Категории морали . Долг и совесть

Совесть — феномен эмоциональный, она проявляет себя через глубокие негативные переживания, самоупреки, укоры, через тревожность и озабоченность человека моральностью и гуманностью своего поведения.

Совесть — чувство ответственности  за конкретно понятый долг, это  внутренний самоотчет за выполнение совершенно определенных моральных  обязанностей, кото­рые далеко не всегда совпадают с обязанностями абст­рактного морального субъекта и могут далеко от них укло­няться. Человек может считать своим долгом совершение кровной мести и мучиться упреками совести за то, что не мог ее совершить. В подобных случаях всегда встают вопросы: является ли истинным то добро, перед которым мы держим отчет? Тем ли идеалам мы служим? Возникает проблема иерархии ценностей, рефлексии по поводу самих установок нашей совести. И здесь совесть неизбежно вновь возвращается к разуму, без которого человек не может совершить верный выбор в сложной ситуации (1, с.93).

 

Субъективная форма проявления совести послужила источником множества  идеалистических мистификаций данного  понятия в истории этической  мысли. До сих пор вопрос об истинных истоках совести остаётся открытым, ведь он затрагивает психологические  аспекты человеческого существования, находящиеся за границами возможного эмпирического познания. Именно потому в разные периоды развития этической  мысли на вопрос о толковании совести  отвечали по-разному.

 

Совесть истолковывали как  голос «внутреннего Я», проявление природного человеку чувства, как единственное основание морального долга (Фихте, Кант, теории нравственного чувства). Совесть – это внутренний монолог, хотя чаще происходит диалог, даже многоголосая дискуссия. Латинская поговорка  звучит: «Совесть – тысяча свидетелей». Вечный судья в человеке видит, слышит и чувствует то, что скрывается от общественного мнения, - противоречия между убеждениями, помыслами, мотивами и непосредственной деятельностью.

Совесть можно рассматривать  также как психологическую способность  человека к раскаянию. Это своеобразный моральный катарсис человека, очиститель души, своеобразный моральный стресс, создаваемый конфликтом между сознанием  и подсознанием, высокими и низкими  стремлениями, намерениями и результатами деятельности. Согласно З.Фрейду, совесть  воплощается в понятии Super-Ego, «идеальное Я». Это «идеальное Я» создаёт в человеке духовное напряжение, потому что ему трудно согласоваться с «реальным Я» и подсознательными стремлениями, которые совесть призвана контролировать и умерять. Но подавленные инстинкты так или иначе проявляются в поведении. Совесть потому-то и возникает, что для человека характерна амбивалентность чувств – несогласованность, противоречивость нескольких одновременно испытываемых эмоций, например любовь и ненависть, жалость и агрессия.

Можно также сказать, что  совесть как внутренний контролёр  тесно связана с общественным сознанием как внешним моральным  контролёром.  Именно через манипуляцию  общественным  сознанием  открывается  доступ к манипуляции совестью личности, особенно когда личность недостаточно самостоятельна. Именно здесь лежит  ключ к пониманию важности и значения современных СМИ, формирующих  представления  людей  не  только на уровне обыденного сознания, но и на более глубоком, этическом уровне, что является обычной, оправданной практикой всех правительств( 5, с.44). Моральность манипулирования общественным сознанием автор оставляет за рамками настоящей работы.

 

   Специфическое понимание  совести дано в  психоанализе. В частности,  Э. Фромм считает, что совесть бывает двух видов — авторитарная и гуманистическая. Различие в понимании этих двух видов совести Э. Фромм обозначил следующим образом: «Есть не только отцовская, также и материнская совесть. Есть голос, который повелевает нам исполнить нам наш долг; и есть голос, который велит нам любить и прощать других людей и самих себя» ( 5, с.43  ).  Авторитарная совесть выражает нашу подчиненность внешнему авторитету.  В гуманистической же этике развитое чувство совести выражается в способности к верной оценке фактов и собственной роли в том или ином действии, в способности соотнести это действие с общечеловеческим и индивидуальным пониманием добра и зла и в переживании по этому поводу.

Совесть как зов,  была понята в XX в. экзистенциалистами, в  частности,  Мартином Хайдеггером. Совесть для него сродни истине. Она заставляет человека вспомнить о своей конечности, смертности и вынырнуть из обезличенного обыденного мира, обернувшись к вопросу о Бытии и к теме собственной неповторимой индивидуальности. «Зов совести приходит в молчании» (1, с.94).

 

3. Проблема соотношения  долга и совести.

 

Особый интерес представляет вопрос о соотношении долга и  совести. Взаимосвязь между этими  двумя этическими категориями носит  весьма сложный характер.

С одной стороны, они образуют единый морально-психологический механизм регуляции поведения личности, в  котором совесть выступает в  качестве основания для выполнения долга.

С другой стороны, между совестью и долгом могут возникать конфликты, порождающиеся, как правило, несовпадением  целей и интересов личность и  общества. Вопрос о правоте совести  или долга зависти от обстоятельств, от правильного или неправильного  понимания долга.

В совести решения, действия и оценки соотносятся не с мнением  или ожиданием окружающих, а с  долгом. Совесть требует  быть честным, когда никто не может проконтролировать  тебя, когда тайное не станет явным, когда о возможной твоей нечестности  не узнает никто.

Субъективно совесть может  восприниматься как хотя внутренний, но чужой голос (в особенности, когда  он редко о себе заявляет или к  нему редко прислушиваются), как  голос, как будто независимый  от «я» человека, голос «другого я». Отсюда делаются два противоположных  вывода относительно природы совести. Один состоит в том, что совесть  — это голос Бога. Другой состоит  в том, что совесть — это  обобщенный и интериоризированный (перенесенный во внутренний план) голос значимых других. Так что совесть истолковывается как специфическая форма стыда, а ее содержание признается индивидуальным, культурно и исторически изменчивым. В крайней форме этот вывод обнаруживается в положении о том, что совесть обусловлена политическими взглядами или социальным положением индивида.

Данные  точки зрения не исключают друг друга: первая акцентирует  внимание на механизме функционирования «зрелой» совести, вторая — на том, как она созревает, формируется; первая рассматривает совесть по преимуществу со стороны ее формы, вторая — со стороны ее конкретного содержания. Совесть в самом деле формируется в процессе социализации и воспитания, через постоянные указания ребенку на то, «что такое хорошо и что такое плохо» и т.д. На ранних стадиях становления личности совесть проявляется как «голос» значимого окружения (референтной группы) — родителей, воспитателей, сверстников, как повеление некоторого авторитета, и соответственно обнаруживается в страхе перед возможным неодобрением, осуждением, наказанием, а так же в стыде за свое действительное или мнимое несоответствие ожиданиям значимых других. Но так обстоит дело с точки зрения развития этой нравственной способности. Однако сформированная совесть говорит на языке вневременном и внепространственном. Совесть — это голос «другого я» человека, той части его души, которая не обременена заботами и утешениями каждого дня; совесть говорит как бы от имени вечности, обращаясь к достоинству личности. Совесть — это ответственность человека перед самим собой, но собой как носителем высших, универсальных ценностей (2, с.264).

Нередко случается так, что  совесть вступает в диалектическое противоречие с долгом. Например, в  условиях  природных  катаклизмов  или  социальных потрясений , таких, как война,  у индивида происходит определённая этическая трансформация , в силу чего индивид определяет приоритеты исходя из совершенно иных критериев.  Этим могут быть объяснены некоторые, казалось бы парадоксальные социальные феномены, такие как « вьетнамский» и « афганский» синдром, где противоречия долга и совести приобретают зачастую остроту, несовместимую с жизнью индивида.( 5, с.43) 

 

Заключение.

Долг и совесть являются  фундаментальными категориями  этики. Но в  ходе развития человеческого  общества  эти понятия  претерпевали значительные изменения, которые были обусловлены конкретно-историческими  условиями, в которых развивались  представления о том,  как должно поступать человеку, а как не должно.  В истории этики можно проследить трансформацию этих представлений  и сделать вывод, что понятия  ДОЛГ и СОВЕСТЬ не являлись  некой  константой. Более того, то, что некогда  считалось позитивной нормой, с течением времени поменяло своё значение. Более  того, в условиях множества культур, нельзя утверждать, что существуют  незыблемые этические нормы, общие  для всех. Особенно ярко это видно  в наше время, когда в условиях глобализации наблюдается активная взаимная интеграция  культур и  ценностей. Поэтому в настоящее  время наблюдается кризис аксиологии как учения о ценностях в целом  и этики в частности. Причём, это  является общемировой тенденцией.  Нежелание принимать иные ценности , толерантно относиться к носителям иных этических систем,  способно привести к самым трагическим последствиям как для отдельных культур, так и для человечества в целом.

 

 

 

 

 

Литература

1. Апресян Р.Г. Этика.  Общий курс: План и программа. - М.:ИФ РАН, 2001.

2. Балашов Л. Е. . Этика.  Учебное пособие -- М., 2003. -- 137 с.

        3.Золотухина-Аболина  Е. В. Курс лекций по этике: -- Ростов н/Д.: «Феникс», 1999. - 384 с.

4. Иванов В.Г.  История этики Древнего  мира. – СПб.: Издательство Лань, 1997. – 256 с.

5. Исследования молодых ученых Пинщины: материалы II  науч.-практ. Конф., посвящ. 60-летию Победы в Великой Отечеств. Войне. Пинск, 14 мая 2005г.- Пинск, КУП « Пинская региональная типография»,  - 145с.

6.   Скрипник А.П. Моральное зло в истории этики и культуры. – М.:Политиздат, 1992.-151с. – (Над чем работают и о чем спорят философы).

7. Этика: Уч. пос. / Сост. С.Г.Колбовская; /Под ред. Т.А.Степановой. - Ярославль: Ин-т разв. образов., 2001.

       8. Этика:  Энцикл. словарь / Под ред. Р.Г.Апресяна, А.А.Гусейнова. - М.: Гардарики, 2001.