Реформы Шан Яна были
направлены на разрушение общины, установление
частой собственности на землю. Шан Ян
провел закон о сводной продаже земли.
Все старые межевые знаки уничтожались,
землю можно было приобретать и обрабатывать
в неограниченных размерах, была отменена
система «цзин тянь» – колодезных полей,
что и послужило разрушением общины. Земля
концентрировалась в руках новой торгово-ростовщической
знати, а бывшие общинники лишались своих
наделов, превращаясь в зависимых арендаторов.
Было проведено насильственное разрушение
крупных крестьянских хозяйств путем
введения двойного налога на тех, кто не
захочет разделиться.
Цинь, самое западное из всех
древнекитайских царств, долгое время
не играло значительной роли в борьбе
за главенство на Среднекитайской равнине.
Цинь было экономически слабым царством
и не имело сильной армии. Царство Цинь первоначально
зависела от Чжоу. Объединение царств
Цинь и Ци, успешно отразивших нападения
кочевников, позволило в 258 г. правителю
Ин Чженю смести династию Чжоу и установить
правление династии Цинь (221-227 вв.до н.э.).
Были разгромлены и присоединены другие
царства. Так возникла империя Цинь, которая
просуществовала недолго, но оставила
заметный след в истории Поднебесной.
Китай стал единым государством. [9, с. 156-157].
Победа государства
Цинь в борьбе за императорский престол
не была случайной. Идейной основой объединительной
деятельности цинских правителей стало
учение фацзя (легизм), или школа закона.
Это учение обосновало тезис «сильного
царства и слабого народа». В нем явно
прослеживалось презрение к черноголовым,
т.е простому народу, который следовало
всячески оглуплять и держать в повиновении.
Теоретиками учения фацзя были крупный
правительственный чиновник Гунсунь Ян,
известный под именем Шан Ян, и философ
Хань Ян. В их теории общественного и государственного
устройства юридический закон становился
орудием управления государством. Они
резко выступали против конфуцианства
с его приверженностью к добрым старым
обычаям, стремлением к самосовершенствованию
и добродетели. С точки зрения легистов
любой закон "фа", будь он абсолютно
несправедлив, должен неукоснительно
соблюдаться, не должен подлежать оценке
и обсуждению, а лучший способ обеспечения
его исполнения заключается в усилении
жесткости политики бюрократического
государства в отношении своих подданных.
Для достижения целей объединения и создания
сильного централизованного государства
они допускали любые средства.
Обострение противоборства
двух идеологий, давшего новый импульс
становлению традиционных черт и институтов
древнекитайского права, относится ко
второй половине III в. до н.э., когда легизм
в его крайней форме становится официальной
идеологией первой китайской империи
Цинь, которая была ориентирована на использование
командной силы закона и жесткое подчинение
дисциплине закона (Шан Ян, Хань Фэй-цзы
и др.). Легисты (т. е. законники, от лат.
Lex — закон) настаивали на том, чтобы управление
опиралось на постоянно действующие законы,
которые правитель хорошо знает, а подчиненные
должны их беспрекословно выполнять. Суд
творили администраторы, совмещая его
с административными заботами [9, с.179].
Легисты считали необходимым
систематически обновлять чиновничество
и назначать на должности за заслуги. Внутри
чиновничества должна существовать жесткая
иерархия и действовать единый порядок
присвоения рангов знатности, наград и
поощрения. Легисты стали едва ли не первыми
провозвестниками позитивистского истолкования
природы и назначения законов в духе своеобразного
древнего утилитаризма.
«Закон не должен потворствовать
знатным, отвес не должен подделываться
под кривизну. Там, где действует закон,
умный не может его обойти, храбрый не
смеет ему противиться; наказания за проступки
не минуют и сановников, награды за добрые
дела не обходят и простолюдинов. Вот почему
ничто не сравнится с законом, когда надо
исправить проступки знати и показать
преступления простолюдинов, усмирить
мятеж и осудить заблуждение, избавиться
от излишеств и устранить нелепость, установить
единые правила для всего народа» {Хань
Фэй-цзы) (Из книг мудрецов: Проза Древнего
Китая. М., 1987. С. 237).
Характерно, что китайские легисты
в своей полемике с конфуцианцами и даосами
исходили из постулата о злой, порочной
человеческой природе, которую не в состоянии
исправить образование и культура. И чиновники
должны восприниматься потенциально бесчестными,
поэтому каждого из них следует заставить
контролировать других. Как только законы
вводятся в действие, все должны им подчиняться.
По мнению Хань Фэйцзы, в государстве мудрого
правителя только законы служат учебником
жизни. Не существует других книг, сопоставимых
с этими целями и достойных их. Вероятно,
эта позиция подсказала первому императору
династии Цинь подвергнуть сожжению многие
книги, в особенности конфуцианские тексты.
Легисты проповедовали идею
бесполезности и невозможности существования
людей вне рамок жесточайших наказаний,
исходили из обязательности превентивных
мер и коллективной ответственности, обеспечивающих
"хорошее управление", отказывались
признавать наличие какой-либо связи между
мерой наказания и тяжестью содеянного
преступления. Жестоко карать, по их мнению,
следовало даже за малейшее нарушение
приказов государя. Проповедуя своеобразное
"равенство" перед законом, неотвратимость
наказаний за совершенные преступления,
легисты стремились лишить знать, чиновничество
различных княжеств наследственных привилегий
во имя укрепления сильной центральной
власти. Не случайно крайнее ужесточение
наказаний, требование их неотвратимости
было прямо связано с развитием понятия
преступления против государства.
Для укрепления империи также
было введено единое законодательство.
В основе уголовного законодательства
циньского времени лежала система поручительства
[6, с.354]. В своем наиболее общем виде она
впервые была осуществлена еще Шан Яном.
Однако в Циньской империи обязанности
поручительства возлагались не на «пятки»
или «десятки», а на членов семьи: «Если
один человек совершает преступление,
то наказанию подвергается вся его семья».
Таким наказанием за преступление родственника
в империи Цинь обычно было превращение
в государственных рабов. Система поручительства
распространялась при Цинь Шихуане только
на простолюдинов.
Что касается наказаний за преступления,
то положения о них в основном были заимствованы
из законов Шан Яна и отличались крайней
жестокостью. Смертная казнь была долгой,
изощренной и мучительной. Она подразделялась
на стадии: сначала татуировка, затем отрезание
носа, отрубание ног и забитие палками.
Применялись различные виды смертной
казни: четвертование, разрубание пополам,
обезглавливание, удушение, закапывание
живьем, варка в котле, пробивание темени.
Смертная казнь полагалась, например,
за кражу лошади. Истреблялись родственники
в трех поколениях. Этот способ был отменен
только в начале II в. до н.э. Вместе с тем
признавлось, что закон — это основа управления
страной, это орудие, при помощи которого
«запрещается насилие и защищаются хорошие
люди».
Подробной регламентации подвергался
зависимый статус рабов и рабынь. Регулировались
пределы наказания для рабов (клеймение,
отрезание носа за грубость), условия их
продажи, наказание за их злодейское убийство
(например, убийство рабыни из ревности).
Кроме того, практиковались
также и более «легкие», с позиций древнекитайской
практики пыток, наказания – вырезание
коленных чашечек, отрезание носа, кастрация,
битье по пяткам. Наконец, осужденного
за преступление могли сослать на каторжные
работы.
Усилению законодательной деятельности во многом
способствовали и появившиеся ранее первые
материальные свидетельства писаных законов
[5, с.79]. В Древнем Китае стал найденный
бронзовый треножник с текстом "Обозрения
законов", относящийся к 536 году до н.э.,
основой которого стало понятие "у син"
- пяти видов наказаний за преступления:
клеймение, отрезание носа, отрубание
одной или обеих ног, кастрация и смертная
казнь, ставшая наиболее распространенным
наказанием. Нашёл широкое применение в эпоху царствования
Цинь и один из первых сводов законов "Книга
законов царства Вэй" [5, с.143], появившийся
на рубеже V - IV вв. до н.э. и составленный
Ли Фуем на основе правовых положений,
принятых в отдельных княжествах и по
традиции считающихся законами предков.
Он состоял из 6 глав: законы о ворах, о
разбойниках, о заключении в темницу, о
поимке преступников, об орудиях казни
и пытки. Этот сборник положил начало последующей
практике разработки сборников законов.
Для контролирования
порядка применения уголовного законодательства
было создано специальное судебное ведомство
во главе с тинвэем, которое, также рассматривало
по первой инстанции дела о наиболее тяжких
преступлениях, особенно, если это касалось
представителей чиновничества, злоупотреблявших
своим служебным положением. Высшей судебной
инстанцией являлся император, в компетенции
которого были все вопросы судоустройства.
Пенитенциарная система была частью судебной,
так как судьи в провинциях выполняли
одновременно функции начальников мест
заключения. Суд в империи Цинь был отделен
от администрации [10, с.234].
Как всякий репрессивный
режим личной деспотии, режим, созданный
Цинь Шихуанди, не мог быть прочным и был
обречен на внутренние распри. Со смертью
жестокого диктатора он был сметен восстанием
207–206 гг. до н.э. под руководством Чэнь
Шеня и У Гуана. Гибель обоих руководителей
восстания расчистила путь к власти бывшему
сельскому старосте и в то же время искусному
политику и дипломату Лю Бану, который
провозгласил себя императором Гао-Цзу
(566 — 25 июня 635).
1.3. Право во
времена правления династии Хань
(III в. до н.э. - III
в. н. э)
С утверждением династии Хань
на последнем этапе формирования древнекитайского
права – этапе формальной победы конфуцианства
– происходит слияние легизма и конфуцианства
в новое учение ортодоксальное ханьское
конфуцианство, главным назначением которого
становится осмысление с позиций тогдашних
знаний, оправдание и увековечивание существующих
социально-экономических и политических
порядков как разумных, отвечающих интересам
сохранения и функционирования древнекитайского
общества [9, с.107]. Доминирующей идеей этой
идеологии была конфуцианская идея неравенства
людей, их социальных, сословных, ранговых
различий, а также различий в зависимости
от места в семье, пола, возраста. Незыблемости
этих различий должна была служить тщательная
регламентация поведения людей в обществе,
семье с помощью жестких моральных норм
"ли", официально признанного ритуала.
В начале правления династии
Хань (206 г. до н. э. – 220 г. н. э.) легистские
концепции трансформируются (в этом оказалась
заинтересованной главным образом служилая
бюрократия в ее противостоянии произволу
верховного правителя). Первые шаги в этом
направлении сделал конфуцианец Сюнь-цзы
(ок. 298 – 238 до н. э.), который сблизил понимание
"ли" с пониманием закона у легистов.
Он обосновал возможность «поставить
"фа" на службу "ли", превратить
законы в обслугу моральных устоев, но
в то же время дать определенные гарантии
защиты от произвола законов, сделав противоречащие
Моральным устоям законы невозможными»
[12, с.15]. Так была заложена новая основа
для различения закона и морали (с сохранением
верховенства роли последней) с одновременным
превращением конфуцианства в инструмент
примирительного синтеза противоборствующих
доктрин – легизма и конфуцианства.
Возникновение ортодоксального
конфуцианства, ставшего затем на два
с лишним тысячелетия доминирующим мировоззрением
и законоведческой доктриной, связано
с именем ханьца Дун Чжун-шу (179-104 гг. до
н. э.). Он дал фундаментальное обоснование
взаимозависимости и «параллельности»
воспитания и наказания, увязав их с параллельностью
стихий Ян (мужской, положительной, светлой)
и Инь (женской, отрицательной, темной).
«Он показал, что хорошее в человеке должно
выявляться и культивироваться морализующим
воздействием, воспитанием, но плохое
может быть сдержано и пресечено лишь
наказанием» [12, с.17]
Принятие конфуцианства в качестве
единой государственной идеологии означало
отказ от политики первых ханьских императоров,
идейным знаменем которых был даосизм
с его призывом к «недеянию» правителя.
Но и конфуцианство ханьского времени
существенно отличалось от провозглашенного
основоположником этого учения. Дун Чжун-шу
и его единомышленники заимствовали некоторые
положения легизма, прежде всего тезис
о значении закона как средства управления
страной. Тем не менее по многим кардинальным
вопросам внутренней и внешней политики
империи взгляды конфуцианцев и легистов
по-прежнему расходились. Конфуцианцы
стремились удержать императора от политики
территориальных захватов: они считали,
что «варвары» не могут быть настоящими
подданными, а их земли непригодны для
возделывания. Однако эти доводы не убедили
верховную власть.
Кроме этого ортодоксальное
конфуцианство не отвергало закона, строгих
наказаний, предполагая взаимодействие
строгости и снисхождения. Из этого предположения
вытекало, что мораль и право совпадали.
Мораль задавала стереотип поведения,
право с помощью наказаний запрещало от
него уклоняться. Нормы господствующей
конфуцианской морали должны были отныне
насаждаться силой, строгой карой закона
"фа", что и нашло выражение в формулах
ортодоксального конфуцианства: "там,
где недостает "ли", следует применять
"фа", или то, что наказуемо по "фа",
не может быть дозволено по "ли", то,
что позволено по "ли", не может быть
наказуемо по "фа".
Как было отмечено выше, традиционное
право Китая развивалось в основном как
уголовное право, нормы которого носили
как бы надотраслевой характер. Они пронизывали
сферу и брачно-семейных, и гражданских
отношений и пр. Именно в уголовном праве
с наибольшей отчетливостью проявлялся
многовековый спор между конфуцианством
и легизмом: что является лучшим средством
управления – моральная норма (ли) или
наказание (син) [5, с.101].
Понятие преступления в Древнем
Китае связывалось с проявлением преступной
воли человека. Правонарушитель рассматривался
как "низкий человек", его "низость"
определялась тем, что он выступал носителем
этой пагубной, преступной воли, которая
в зависимости от характера преступления
могла разрушить или весь мир, или порядок,
гармонию в той социальной группе, к которой
преступник принадлежал.
Из признания примата моральных
норм вытекало, что мера виновности и суровость
наказания должны были соответствовать
не столько характеру самого поступка,
сколько характеру духовного состояния
преступника, не столько тяжести преступного
действия, сколько интенсивности преступной
воли.
Кроме этого имеются сведения
о том, что в правление императора Ханьской
династии Уди (25-56) все подданные, обращенные
в государственных рабов и рабынь, должны
были получить свободу и стать простолюдинами,
если прежними законами не были предусмотрены
наказания за совершенные ими какие-либо
преступления. К этому же периоду относится
издание рескрипта, дозволявшего уходить
от своих хозяев тем, кто продал себя в
рабство из-за голода, или был насильно
продан в рабство разбойниками, или отдан
в наложницы. Те, кто будет пытаться силой
воспрепятствовать этому, подлежали наказанию
по «закону о продаже людей».