Женская преступность

Женщины, берущие взятки, совершающие хищения государственного и общественного имущества, считают позором совершать кражи личного имущества граждан. Как и расхитители мужчины, они рассматривают кражи у других людей недопустимым и позорным занятием.

Самостоятельное место в преступности женщин занимают мошенничества, хотя по своим количественным проявлениям эти преступления не столь заметны. Однако они выделяются по сложности своей фабулы, хитроумности и выдумке преступников, серийности мошеннических действий, размером наносимого ущерба, трудностями раскрытия и расследования. Совершающие их лица отличаются нестандартностью мышления, ловкостью и находчивостью, артистизмом, склонностью к острым рискованным ситуациям, в которых они (по большей части бессознательно) черпают глубокое эмоциональное удовлетворение. Как показывает изучение данного вопроса, женщины занимаются мошенничеством, как в составе групп преступников, куда входят мужчины, обычно выполняющих роль организаторов, так и самостоятельно, отдельно.

    В своей книге " Преступность среди женщин" Антонян Ю. М. особое внимание уделил насильственной и корыстно-насильственной преступности женщин. Среди преступниц около 1% составляют лица, осужденные за убийство и покушения на убийства, еще около 1% - осужденные за нанесение тяжких телесных повреждений, свыше 3% - за грабежи и разбойные нападения с целью завладения государственным, общественным и личным имуществом граждан. если же взять всех преступников, то здесь доля женщин в разные годы колеблется среди убийц от 10 до 12%, не проявляя заметной тенденции к росту, среди нанесших тяжкие телесные повреждения - от 5 до 7%, проявляя тенденцию к росту, среди совершивших грабежи и разбойные нападения с целью завладения государственным, общественным и личным имуществом - от 16 до 18% и здесь также отмечается негативная динамика.

По данным приведенным в учебнике Криминологии под редакцией академика В. Н. Кудрявцева и профессора В. Е. Эминова, с 1989 г. отмечается рост числа совершенных женщинами убийств (с 9,3 до 12% в 1993 году в общем числе выявленных лиц), тяжких телесных повреждений (с 6 до 9%) , хулиганств (с 3,9 до 7%), разбоев (с 3,9 до 5%) . В целом же в 1992-1993 г. г. доля женской преступности несколько снизилась, но общее число совершенных ими преступлений возросло: В 1989г. число выявленных преступниц составило 121776 человек, в 1993 г. - 141930 человек.

Согласно приведенным статистическим данным, автор работы считает, что женщины стали довольно часто совершать насильственные преступления. Однако автор работы считает необходимым уточнить, что насильственные преступные действия чаще всего совершаются женщинами на почве семейно-бытовых конфликтов, семейных неурядиц, интимных переживаний. Чаще же жертвами становятся мужья и сожители, реже - родственники, соседи, знакомые. Поскольку многие преступления против личности женщины совершают в сфере семейно-бытовых отношений, любопытны данные по этому вопросу, полученные нашими украинскими исследователями. Они сообщают, что удельный вес лиц женского пола среди совершивших такие преступления составляет 16-17%. Среди виновных в убийствах они составили 7%, причинивших тяжкие телесные повреждения - 3.5%, телесные повреждения средней тяжести - 19.7%, легкие телесные повреждения - 20%. Стало быть, доля женщин в преступлениях, причинивших легкие телесные повреждения, в 5.7 раза больше их доли в преступлениях, причинивших тяжкие телесные повреждения. Полученные данные свидетельствуют о том, что семейно-бытовые правонарушительницы, как правило, совершают менее общественно опасные деяния, чем лица мужского пола.

Типичное для женщин преступление - детоубийство, причем, в отличие от других видов убийства, лишение жизни новорожденного имеет немалое распространение в сельской местности. Как правило, такие деяния совершаются молодыми женщинами, еще плохо адаптированными, то есть не имеющими семьи, достаточного материального обеспечения, своего жилья. В ряде случаев в этих преступления где-то на заднем плане можно довольно четко разглядеть фигуру мужчины, не без влияния или не без молчаливого согласия которого совершаются эти опасные преступления. Обычно это сожитель или любовник.

По данным статистического отдела ГУ Министерства Юстиции Украины в Крыму, как и среди всех преступников, наиболее крупную группу среди женщин-преступниц составляют лица в возрасте до тридцати лет (около 45%) . Разумеется, это наиболее общая картина, потому что среди их отдельных категорий соотношение различных возрастных групп может быть иным. Так, среди крупных расхитительниц и взяточниц преобладают лица средних и старших возрастов, их больше и среди женщин-рецидивисток.

Среди женщин старше 30 и особенно 40 лет высок удельный вес одиноких, что обусловлено распадом их супружеских связей и потерей родителей.

Что касается несовершеннолетних женщин, то далеко не все преступления, совершаемые девушками-подростками, регистрируются. По данным канцелярии Симферопольского районного суда, более половины преступлений, виновные в которых отбывают наказания в местах лишения свободы, составляют кражи. Но велик среди них удельный вес совершивших насильственные и корыстно-насильственные преступления: убийства, разбои, грабежи.

Автор работы считает, что в целом женская преступность в стране растет, хотя в силу ее высокой латентности сейчас невозможно привести данные, которые бы точно отражали реальность.

По мнению автора работы, женщины совершают на много меньше преступлений, чем мужчины, однако за последние годы их доля в преступности растет. Уровень их корыстной преступности в основном определяется степенью доступности для них тех или иных материальных благ. В то же время и такие правонарушения они чаще, чем мужчины, совершают ради нужд семьи, детей.

Автор работы отмечает значительное возрастание насильственной преступности женщин, проявление агрессивности и жестокости в их поведении, они чаще стали совершать такие "мужские" преступления, как грабежи и разбойные нападения. Эти факты должны вызывать особую тревогу общества, хотя к насилию женщины прибегают в целом намного реже, чем мужчины.

Автор работы пришел к выводу о том, что преступность женщин представляет собой самостоятельный вид преступности в силу относительной многочисленности совершаемых ими преступлений, их своеобразия и специфики структуры, влияния на общество, его нравственно-психологическую атмосферу, на другие составные части преступности. Антиобщественное, преступное поведение женщин вносит дезорганизацию в повседневную жизнь, расшатывает семейные устои, разрушает основные социальные институты, ослабляет контроль за поведением людей. Автор работы думает, что женская преступность, в период социальной и экономической нестабильности в нашем государстве, будет возрастать как за счет корыстных, так и насильственных и корыстно-насильственных преступлений. Поэтому автор работы считает необходимым разработку специальной программы предупреждения женской преступности, выработку особых приемов и методов воздействия на нее.     

1.2.  История развития законодательства о детоубийстве.

Анализ законодательных актов Древней Руси дает основание для вывода о том, что ответственность за избавление матери от младенца предусматривалась еще в ранние периоды истории. Так, в ст.5 и 6 Устава князя Ярослава  говорится: «…5. Аще же девка блядеть или дитяти добудеть у отца у матери или вдовою, обличившее, пояти ю в дом церковный.

6. Тако  же и женка без своего мужи  или при мужи дитяти добудеть, да погубить, или в свиньи ввержить, или утопить обличивши, пояти (и) в дом церковный, а чим ю  паки род окупить…».1 В данном случае речь идет о насильственном лишении жизни матерью своего незаконнорожденного ребенка. За это деяние она подвергалась заключению в церковном доме. Это было довольно-таки мягким наказанием. Об ответственности матери за избавление от ребенка говорилось и в ст.9 Устава князя Владимира Святославовича. «Или девка детя повьржеть – данная фраза понимается И.И. Срезневским как девка дитя родит, но слово повьржеть может означать, согласно словарю И.И. Срезневского, также «бросит, покинет, оставит». Такое понимание слова повьржеть вытекает из летописного сказания : и поведаши Володимиру яко повьржеть есть на торговищи и посла тысячького, и приеха, види повержена Игоря мртвого (Ипатьевская летопись под 665 г.). Очевидно, что фраза может означать также случаи, когда «девка» избавится от младенца, а если толковать фразу расширительно, то речь может, вероятно, идти об избавлении от плода. В пользу расширительного толкования фразы можно сослаться на следующие древнерусские документы: «Поучение новгородского архиепископа Ильи-Иоанна», в котором содержится недвусмысленная фраза: Егда жена носит в утробе,  не велите еи кланяться на коленях, ни рукою до земли, ни в великы и пост: от того бо вережаються и изметают младенца, а также «Заповедь святых отець ко исповедающимся сыном и дщерем», предусматривающую наказание женщине, которая свой плод зелья ради извережет. Кстати, вероятно, именно за это занятие зелейники подвергались гонениям со стороны церкви. Не оставались безнаказанными и обращавшиеся к ним женщины. Согласно постановлению Трульского собора, избавление от плода приравнивалось к убийству и виновная подвергалась десятилетнему церковному отлучению. Византийское законодательство восприняло эти идеи. Согласно Эклоге, попытка избавления от плода замужней женщиной каралась сечением и изгнанием (Эклога, Тит.ХУ11, ст.36). В Прохироне наказание распространялось и на незамужних женщин. Ограничение свободы женщины решать свою собственную судьбу и судьбу еще не родившегося ребенка было направлено на пресечение внебрачных связей».1 «Поэтому следует согласиться с авторами, по мнению которых к детоубийству в тот период истории уголовного законодательства приравнивался и аборт. За это преступление виновная подвергалась церковному суду».2

Из Соборного уложения 1649 года видно, что законодательство уже более дифференцированно подходит к определению наказуемости детоубийства. Здесь убийство родителями своих детей, рожденных в брачных отношениях,  рассматривалось как менее опасное деяние по сравнению с убийством матерью внебрачного ребенка. И напротив, наказание ужесточалось, если имело место убийство матерью незаконнорожденного ребенка. «Так, в ст.3 главы ХХ11 указывалось: «А будет отец или мать сына или дочь убиет до смерти, и их за то посадить в тюрьму на год, а отсидев в тюрьме год, приходити им к церкви божии, и у церкви божии объявляти тот свой грех всем людям в слух. А смертию отце и матери за сына и за дочь не казнити». И напротив, наказание ужесточалось, если имело место убийство матерью незаконнорожденного ребенка. «А будет которая жена учнет житии блудно и скверно, и в блуде приживет с кем детей и тех детей сама, или иной кто по ея велению погубит, а сыщется про то допряма: и таких беззаконных жен, и кто по ея велению детей ея погубит, казнити смертию безо всякия пощады, чтобы на то смотря, иные такова беззаконного и скверного дела не делали, и от блуда унялися» (гл.ХХ11, ст.26). Таким образом, в первом случае родители обладали широкими правами в отношении своих детей, которые, по словам П.Д. Колосовского, носили характер «властительства». Во втором случае предпочтение отдавалось охране нравственности в обществе, и суровое наказание определялось тем, что «детоубийца посягал на две заповеди: «не убий» и «не прелюбосотвори»….3

И в связи с этим, наверное, в юридической литературе принято считать, что на Руси впервые постановления о детоубийстве изложены в Соборном уложении царя Алексея Михайловича 1749 г.

В эпоху Петра 1 (ХУ11 в.) детоубийство каралось смертью. «Так, в Воинском артикуле указывалось: «Ежели кто отца своего, мать, дитя во младенчестве, офицера наглым образом умертвит, онаго колесовать, а тело его на колесо положить, а за прочих мечем наказать». 4

В Своде законов уголовных 1832 г. предусматривалась ответственность за убийство сына или дочери (чадоубийство), а также детоубийство (убийство малолетнего). Причем эти преступления относились к умышленным, совершенным при отягчающих обстоятельствах («особенным смертоубийствам»). В этом законодательном акте в отличие от Соборного уложения 1649 г. Усиливается наказание родителей за посягательство на жизнь детей. М.Д. Шаргородский писал, что «для устранения представления о праве родителей на жизнь детей еще в Своде законов 1832 г. Было записано: «Родители не имеют права на жизнь детей и за убийство их садятся и наказуются уголовным законом».

«Статья 106 УК РФ устанавливает ответственность за убийство матерью новорожденного ребенка. Прежний уголовный закон не выделял этот состав в качестве самостоятельной уголовно-правовой нормы. Хотя прецеденты такого рода в российском уголовном законодательстве были. Достаточно вспомнить ст.1460 Уложения о наказаниях и ст.461 Уголовного Уложения Российской империи».5

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. законодатель говорит об убийстве новорожденного ребенка как о преступлении со смягчающими обстоятельствами. Наказание понижалось, если убийство незаконнорожденного ребенка совершалось матерью от стыда или страха при самом рождении младенца. За совершение этого преступления в соответствии с санкцией статьи полагались тюремное заключение сроком на 2 года либо ссылка на поселение. Признавая такое убийство менее опасным, законодатель обосновывал это тем, что положение виновной женщины здесь необыкновенное, и она часто, терзаемая стыдом, страхом, угрызениями совести и физическими мучениями, лишается рассудка и решается на убийство ребенка, хорошо не осознавая того, что делает. Действие этой нормы распространялось только на те случаи, когда мать лишала жизни своего ребенка, являющегося по своему статусу «незаконнорожденным». Если же мать убивала своего законнорожденного ребенка, наказание следовало более строгое. Как видно, в тот период, в отличие  от Соборного уложения 1649 г.,  законодатель более снисходительно относился к матерям-убийцам своих незаконнорожденных детей. Это можно объяснить стремлением государства упорядочить половую жизнь в обществе, ввести ее в определенные моральные и нравственные рамки.  В России в тот период рождение детей, зачатых и появившихся на свет вне брака, негативно воспринималось обществом. Женщины, родившие внебрачных детей, подвергались общественному осуждению и позору.

Предусматривалась уголовная ответственность за убийство матерью родившегося ребенка и в Уголовном уложении 1903 г. В соответствии со ст.461 Уголовного уложения 1903 г.  «мать, виновная в убийстве прижитого ею вне брака ребенка при его рождении, наказывалась исправительным домом». Это убийство также рассматривалось как менее опасное, т.к. женщина в период родов испытывает особого рода физические и моральные страдания, которые выводят ее из нормального психического состояния, и в силу этого она не способна в полной мере осознавать свои действия и руководить ими, а также стыдом и страхом за будущее как самой виновной, так и ее внебрачного ребенка. В теории и практике применения российского уголовного законодательства еще долго – вплоть до 1917 г. – сохранялся взгляд на признание состава убийства матерью незаконнорожденного ребенка как состав со смягчающими обстоятельствами.

Как было уже отмечено, в советском уголовном законодательстве не было специальной нормы, которой бы предусматривалась ответственность за убийство матерью новорожденного ребенка. Это убийство не рассматривалось как менее опасное, а напротив, относилось к преступлению, совершенному при отягчающих обстоятельствах. Так, женщина, виновная в насильственном лишении жизни своего родившегося младенца, привлекалась к уголовной ответственности по ст.142 УК РСФСР 1922 г., в соответствии с которой ей инкриминировались два отягчающих обстоятельства: убийство лицом, на обязанности которого лежала забота об убитом, и с использованием беспомощного состояния убитого. В этот период ученые все-таки обращали внимание законодателя, что мать-убийца могла во время родов находиться в аффектированном состоянии, которое следовало бы, по их мнению, учитывать как смягчающее обстоятельство, однако последнее не предусматривалось в законе в качестве такового.