Миротворчество как способ предотвращения и урегулирования современных вооруженных конфликтов

В связи с теми же соображениями  трансформировался и принцип  применения миротворцами военной силы. В комплексных операциях ее допустимо  применять: не только для самообороны, но и для защиты гражданского персонала  различных общественных и гуманитарных организаций, сотрудничающих с ООН  в районе конфликта, для защиты местного мирного населения, а также тогда, когда участники конфликта препятствуют выполнению задач, поставленных в мандате  операции.

В ответ на насильственные действия миротворческие контингенты  должны иметь право немедленно ответить тем же. Более того, они должны иметь моральное право встать силой оружия на защиту жертвы. Все  комплексные операции ООН, инициированные в 2003–2005 годах (в Либерии, Кот-д’Ивуаре, Бурунди, Гаити, Демократической Республике Конго и Судане), были учреждены уже на основании гл. VII Устава ООН, предусматривающей принудительные действия. Важно подчеркнуть, что от этого они ни в коем случае не перешли в разряд операций по принуждению к миру, в которых сила используется в полном масштабе, без каких-либо ограничений.

Правила применения военной  силы не должны ограничиваться нанесением удара в ответ на удар, они должны позволять ликвидировать источник насилия. А это, в свою очередь, предполагает, что миротворческим силам следует  быть бо лее многочисленными, лучше вооруженными и оснащенными, чем при проведении традиционных ОПМ. Кроме того, им надо иметь в своем составе подразделения полевой разведки и располагать структурами, возможностями и средствами, необходимыми для организации эффективной обороны. Анализ миротворческих операций ООН последних лет наглядно свидетельствует, что по крайней мере одно из этих требований успешно выполняется. Так, если в ноябре 2002 года в 15 операциях ООН по поддержанию мира было задействовано 44 тыс. военнослужащих и гражданских полицейских, то в марте 2004 года — уже 51,6 тыс. военнослужащих и гражданских полицейских (при том же количестве операций), а в августе 2005 года это число возросло до 66 921 чел. при численности гражданского персонала — 14 233 чел. (в 16 операциях)[13].

Можно проследить развитие этой тенденции в зависимости  от сложности поставленных задач  и с учетом необходимости сочетать поддержание мира с миростроительством. Так, в первой комплексной операции ООН в пользу мира в Намибии (ЮНТАГ), учрежденной в 1989 году для оказания помощи специальному представителю генерального секретаря ООН в обеспечении скорейшего достижения независимости Намибии, в период максимального развертывания участвовали около 8 тыс. чел., включая порядка 4,5 тыс. военнослужащих, 1,5 тыс. гражданских полицейских и 2 тыс. гражданских сотрудников. А в операции ООН в Либерии (2003), мандат которой намного сложнее, на 31 августа 2005 года участвовало 15 978 военнослужащих и гражданских полицейских и 1 714 гражданских сотрудников.

Операции по принуждению  к миру— последний аргумент международного сообщества

Несмотря на появившуюся  с окончанием холодной войны возможность  инициирования операций по принуждению  к миру, ООН, как показало время, не располагает необходимым для  их проведения потенциалом (военным, материальнотехническим, финансовым, организационно-техническим). Свидетельство тому — провал операций ООН в Сомали и Руанде, когда сложившаяся там ситуация настоятельно потребовала скорейшего перехода от традиционной ОПМ к принудительной, а ООН оказалась не в состоянии самостоятельно это сделать. Хотя, по мнению ряда специалистов, включая и членов авторитетной Группы по операциям ООН в пользу мира (авторов так называемого «доклада Брахими»), она и не должна этим заниматься: «…Есть много задач, которые не следует ставить перед миротворческими силами ООН, и есть много мест, куда их не следует посылать»[14]. Особенно, добавим мы, с учетом той колоссальной нагрузки по проведению комплексных операций, которая легла на плечи ООН в последнее десятилетие XX — начале XXI века.

Поэтому-то в 1990-е годы наметилась, а в дальнейшем получила развитие тенденция делегирования ООН  своих полномочий в области силового миротворчества региональным организациям, отдельным государствам и коалициям  государств, готовым взяться за выполнение задач по кризисному реагированию.

СБ ООН в разные годы давал санкции на применение военной силы (на основании гл. VII Устава) региональным организациям и коалициям государств в Ираке, Сомали, бывшей Югославии, Руанде и на Гаити. Как это зачастую происходит, можно показать на примере Сомали. Первоначально, в апреле 1992 года, там была учреждена традиционная операция ООН (ЮНОСОМ I), предполагавшая действия только в районе Могадишо. В августе мандат операции и ее численный состав были расширены, чтобы ее действия распространились уже на всю территорию Сомали. Однако в декабре 1992 года после существенного ухудшения обстановки миротворцы ООН оказались не в состоянии выполнять свои функции. Именно тогда СБ ООН своей резолюцией № 794 от 3 декабря 1992 года уполномочил США (которые вызвались сами) «помочь в создании безопасных условий для оказания гуманитарной помощи в Сомали» на основании гл. VII Устава ООН, т. е. с правом использовать военную силу в необходимых размерах. Так началась операция «Возрождение надежды». Для ее проведения была создана Объединенная оперативная группировка войск (ЮНИТАФ) общей численностью около 37 тыс. военнослужащих, в которую помимо основного ядра американских войск вошли воинские кон тингенты более чем из 20 стран мира. Она имела право использовать «все необходимые средства» для нормализации обстановки. Действия войск ЮНИТАФ, несмотря на сложности и потери в личном составе, способствовали улучшению военного положения в Сомали и эффективному оказанию гуманитарной помощи. Уже в марте 1993 года были созданы условия для учреждения операции ЮНОСОМ II (в отличие от самой первой операции ООН, уже на основании гл. VII).

При делегировании полномочий ООН на проведение военно-принудительных операций чрезвычайно важно, чтобы  это происходило с соблюдением  международных правовых норм и, в  частности, исключительного права  Совета Безопасности на санкционирование подобных операций. Этот принцип должен соблюдаться и при решении  вопроса о начале операции по принуждению  к миру силами региональной организации. Отход от него нельзя оправдать ссылками на гл. VIII Устава ООН, в которой говорится  о возможности таких действий для региональных соглашений или  органов. Ведь в ст. 53 этой главы однозначно сказано, что подобные принудительные действия не могут предприниматься  «без полномочий от Совета Безопасности». По этой причине военные действия США и их союзников в Косово (1999) и в Ираке (2003) никак нельзя назвать правомочными и оправданными, несмотря ни на какую риторику о  необходимости силового вмешательства  для защиты прав человека и помощи в создании демократического общества или в сохранении его ценностей.

Но даже если самостоятельные  операции по принуждению к миру силами региональных соглашений проводятся по решению СБ ООН, как, например, «Буря в пустыне» в Персидском заливе (1990–1991), то следует учитывать, что непосредственное руководство ими осуществляется не ООН, а одним из государств (в приведенном примере — США). Во всех подобных случаях сосредоточение командования и управления принудительной военной операцией в руках одного государства (любого!) неизбежно делает саму операцию подверженной политическим пристрастиям и устремлениям этого государства.

При анализе международных  и региональных усилий конца XX —  начала XXI века по урегулированию вооруженных  конфликтов возникает еще одно соображение. Как часто для решения этой задачи международное сообщество сразу  же, почти не раздумывая, хваталось  за оружие! Напрочь забывая при  этом о существовании мирных средств  и способов, которым, кстати, всегда следует отдавать предпочтение. Ведь только после того, как безуспешно испробованы все политические и дипломатические возможности, следует переходить к военным методам урегулирования конфликтов. В современном мире международным и региональным организациям безопасности было бы полезнее сосредоточиться на превентивной дипломатии — предотвращении войн и конфликтов. Это будет не только гуманнее, потому что позволит избежать губительных последствий кровавых катаклизмов — многотысячных человеческих жертв, уничтожения материальных и культурных ценностей, непоправимого ущерба природе и экологии, — но и сэкономит огромные финансовые средства. Интересно привести в связи с этим один показательный пример.

В октябре 1991 года ряд политических деятелей предложил мировому сообществу положить на стол переговоров 5 млрд долл. в качестве стимула для столь важного тогда смягчения позиций всех сторон югославского конфликта.

Однако большинством эта  идея была решительно отвергнута. И  что же получилось в итоге? Согласно официальным данным, только США потратили 22 млрд долл. на урегулирование целой серии последующих кризисов на Балканах. А общие затраты на международное вмешательство только на территории Боснии до и после Дейтонских соглашений (помощь беженцам и перемещенным лицам, гуманитарная помощь местному населению, операция ООН по поддержанию мира, силовая операция НАТО в 1995 году, постконфликтное миростроительство, помощь неправительственных организаций и т. д.) составили 71–80 млрд долл. США[15].

В заключение хотелось бы кратко сформулировать вывод о месте  и роли миротворчества в наше время. Современное миротворчество во всех его видах и формах — от превентивной дипломатии до разумного применения силы, — несмотря на все присущие ему издержки и недостатки, является действенным способом предотвращения, контроля и урегулирования вооруженных конфликтов. По словам нынешнего Генерального секретаря ООН Кофи Аннана, миротворческие операции «при соответствующих условиях… могут представлять собой гибкий и уникально адаптированный механизм противодействия конфликтам»[16]. И, добавим от себя, — при соблюдении выработанных в ходе более чем полувековой миротворческой практики ООН базовых принципов организации и проведения операций по поддержанию мира, а также с учетом новых подходов к миротворчеству, особенно силовому, разработанных в последнее десятилетие.

Миротворческие подходы  создают возможность гибко и  комплексно влиять на конфликт с целью  его урегулирования и дальнейшего  окончательного разрешения. Причем параллельно, на уровне военно-политического руководства  и среди самых широких слоев  населения противоборствующих сторон, должна обязательно вестись работа, направленная на изменение психологических  установок по отношению к конфликту. Это означает, что миротворцы и  представители мирового сообщества должны по возможности «ломать» и  изменять сложившиеся у сторон конфликта  стереотипы отношений друг к другу, находящие выражение в крайней  враждебности, нетерпимости, мстительности  и непримиримости. Хорошим примером здесь может служить глава  правительства Израиля А. Шарон, который пытается найти компромиссные пути урегулирования затяжного конфликта, не разжигая слепой ненависти и вражды к палестинцам, а призывая свой народ к терпимости и здравому смыслу.

Для повышения эффективности  миротворческих усилий международного сообщества в целом необходимо больше внимания уделять предупреждению возникновения  или «разгорания» вооруженного конфликта, а также предотвращению военных действий там, где они еще не начались. Ведь хорошо известно, что предупредить болезнь гораздо легче и дешевле, чем ее лечить.

Важно, чтобы в миротворческих операциях соблюдались основополагающие международно-правовые нормы и не нарушались права человека и суверенных государств — как бы сложно это  ни было совместить. Особенно актуально  это совмещение или хотя бы его  попытка в свете новых операций последних лет, полу чивших название «гуманитарное вмешательство», или «гуманитарная интервенция», которые проводятся в интересах отдельных групп населения. Но, защищая права человека, они нарушают суверенитет государства, его право на невмешательство извне — международно-правовые устои, складывавшиеся веками и считавшиеся до недавнего времени незыблемыми. При этом, на наш взгляд, нельзя допустить, чтобы вмешательство в конфликт извне под лозунгом борьбы за мир и безопасность или защиты прав человека превращалось в неприкрытую вооруженную интервенцию и агрессию.

Важно также, чтобы в дальнейшем во всех основных вопросах, связанных  с миротворчеством, ООН продолжала сохранять свою руководящую роль, закрепленную в Уставе. Кстати, с  этим согласны и все политические лидеры ведущих государств, о чем  они неизменно заявляют на высоких  международных форумах и встречах.