Геополитика США и России

Геополитика США и России

Введение

Фундаментальная геополитика, по-новому систематизированная, с пересмотренным и обогащенным концептуальным и терминологическим аппаратом, вскоре и в России окончательно будет признана в статусе "вненациональной", лишенной идеологического окраса отрасли знания, как всякая другая наука.

В то же время прикладная геополитика, или геостратегия, готовящая принципиальные рекомендации относительно линии поведения государства, может быть построена на отечественной почве, т. с. исходя из совокупных интересов России. И только тогда она будет полезна, ибо позволит эффективнее использовать сегодняшние позиции страны и максимизировать ее геополитические преимущества в будущем.

Строго говоря, строить придется не совсем на пустом месте. Ведь еще до оформления традиционной западной геополитики в России велись геополитические по своей сути споры (вспомнить хотя бы многолетнюю тяжбу западников и славянофи лов о генезисе и судьбах русской нации) и исследования. После октябрьской революции российская геополитика "эмигрировала" за границу** и закончила свою жизнь незадолго до второй мировой воины. Но на смену ей пришла геополитика — если не по названию, то по смыслу — советского образца. В предвоенные годы поистерлась даже она, что обеспечило Сталину широкий простор для маневров между державами "оси", Англией и Францией и привело к необъяснимым — с идеологической точки зрения — его призывам к народу сплотиться на основе национальной — в противовес официальному пролетарскому интернационализму — идеи ("Отечество в опасности!"), а также к антигерманскому союзу с ведущими империалистическими государствами и роспуску Коминтерна. И после войны какое-то время большевистская верхушка продолжала судить о международных делах в сурово-реалистичных тонах, действуя соответственно, а идеологическая трескотня вернулась лишь после воцарения в Кремле Н. Хрущева. Эта хрущевско-брежневская традиция "принимать одно за другое'' просматривается в нашем руководстве и теперь.

Каковы бы, однако, ни были предшественники и традиции, многие геополитические, кажущиеся тупиковыми проблемы сегодняшней России решать придется заново, пробуя новые подходы и используя другую тактику. Главная среди них — определение статуса новой России, ее позиции (изоляция, центр силы, что-то иное) в современном многополярном мире и выработка соответствующей линии поведения. Для решения данной проблемы необходимо прежде всего четко представлять динамику совокупной геополитической мощи страны, т.е. суммы сильных и слабых сторон геополитического положения России, на фоне ведущих государств мира и их группировок.[17]

Глава 1

§ 1. Геостратегия США

Нынешние США откровенно претендуют на роль новой сверхдержавы Евразии. Как полагает один из ведущих политологов США, советник Центра по изучению стратегических и международных проблем профессор кафедры внешней политики в Школе по изучению международных проблем при Университете Джона Хопкинса З.Бжезинский: «Роль Америки как единственной сверхдержавы мирового масштаба диктует сейчас необходимость выработать целостную и ясную стратегию в отношении Евразии»

Сначала США, по мысли З.Бжезинского, должны закрепить в Евразии геополитический плюрализм. Для этого приоритет должен быть отдан политическому маневрированию и дипломатическим манипуляциям, которые должны исключить возможность образования коалиций, враждебных США. Но у любого государства, существующего на карте Евразии, по мнению автора, нет для этого реальных возможностей. На втором этапе американизации Евразии олжны появиться стратегически приемлемые партнеры, которые могут создать (под американским руководством) трансевразийскую систему безопасности. А в долгосрочном плане все это может стать основой системы подлинной политической ответственности в глобальном масшабе [1].

Европу американцы намерены усиленно подталкивать к исполнению отведенной ей роли. Но тем не менее есть опасения, что в силу ряда причин (роста безработицы, национализма ит.д.) французские и германские политики могут склониться в сторону экстремизма. [13]

Будущее России менее определено, и перспективы ее эволюции в позитивном плане не так уж велики. Поэтому Америка должна создать такие политические условия, которые способствовали бы привлечению Росии к работе в широких рамках европейского сотрудничества и в то же время укрепляли бы независимость новых суверенных соседних государств.[1]

В этой связи Вашингтону рекомендуется оказывать поддержку Украине, Узбекистану по национальной консолидации. Иначе их судьба в долгосрочной перспективе окажется неясной. Итак, в размышлениях геостратега отчетливо просматривается древняя, как мир, идея – разделяй и властвуй. [13]

С того момента, как континенты стали взаимодействовать в политическом отношении, Евразия становится центром мирового могущества. Однако последнее десятилетие ХХ века было отмечено огромным сдвигом в мировых делах. В течении всего лишь одного столетия Америка под влиянием внутренних изменений, а также динамичного развития международных событий из страны, относительно изолированной в Западном полушарии, превратилась в державу мирового масштаба по размаху интересов и влияния.

Роль Соединенных Штатов на мировой арене еще более возросла после окончания «холодной войны» и распада их главного конкурента - Советского Союза. Это событие положило конец существовавшему ранее биполярному миру и привело к необходимости пересмотра американского внешнеполитического курса, который был ориентирован прежде всего на Советский союз и базировался на системе «сдерживания». [4]

Америка заняла лидирующие позиции в четырех имеющих решающее значение областях мировой власти: «в военной области она располагает не имеющими себе равных глобальными возможностями развертывания; в области экономики остается основной движущей силой мирового развития; в технологическом отношении она сохраняет абсолютное лидерство в передовых областях науки и техники; в области культуры, несмотря на ее некоторую примитивность, Америка пользуется не имеющей себе равных притягательностью, особенно среди молодежи всего мира, - все это обеспечивает Соединенным Штатам политическое влияние, близкого которому не имеет ни одно государство.» [1] Именно сочетание всех этих факторов делает Америку, по мнению Бжезинского единственной мировой сверхдержавой в полном смысле этого слова.

Американское влияние подкрепляется и сложной системой союзов и коалиций, которые опутывают весь мир. Это породило новый международный порядок, который «не только копирует, но и воспроизводит за рубежом многие черты американской системы» [1]. К этой системе относятся следующие компоненты:

• система коллективной безопасности, в том числе объединенное командование и вооруженные силы, например НАТО, Американо-японский договор о безопасности и т.д.;

• региональное экономическое сотрудничество, например APEC, NAFTA и специальные глобальные организации сотрудничества, например Всемирный банк, МВФ, Всемирная организация труда;

• процедуры, которые уделяют особое внимание совместному принятию решений, даже при доминировании Соединенных Штатов;

• предпочтение демократическому членству в ключевых союзах;

• рудиментарная глобальная конституционная и юридическая структура (от Международного Суда до специального трибунала по рассмотрению военных преступлений в Боснии).

Большая часть этой системы возникла во время холодной войны и была направлена на сдерживание глобального соперника - Советского Союза. Таким образом, она уже была готова к глобальному применению.

Как бы ни было велико влияние Соединенных Штатов, Евразия сохраняет свое геополитическое значение и именно от положения дел на этом крупнейшем материке зависит политическое будущее Америки. Соответственно «вопрос о том, каким образом имеющая глобальные интересы Америка должна справляться со сложными отношениями между евразийскими деражавами и особенно сможет ли она предотвратить появление на международной арене доминирующей и антагонистической евразийской державы, остается центральным в плане способности Америки осуществлять свое мировое господство».[1] Так определяет основную задачу американской внешней Збигнев Бжезинский.

В этом вопросе его позицию разделяет и Генри Киссенджер, который пишет, что «геополитически Америка представляет собой остров между берегами гигантской Евразии, чьи ресурсы и население в огромной степени превосходят имеющиеся в Соединенных Штатах. Господство какой-либо одной державы над любым из составляющих Евразию континентов: Европой или Азией - все еще остается критерием стратегической опасности для Америки.» Такого рода перегруппировка стран смогла бы превзойти Америку в экономическом, а в конечном счете и в военном отношении. Недопущение такого поворота событий - одна из важнейших целей американской внешней политики.

Бжезинский сравнивает Евразию с шахматной доской, на которой ведется борьба за мировое господство. Около 75% мирового населения живет в Евразии, и большая часть мирового физического богатства находится там же, на долю Евразии приходится около 60% мирового ВНП и около трех четвертей мировых энергетических запасов. Контроль над Евразией почти автоматически повлечет за собой подчинение Африки. Таким образом, именно в Евразии сосредоточены геополитические интересы Америки. В совокупности евразийское могущество значительно превышает американское. Но «к счастью для Америки, Евразия слишком велика, чтобы быть единой в политическом отношении».[1]

Для соединенных Штатов евразийская геостратегия включает «целенаправленное руководство динамичными с геостратегической точки зрения государствами-катализаторами в геополитическом плане» [1], при этом должны соблюдаться два равноценных интереса Америки: в ближайшей перспективе - сохранение своей исключительной глобальной власти, а в далекой перспективе - ее трансформацию во все более институционализирующееся глобальное сотрудничество. [16]

Разрабатывая американскую геостратегию в отношении Евразии, Бжезинский выделяет две особенно важные категории стран: геостратегические действующие лица и геополитические центры. Активными геостратегичиескими действующими лицами являются государства, которые «обладают волей осуществить власть или оказывать влияние за пределами собственных границ, с тем чтобы изменить - до степени, когда это отражается на интересах Америки, - существующее геополитическое положение.» [1] Они склонны к непостоянству и критически оценивают американскую мощь, определяют пределы, в рамках которых их интересы совпадают или за которыми вступают в противоречие с американскими, и после этого формируют свои собственные задачи, иногда согласующиеся, а иногда противоречащие американской политике.

Геополитические центры - «это государства, чье значение вытекает не из их силы и мотивации, а скорее из их потенциальной уязвимости для действий со стороны геостратегических действующих лиц» [1]. Чаще всего геополитические центры обуславливаются своим географическим положеникем, которое в ряде случаев придает особую роль в плане контроля доступа к важным районам, либо возможности отказа важным геостратегическим действующим лицам в получении ресурсов. Такие страны могут действовать и как щит государства или даже региона, имеющего жизненно важное значение на геополитической арене.

В текущих условиях в масштабе всего мира по крайней мере существуют пять ключевых геостратегических действующих лиц и пять геополитических центров. Франция, Германия, Россия, Китай и Индия, по мнению Бжезинского, являются крупными активными фигурами. Украина, Азербайджан, Южная Корея, Турция и Иран играют роль принципиально важных геополитических центров, хотя и Турция, и Иран являются в какой-то мере также геостратегически активными странами.

Европа является естественным союзником Америки. Важность отношений с Европой подчеркивает как Бжезинский, так и Киссенджер, который пишет, о том что «со стороны Европы реальное содействие всегда много значительнее, чем со стороны любого другого района земного шара», а главным связующим звеном между Америкой и Европой видит НАТО. Бжезинский говорит о важном значении объединенной Европы, которая указывает направление к созданию более крупных форм постнациональной организации. Кроме того, по его мнению, Европа служит «трамплином, для дальнейшего продвижения демократии в глубь Евразии.» [1] таким образом США оказываются заинтересованы в дальнейшем продвижении структур ЕС а также НАТО на восток. Такая Европа являлась бы плацдармом Америки на европейском континенте.

По мнению Бжезинского стабильность в Евразии должна быть укреплена созданием трансевразийской системы безопасности, которая бы охватила весь континент. «Америка, Европа, Китай, Япония, конфедеративная Россия и Индия, а также, возможно, и другие страны могли бы сообща послужить сердцевиной такой более структурированной трансконтинентальной системы.» [1] И Бжезинский и Киссенджер склонны считать американское господство временным явлением. «В конце концов мировой политике непременно станет все больше несвойственна концентрация власти в руках одного государства» [1]. Следовательно, США не только первая и единственная сверхдержава в глобальном масштабе, но, вероятнее всего, и последняя.

В США с 1992 года начался бум, на протяжении последних семи лет страна совершила большой скачок вперед, «добавив» на протяжении первого президентства Б. Клинтона к своему валову национальному продукту долю, примерно равную ВНП всей объединенной Германии, а во второе его президентство – объем экономической мощи, равный ВНП Японии. Сша закрепили свои позиции на фронтах научно-технической революции.

На протяжении 90-х годов США предприняла активные усилия по консолидации лижайшее периферии. Вашингтон создал Ассоциацию свободной торговли Северной Америки (НАФТА), стал видеть свое будущее связанным с Канадой и Мексикой – непосредственными соседями по континету.[9]

Решение Вашингтона связать свою судьбу с демографически и экономически растущей Мексикой (а за нею просматривается воможность укрепления отношений с Чили и другими странами Западного полушария) довольно решительно меняет само этническое лицо США, еще более укрепляет латиноамериканский элемент в североамериканской мозаике.