Молодёжная сниженная лексика

Говоря об общих особенностях молодежного сленга (1.2.2), мы упомянули  о том влиянии, какое оказывает  на современный немецкий язык и особенно на речь молодежи англоязычная ПК продукция и развитие web-коммуникаций. В той же мере на молодежный язык влияет и популяризация английского языка в музыкальной культуре (многие немецкие исполнители предпочитают петь на английском языке).

Jetzt nehme ich die Musik dahinter wahr, das ist Claras Lieblingsstück, watch me like a game-show, you’re sick and beautiful, ich dreh mich zur Bar um [Zeh 2003: 426].

Теперь сквозь эти голоса до меня стала доходить музыка, это была любимая песня  Клары: “Watch me like a game-show, you’re sick and beautiful”; я повернулся к бару.

При столь активном влиянии  иноязычной культуры одним из основных источников пополнения регистра сниженной  лексики остаются заимствования. Лидирующие позиции здесь занимают заимствования из английского языка:

Joint ‘сигарета (с марихуаной)’,

konnäckten ‘соединять/ся (с помощью электронных средств связи)’,

auf  Double-Timer ‘правильно распределив свое время’,

faxen ‘совершать глупости’,

Lessness ‘искусство из малого получать многое’,

Looser ‘ненадежный человек/терятель’,

Mega-Deal ‘большой бизнес и одновременно большая, хорошая вещь’,

Mc-Job ‘непрестижная, низкооплачиваемая работа’,

hi-heissen ‘зваться (об имени, употребляемом при приветствии)’,

Hunk ‘проблемный субьект’,

happyenden ‘хорошо заканчивать/ся’,

Antibabypille ‘противозачаточные средства’,

peaken ‘взобраться на гору (жаргон сноу-бордистов)’,

Handy ‘сотовый телефон’ и т.д.

Почти полностью потеряли свою актуальность итальянский и  французский язык. Практически все лексемы французского и итальянского происхождения, используемые на сегодняшний день в молодежном сленге, были заимствованы в конце девятнадцатого – в начале двадцатого века: der Louis ‘сутенер’, busirieren ‘содомировать’, die Razzia ‘облава’, Bambino ‘детка’ – и относятся уже к «высокому слогу» внесалонной лексики.

  Традиционно активным источником пополнения регистра сниженной лексики, по мнению Л. Сокола, остается идиш, что объясняется тесной диффузией германской и гебраистской культур. На заимствованиях из идиш хотелось бы остановиться подробнее в связи с многочисленностью этой лексической группы.

Известно, что язык идиш, на котором говорят евреи-ашкенази, во многом сформировался на основе немецкого и других европейских  языков. В немецком языке (как, впрочем, и в английском, и во французском) некоторые термины Тапаха вошли в употребление очень рано. Многие были заимствованы через труды церковных писателей. В большей степени, чем другие западноевропейские языки, не исключая английского, немецкий язык богат словами и выражениями, главным образом в части арго, которые вошли речь из языков идиш и Juden-Deutsch (западного идиш, разговорного языка немецких евреев).

Несмотря на периодическое  «очищение» немецкого языка (включая  «борьбу за чистоту немецкой речи», сопутствовавшую этническим чисткам в фашистской Германии), большое число гебраизмов и идишизмов все еще присутствует в немецких словарях и другой литературе. Еврейские слова и выражения часто можно встретить в произведениях немецких классиков, таких, как Гейне, Шамиссо и др. [Сокол 2003: 1]    

Наряду с зафиксированными в словарях лексемами: StuВ ‘бред’, Kaffer ‘дурак’, Schmonzes ‘пустая болтовня’ – встречаются и довольно интересные случаи словообразования, такие как Schickserl ‘бикса, глупая баба’, где Schickse, слово еврейского происхождения, приобретает диалектное звучание благодаря окончанию –rl.

Schickserl, sagt er, geh scheissen. I kenn den Typen [Zeh 2003: 325].

«Баба, - сказал он, - иди на фиг. Я знаю этого типá».

В общем же, употребление многих гебраизмов не ограничивалось и не ограничивается только еврейскими носителями по причине тесной связи еврейских общин с криминальными кругами немецкого общества. Сходные процессы происходили в дореволюционной России, и многие ныне существующие молодежные сленгизмы имеют криминально-гебраистские корни: пацан (от еврейского ‘потц’ – половой член).

С заимствованиями из других языков через криминальную и  околокриминальную среду связана  новая тенденция в языке современной  немецкой молодежи, а именно появление языка Kanakisch. Слово ‘Kanakе’ полинезийского происхождения и означает «человек». В Германии оно стало ругательством, применяемым в адрес иностранцев, особенно турецких эмигрантов, значительно повышающих криминогенную обстановку в ФРГ.  Однако на сегодняшний день немецкие турки второго и третьего поколения не без гордости сами именуют себя подобным образом. Kanakisch (пестрая смесь турецкого и немецкого языков) превратился в новый молодежный язык Германии, он звучит на школьном дворе, по телевидению, в кафе, в кино и литературе. Немецко-турецкие выражения быстро расширяют сферу своего употребления. Нередко немецкие родители могут услышать от разгневанного чада подобную тираду:

“Was guckst – Bin isch Kino, oder was?”

 «Чего уставилась? Я тебе что кино или как?!»

Словарь языка Kanakisch состоит примерно из 300 слов. Почти треть этих слов относится к выражениям, которые связаны с отправлением естественных потребностей и сексуальной сферой. Вторая треть – к автомобильным маркам, их моделям и вариантам. Оставшаяся треть – к моделям сотовых телефонов и к словарному минимуму, необходимому для того, чтобы тебя поняли немцы.

Особой любовью носителей Kanakisch пользуется дательный падеж: “Alder, dem is dem Problem, weisstu?”

«Старик, это  проблема, понимаешь?»

Глагол в вопросительном предложении заканчиваются на  –tu или –su:  “Raussu?” вместо “Rauchst du?” – ‘Куришь?’, “Hastu Problem, oder was?” – ‘Проблемы есть, или как?’.  На Kanakisch принято обсуждать «по-настоящему важные вопросы» – женщин, машины и драки:

“Siehssu dem Tuss?”

«Телку видишь?»

“Dem Ampel is grun, aber wenn rot is, fahr isch trotzdem druber, isch schwör, Alder!”

«Фонарь зеленый, но если будет красный, все равно  поеду, клянусь, чувак!»

На Kanakisch говорят турки, русские и немцы, для которых ввиду зачастую негативного отношения их родителей к эмигрантским кругам использование языка «этих самых» – еще один способ выразить свой протест миру взрослых.

Вторым по значимости источником пополнения регистра разговорной  лексики в молодежном сленге является словообразование. По мнению В.Д. Девкина, разговорное словообразование практически не располагает своим собственным арсеналом средств и сколько бы то ни было значительной избирательностью словообразовательных типов [Девкин 1994: 16]. Однако именно «неразборчивость в средствах» (вольное словообразование) , а не наличие собственных средств являются отличительной чертой народного словотворчества, его фирменной маркой. Так зачастую заимствованная лексика, являвшаяся в исходном языке нейтральной и перешедшая в принимающий язык без переосмысления понятия или с расширением/сужением понятия,  приобретает разговорную окраску ввиду звукового онемечивания или фонологической германизации (средство, которого литературный язык старается избегать):

Monnis ← англ. money ‘деньги’,

Workmän ← англ. workman  ‘рабочий’,

worken/wörken ← англ. to work ‘работать’,

konnäckten ← англ. to connect ‘соединяться’.

Здесь налицо фонологизация  по принципу: «Говори и пиши так, как слышишь ты сам» [Ehmann 2001: 152].  (Можно смело утверждать, что этот же принцип заложен и в основу языка Kanakisch: так, например, ассимиляция по глухости rauchst_du, при которой звук [d] оглушается и становится неслышим для турецкого уха, приводит к появлению звукоподражательных форм с –su и –tu, в чем-то копирующих просторечное –ste для вопросительной формы третьего лица вспомогательных глаголов: haste? ← hast du?)

Наряду с онемечиванием  заимствованных лексем наблюдается  и обратный процесс, связанный с  таким средством словообразования как «словоискажение» или лексическая мутация:

laschi ‘ленивый, скучный’ ← lasch ‘вялый, ленивый’,

alleinsam ‘одинокий’ ← allein ‘один’ и einsam ‘одинокий’,

vordergestern ‘(аж) позавчера’ ← vorgestern ‘позавчера’ (усиливается наличием внутри лексемы компонента der – формы дательного падежа определенного артикля die),

Randalo ‘скандалист(о)’ ← randalieren ‘скандальничать’,

radikalo ‘радикальный’ ← radikal ‘радикальный’.

При этом заимствованным лексемам  в последних двух примерах (Randale, radikal) «возвращается» их «исконное» романское звучание путем добавления итальянского аффикса –о. В первом случае (Randalo) для усиления выражения антисимпатий, во втором (radikalo) – особый анархически-экзотический элемент усиления  значения слова.

Все приведенные выше примеры наряду с лексической мутацией иллюстрируют и  такую словообразовательную возможность как «творческая словоигра» (kreatives Wortspiel). В большей мере сюда относятся слова, образованные не по какой-либо словообразовательной модели (с нарушением семантической сочетаемости или же при транспозиции), а спонтанные фонологические уподобления (а иногда и ошибки-оговорки), ввиду своей неожиданной оригинальности закрепившиеся в языке:

labundig ‘живой’ ← lebendig ‘живой’,

hoppeldihopp ‘быстро, опа-оп’ ← hoppel ‘прыгать, скакать’ и hopp ‘гоп’,

doppeldidoch ‘вдвойне’ ← doppel ‘вдвойне’ и doch ‘да, действительно’.

Во всех трех случаях  мы можем говорить о неологизации, которая позволяет говорящему (изначально – автору) выделиться, показать свою оригинальность ( der Aspekt der Credibility по Г. Эманну [Ehmann 2001: 11]). Ряд неологизмов в современном молодежном сленге довольно широк: Halbbomber ‘полоумный’, fluffig ‘приятно мягкий, воздушный’, Heizkeks ‘заводила, зажигала на вечеринке’, alken ‘нажраться, напиться’, Toffel ‘дурак’, Proggi ‘прога, программа’, Poli ‘полиция’.

Если рассматривать  лексему alken ← Alki ‘алкаш’, то она иллюстрирует нередкий  для молодежного словообразования прием – вербализацию имен существительных:

festen ‘праздновать’ ← Fest ‘праздник’,

müllen ‘болтать чепуху’ ← Müll ‘мусор/чепуха, хрень’,

zoffen ‘спорить’ ← Zoff ‘спор’.

В случаях же с Proggi и Poli речь идет о неологизмах, образованных путем «экономизации»  – сокращением нейтральных лексем Programm и Polizei. Суффикс –i  В.Д. Девкин относит к аффиксам, которые не обладают исключительной разговорностью и делят свои функции с литературными:    

-chen, -lein, -e, -er, -ling, -ei, -erei, -o [Девкин 1994: 16]. Так, относительно лексемы Proggi  Г. Эманн замечает, что негативная коннотация четко прослеживается лишь в контексте:

Lass mal dein Proggi reparieren, ja! Heute fährst du echt’n astreines Proggi!

«Смени пластинку!  Сегодня ты несешь полную чушь!»

Здесь интернет-жаргонизм Proggi ‘прога’ переосмыслен и получает значение ‘образ мысли/поведения’. В общем, по изменению значения можно выделить следующие варианты:

1. полное изменение значения (семантическая вариация): fundamental/fundi ‘супер, класс, клево’, Massage ‘драка, удар’, Tomate ‘башка, репа’, Melone ‘голова, башка’;
2. расширение значения (семантическая эддиция): fett ‘жирный, супер, очень хороший’, cool ‘спокойно, расслабленно, очень хорошо’, schoppen ‘делать покупки, употреблять алкоголь’;
3. сужение значения: Looser ‘ненадежный человек’, Mega-Deal ‘большая, хорошая вещь’,
4. возвращение начального значения (семантический парадокс): Massage ‘сообщение’, ätzend ‘едкий’, Korkenknaller ‘вялая  шутка, скучное общение’.

Как видно из приведенных  нами выше примеров, нередко переосмыслению в молодежном сленге подвергаются слова, пришедшие из жаргонов. Чаще всего  это Интернет-жаргонизмы: Massage, Proggi, Looser и т.д. Исследователи компьютерного жаргона подчеркивают, что постоянным пользователям Сети присуще своеобразное чувство юмора, что отражается в экспрессии бытующих в Нackerese  (язык хакеров) номинаций:

Whois – ‘системная команда’,

Bagbiter – ‘программист, допустивший ошибки’,

Cruftsmanship – ‘непонятное свойство программы’,

Two-Spot – ‘двоеточие’,

Flatworm – ‘подчеркивание’,

user-friendly/freundlich  – ‘система с удобными средствами общения’,

Hacker – ‘программист-фанатик’,

kludgy – ‘сделанный наспех’,

hackish – ‘искусный, хакерский’,

Ezine – ‘электронная версия популярного издания (газеты, журнала)’.

Каждый носитель того или иного жаргона неосознанно  переносит жаргонную лексику  на ту сферу общения, которая не связанна с «ареалом бытования» переносимого жаргонизма. Новизна звучания, а, следовательно, и экспрессивная привлекательность закрепляют слово в молодежном сленге, где оно может поменять свое значение ввиду употребления носителями, незнакомыми с начальным значением или же имеющими о нем опосредованное/неверное представление.

Степенью своей экспрессии выделяются солдатский и криминальный жаргоны. Всеобщая воинская повинность и процессы криминализации современного немецкого общества вносят  свою лепту в формирование молодежного сленга, пополняя его словарь милитаризмами и арготизмами:

Kanone (воен. жар.) ‘шишка, начальник’,

einen Marsch machen (воен. жар.) ‘задать кому-либо взбучку’,

j-m den Marsch blasen (воен. жар.) ‘поставить кого-либо на место’,

der alte Marschierer (воен. жар.) ‘вояка, солдафон’,

Knasti (крим. жар.) ‘зек’,

knasten (крим. жар.) ‘упечь, посадить’,

Hefenbruder (крим. жар.) ‘шушера, мелкий преступник’.

Несмотря на ослабевающую роль диалектов встречаются довольно интересные заимствования из диалектной лексики:

Fickfack/Fickfackerei ‘отговорка/(в качестве брани) проклятье!’ ← средневерхненем. fickfacken ‘показывать фокусы, делать глупости’ при наличии аллюзии на английское (американское)  ‘to fuck’ ;

knuspern ‘спать с мужчиной/женщиной’ ← северонем. knuspern ‘грызть, есть что-либо сладкое’; по мнению Г. Эманна, в сленге, выражает иронию по отношению к Гансу и Гретте, (“knusper kusper knäuchen”) которые, вероятно, «искали в лесу не только бабушку» [H. Ehmann 2001: 79].

  Таким образом, можно сказать, что основными источниками пополнения регистра сниженной лексики в молодежном сленге явяляются:

1. заимствования из других языков (преимущественно из англиского);
2. заимствования из жаргонов (криминальный, компьютерый);
3. заимствоания из общелитературного языка с переосмыслением значения;
4. словообразование.