Образные обороты в лингвистике и литературоведении

1. Образные обороты в лингвистике и литературоведении 

 

Метафора

 

«Метафора — это  греза, сон языка («dreamwork of language»). Толкование снов нуждается в сотрудничестве сновидца и истолкователя, даже если они сошлись в одном лице. Точно так же истолкование метафор несет на себе отпечаток и творца, и интерпретатора» - так обозначил определение метафоры Д. Дэвидсон. С. И. Ожегов в толковом словаре называет метафорой: 1) вид, тропу; 2)скрытое образное уподобление. [135]

Классификация метафор  в стилистической теории

1. Простая метафора  выражена одним образом, но  не обязательно однословная: “the eye of heaven” как название солнца - это тоже простая метафора: “Sometimes too hot the eye of heaven shines” (W.Shakespeare. Sonnet XVIII).

Простая метафора может  быть одночленная и двучленная. Метафора, основанная на преувеличении, называется гиперболической:

All days are nights to see till I see thee,

And nights bright days when dreams do show thee me. (W.Shakespeare. Sonnet XLIII)

2. Развернутая, или  расширенная, метафора состоит  из нескольких метафорически  употребленных слов, создающих единый  образ, то есть из ряда взаимосвязанных  и дополняющих друг друга простых  метафор, усиливающих мотивированность образа путем повторного соединения все тех же двух планов и параллельного их функционирования.

Мы можем проследить на примере 26-ого сонета В. Шекспира:

Lord of my love, to whom in vassalage

The merit hath my duty strongly knit,

To thee I send this written embassage,

To witness duty, not to show my wit.

3. Традиционными  метафорами называют метафоры, общепринятые  в какой-либо период или в  каком-либо литературном направлении.  Так, английские поэты, описывая  внешность красавиц широко пользовались такими традиционными, постоянными метафорическими эпитетами, как “pearly teeth, coral lips, ivory neck, hair of golden wire”. В метафорическом эпитете обязательна двуплановость, указание сходства и несходства, семантическое рассогласование, нарушение отмеченности. Возможны, например, анимистические метафорические эпитеты, когда неодушевленному предмету приписывается свойство живого существа: an angry sky, the howling storm, или антропоморфный метафорический эпитет, приписывающий человеческие свойства и действия животному или предмету: laughing valleys, surly sullen bells.

4. Особый интерес  представляет композиционная или  сюжетная метафора, которая может  распространяться на весь роман.  Композиционная метафора - метафора, реализующаяся на уровне текста. В качестве композиционной метафоры  можно привести немало произведений  современной литературы, в которых  темой является современная жизнь,  а образность создается за  счет противопоставления ее с  мифологическими сюжетами: роман  Дж. Джойса «Улисс», роман Дж. Апдайка «Кентавр», и пьеса О’Нила «Траур идет Электре». 

 Для создания  метафор не существует инструкций, нет справочников для определения  того, что она “означает” или  “о чем сообщает”. 

 

 

 

 

Метонимия

Метонимия, как яркий символический троп, является категорией описательной. Она создаёт и усиливает зрительно ощутимые представления, будучи при этом способом не прямой, а косвенной характеристики явления. В отличие от сравнения метонимия отметает все сопутствующие признаки, очищая, типизируя основной для данной ситуации признак. Метонимические связи переходят в метафорические, что представляет собой особый механизм эвристических функций языка, т.е. функций, направленных на поиск решений. Это становится возможным благодаря тому, что метонимические замены, опираются на определённую более или менее устойчивую семантическую модель. Так, метонимические сдвиги во многих случаях связаны с сокращением словосочетаний (изделия из стекла - стекло), т.е. внешне подобны таким фактам изменения значений, которые обусловлены контекстными связями слов. О том, что метонимия - контекстуальное выражение, писали многие исследователи. Ж.Лакан указывал на то, что метонимия основывается на связи слов (word-to-word connection), в то время как метафора это замена одного слова на другое. [24] Именно поэтому метафора перефразируется в сравнение при помощи подсобных слов, а с метонимией этого сделать нельзя. Ещё раньше Якобсон определил, что для метафоры характерны отношения сходства (и, соответственно, парадогматические отношения), а для метонимии характерны отношения смежности (и, соответственно, синтагматические отношения). [89]

Это вопрос, по мнению И. В. Толочина, более актуален для изучения художественной прозы, где различия между категоризацией по смежности и по аналогии существенны. [56] В поэзии метонимия имеет подчинённый характер и может рассматриваться как частный случай метафорической категоризации.

Метонимические связи, основанные на смежности, очень разнообразны:

- название символа, употреблённого  вместо названия того, что он  обозначает: throne, crown вместо "королевская власть", "престол";

- название инструмента,  орудия вместо названия действия: to give one`s heart to smb;

- следствие вместо причины: he (рыба) desperate takes the death (глотает гибельный крючок);

- название характерного  признака вместо названия его  носителя: blue suit grinned, т.е. характеризующая функция реализуется со знаком "минус";

- абстрактные существительные,  обозначающие эмоцию, состояние,  процесс, употребляемые вместо  названия их субъекта или объекта: subservivience sprang round the corner.

В этих и других метонимиях обычно имеет место процесс обобщения, когда мы имеем дело не с предметными  представлениями, а с представлениями  о предметных представлениях.

Можно сказать, что метонимия  основана на фактической смежности, т.е. определённых знаниях. Например, знания о содержимом, когда вместо него называется контейнер (I`ll have a glass; the hall applauded); знание о вещах, которые сделаны из материала, называемого вместо них (a glass; an iron); знание о сфере деятельности, когда деятель употребляется вместо продуктов деятельности (to buy a Ford); знание того, что столица является символом государства плюс географические познания (talks between Washington and Moscow); знание о каком-либо событии, если вместо него называется место его действия (Watergate changed the politics); иногда это знание о полисемии, например, в случае названия причины вместо следствия (his native tongue is German).

 

Сравнения

Сравнение представляет собой  наипростейший вид тропа, основанный на эксплицитном сопоставлении одного предмета или явления с другим при помощи компаративной связки или предиката. По степени выразительности  сравнения традиционно подразделяются на общеупотребительные сравнения  со стёртой образностью и авторские  или индивидуальные сравнения.

С точки зрения когнитивной  семантики общеупотребительные  сравнения представляют собой прочно укоренившиеся в языке отдельного народа концепты, которые понятны  каждому представителю данного  общества. Эти сравнения вследствие постоянного употребления и своей  обыденности утратили художественную выразительность.

Авторские сравнения представляют собой проявления индивидуальной концептуальной системы писателя, они не являются типичными и общеупотребительными, напротив, они чаще всего необычны, неожиданны или даже окказиональны, чем и обращают на себя читательское внимание. Иными словами, авторское сравнение – это желание и попытка писателя поделиться с миром своим жизненным опытом, мировоззрением, т.е. частично ввести читателя в свою индивидуальную концептуальную систему. Если авторские сравнения, по мнению аудитории, являются меткими и удачными, то они постепенно становятся общеупотребительными и со временем могут транспортироваться в концептуальную систему всего народа.

Понимание семантики того или иного сравнения основывается на традиционной классификации, на бытующих в обществе стереотипах и не вызывает трудностей, если уровень фоновых  знаний автора и читателя совпадают. В отличие от метафоры, каждое сравнение  предусматривает в подавляющем  большинстве случаев лишь один коррелят, поэтому использование парафраз для толкования сравнения не требуется. Значение сравнения выражается эксплицитно, поэтому количество вариантов интерпретации ограничено. Например, сравнение «she was like a tigress ready to jump at me» допускает корреляции «bloodthirsty», «cruel», «passionate», «angry» , «predatory», «aggressive», но не «hesitant», «sober-minded», так как потенциальная семантика сравнения в данном случае ограничена семантикой объекта сравнения «tigress». Понимание значения этого сравнения предусматривает обращение к концептуальной системе представителей отдельного общества, в котором существует определённое стереотипное представление, понятие «a tigress ready to jump», которое кардинально отличается от других стереотипных концептов, например, «jackal», «rat», «bird», «fox», и, благодаря которому ограничивается количество корреляций и потенциальная семантика всего сравнения. Если в случае метафоры можно говорить лишь о более или менее адекватном понимании, т.е. лишь о более менее верном определении смыслового значения, то в случае со сравнением понимание будет практически всегда адекватным, но в фокусе потенциального значения могут выделяться отдельные нюансы восприятия, которые зависят от индивидуальной концептуальной системы читателя.

Сравнением называется образное словесное выражение, в котором изображаемое явление явным образом уподобляется другому по какому-либо общему для них признаку, и при этом в объекте сравнения выявляются новые, неординарные свойства. [89]

Как художественный приём, сравнение - это сопоставления двух явлений, предметов, людей и их черт и т.д. - по признаку, наиболее выражающему замысел, позицию, мироощущение автора.

В результате сопоставления лиц, характеров, событий с другими объектами  сравнения изображаемое как бы конкретизируется, становится более очевидным и выразительным.

Сравнение включает в себя три составные  части: субъект сравнения (то, что сравнивается), объект сравнения (то, с чем сравнивается) и признак (модуль) сравнения (общее у сравниваемых реалий).

Сравнительные отношения, устанавливаемые  между реалиями внеязыковой действительности, отражены в компаративных моделях (лексически заполненная операция сравнения). Субъект сравнения и объект сравнения  распределяются по самым разным лексико-тематическим группам существительных: 1) названия лиц; 2) названия представителей фауны; 3) названия реалий мира флоры; 4) название предметов и веществ  естественного  и  искусственного происхождения 5) названия явлений природных стихий. Компаративные модели реализуются  через компаративные конструкции (лексико-синтаксические единицы): сравнительную  конструкцию, предложно-падежные сочетания  с предлогами в виде, наподобие, конструкции  с предикативными словами похож, напоминает, творительный сравнения, родительный сравнения, сравнительное придаточное, метафоры разных структур и др. Всё это образует компаративное пространство языка. [156]

 

 

 

Аллюзии

Говоря об идентификации  стилистического приема аллюзии, следует  отметить, что среди исследователей нет единой точки зрения по данной проблеме. Мы понимаем под аллюзией наличие в тексте элементов, функция  которых состоит в указании на связь данного текста с другими  текстами или же отсылке к определенным историческим, культурным и биографическим фактам. Такие элементы можно считать  маркерами или репрезентантами  аллюзии, а тексты и факты действительности, к которым осуществляется отсылка, – денотатами аллюзии.

Аллюзия – стилистический прием, заключающийся в использовании  намека на реальный общеизвестный, политический, исторический или литературный факт.

Аллюзия (лат. allusio – шутка, намёк) – стилистическая фигура, содержащая явное указание или отчётливый намёк на некий литературный, исторический, мифологический или политический факт, закреплённый в текстовой культуре или в разговорной речи.

Она представляет собой прием  текстообразования, заключающийся в соотнесении создаваемого текста с каким-либо прецедентным фактом – литературным или историческим. Аллюзия – это намек на известные обстоятельства или тексты. Содержащие аллюзию высказывания помимо буквального смысла имеют второй план, заставляющий слушателя обратиться к тем или иным воспоминаниям, ощущением, ассоциациям. Текст как бы приобретает второе измерение, «вставляется» в культуру, что и породило термин «вертикальный контекст».[94]

Индикаторами  «аллюзивного процесса» могут служить  неравноценные в лингвистическом  плане языковые единицы: слово, словосочетание, высказывание. Классификация аллюзий  может быть основана на таких критериях, как: 1) источник аллюзии (литературные, библейские, мифологические, исторические, бытовые); 2) степень известности  аллюзивного факта; 3) наличие или  отсутствие национальной окраски.

Исследователь Л. Машкова  понимает под аллюзией «не что  иное, как проявление литературной традиции; при этом не проводится принципиального  различия между имитацией, сознательным воспроизведением формы и содержания более ранних произведений и теми случаями, когда писатель не осознает факта чьего-либо непосредственного  влияния на свое творчество…». Аллюзия – это прием, при котором стилистические эффекты получаются через обращение / использование уже известных читателю названий книг, фильмов, музыкальных произведений, сентенций, пословиц и выражений и т.д. Возможно использование различных видов аллюзии:

Парафраз заголовка книги, фильма и т.д. Примером аллюзии в  рекламе могут получить следующие  заголовки:

«Кензо создало человека.»

В данном случае иллюзия исходит  от названия фильма Роже Вадима «И Бог создал женщину», которое в свою очередь является прямой цитатой из Библии – «И Господь Бог создал женщину из ребра, которое взял из человека, и привел ее к человеку» (Библия, Бытие, Глава 2, стих 22). Получается, что этот фильм оказал сильное влияние, так как и в других рекламах используется это перефразированное название:

«Скотт создал ХАЙ ФИДЕЛЬТИ.»

В определении И.В. Арнольд, аллюзия – «прием употребления какого-нибудь имени или названия, намекающего на известный литературный или историко-культурный факт» – это стилистическая фигура референциального характера, опирающаяся на экстралингвистические пресуппозиции говорящего и слушающего, автора и читателя, на историко-культурный компонент их фоновых знаний.

Индикаторами «аллюзивного процесса», получившего подробное освещение  в работе Л.А. Машковой, могут служить неравноценные в лингвистическом плане языковые единицы: слово, словосочетание, высказывание. Классификация аллюзий может быть основана на таких критериях, как: 1) источник аллюзии (литературные, библейские, мифологические, исторические, бытовые); 2) степень известности аллюзивного факта; 3) наличие или отсутствие национальной окраски.