Академическое художественное образование в России в XVIII веке

Академическое художественное образование  
 
в России в XVIII веке. 
В 1758 г. по инициативе И. Шувалова была основана «Академия трех знатнейших художеств», по примеру европейских академий, в частности Парижской. Первыми ее профессорами были живописцы Валериани, Ле-Лоррен, Лагренэ, Торелли, скульптор Жилле, архитектор Деламот. Уже в первые годы Академия выпустила ряд блестящих учеников: Баженова, Старова, Лосенко и др. В 1764 г. она была преобразована по инициативе Бецкого, сменившего Шувалова в должности президента. При Академии было основано «Воспитательное училище», куда стали принимать детей с пятилетнего возраста. С этого времени Академия вполне оформилась как правительственный орган, непосредственно подчиненный Екатерине, со строго определенным штатом преподавателей-чиновников, которые получили ряд привилегий. 
 
Цель Академии заключалась прежде всего в подготовке художников; но она должна была также регулировать всю художественную жизнь страны. Она, в частности, присуждала художникам высшие степени - «назначенного» и «академика», меценатам - звания «почетного вольного общника» и «почетного члена Академии». Через Академию стало теперь происходить распределение наиболее крупных государственных заказов. Нередко ей приходилось свидетельствовать работы других художников, не входящих в ее состав. Всеми делами управляли президент и академический совет. Раз в год происходили «чрезвычайные собрания» всех лиц, причастных к Академии, - и художников и меценатов. 
 
В большой мере Академия была бюрократическим учреждением; жизнь искусства получила благодаря ей централизованный характер. Роль «Канцелярии от строений» и различных команд свелась теперь к чисто практическим функциям. 
 
Зависимость художников от Академии была тем сильнее, что спрос на искусство был сравнительно очень слабо развит в русском обществе. Эта зависимость еще больше увеличивалась благодаря особому характеру академического воспитания. 
 
Основным учебным предметом, которым должны были овладеть все воспитанники Академии, был рисунок. В своем первом уставе Академии художеств И. И. Шувалов писал: «Следовательно, к достижению всего вышеописанного началом и основанием служить имеет твердое и исправное рисование, без чего упражняющийся в сих благородных художествах желаемого совершенства достигнуть не может». Рисунок в Академии всячески поощрялся, за лучшие ученические рисунки Совет Академии выдавал авторам награды — малые и большие серебряные медали. Награждение медалями производилось в актовом зале «при игрании труб и литавров». 
 
Чтобы развивать у учащихся хороший художественный вкус и возбудить желание к искусствам, И. И. Шувалов решил окружить воспитанников хорошими произведениями искусств. Ради этого он пожертвовал Академии художеств свое собрание картин и рисунков, а также и свою личную библиотеку. Эти действия Шувалова помогали воспитывать у учеников чувство глубокого уважения к искусству и к Академии. Так, Рамазанов в своих воспоминаниях писал: «Величие здания поразило меня; мне казалось, что в нем обитает святыня, живут полубоги, и полубоги эти — рисуют и пишут красками!». 
 
Академия снабжала своих учеников материалами, бумагой всех сортов, красками, карандашами, холстом, подрамниками, кистями, маслом и лаками. 
 
В 1760 году, по инициативе скульптора Жилле, при Академии художеств был организован натурный класс, где стали серьезное внимание уделять изучению анатомического строения человеческого тела. Тщательно изучаются скелет и «ободранная фигура», как тогда называли анатомический муляж. 
 
Чтобы еще больше приобщить воспитанников Академии к изучению рисунка, И. И. Шувалов в 1761 году назначает на экзаменах по рисунку в «поощрение учеников» оклады при раздаче медалей от 1 рубля 50 копеек в месяц, «смотря по достоинству его и по благорассуждению Собрания». 
 
Метод поощрения, и особенно за рисунок, помогал значительно продвинуть вперед дело художественного образования в России. Рамазанов писал по этому поводу: «Рисовальный экзамен есть, по нашему мнению, лучший двигатель в начальном изучении; вместе с тем он составляет эпоху ученической жизни, в которую каждый обрекший себя искусству меряет и мало-помалу сознает свои силы. Рисовальный экзамен — градусник, указывающий на талант избранника или на бездарность труженика». 
 
Воспитанники Академии разделялись между собой по возрастам: первый возраст с 6 до 9 лет, второй - с 9 до 12, третий - с 12 до 15 и четвертый - с 15 до 18 лет. В первом возрасте изучали закон божий, грамматику, иностранные языки, арифметику, геометрию, рисование с оригиналов, гипсов и с натуры. Рисование начиналось со знакомства с техникой и технологией. Карандаш требовалось держать дальше от очищенного конца, что давало большую свободу и подвижность руке. Образцами в оригинальных классах служили гравюры с рисунков выдающихся мастеров, рисунки преподавателей Академии, а также и рисунки особо отличившихся учеников. Особым спросом у преподавателей и воспитанников пользовались рисунки Ж.-Б. Грёза. Выразительность линий в его рисунках помогала учащимся наглядно видеть и понимать пластику форм.  
 
В основу метода преподавания было положено рисование с натуры. При обучении рисунку большое значение придавалось личному показу. В инструкциях того времени указывалось, что, обучая рисованию с натуры, учителя Академии должны садиться рядом с учеником и рисовать ту же натуру, чтобы ученики видели, как должен протекать процесс построения рисунка и какого качества нужно добиваться. В одном из архивных документов (от 30 мая 1762 года) мы читаем: «Предписать профессорам и учителям адъюнктам, чтобы все адъюнкты были в своих назначенных часах для рисования натуры, також и смотреть, как Фонтебассо работает». То же мы читаем и в инструкции А. И. Мусина-Пушкина: «В натурном классе быть всегда двум дежурным г.г. художникам, из коих одному ставить натуру и поправлять работы ученические, а другому в то же время самому с ними рисовать или лепить». Это был прекрасный метод работы с учениками, и очень жаль, что в дальнейшем он не получил своего развития. 
 
Помимо оценки академических работ преподаватели Академии должны были давать оценку общей успеваемости учеников, а также и поведения. 
 
Занимались рисованием по вечерам, большей частью при слабом освещении. «Зала натурного класса представляла довольно любопытное зрелище. Она устроена была в виде полукруглого амфитеатра, посредине которого находилось место для натурщика; над ним вырезано пространство, аршина полтора в диаметре, через которое виднелись небеса и звезды — действительная натура. Сверху спущена была люстра, состоящая из железного круга, в форме большого блюдца, с сделанными по краям углублениями; в круг наливалось конопляное масло, а в углубления вставлялись светильни. Натурщика устанавливал обыкновенно дежурный профессор под самой люстрой; с боков его грело от печей, а сверху продувало. Кто сидел на нижней скамейке, на того с люстры капало масло, брызги летели во все стороны, отчего рисунки нередко портились. Натурщиков брали большею частью из крестьян; им полагалось по 300 рублей ассигнациями в год жалования, одежда и стол. Кроме прямой своей обязанности они должны были наблюдать за чистотою класса, зажигать люстру и топить печи. Несмотря на неудобство натурного класса, в нем все воспитанники занимались очень усердно; разговоров, смеху и вообще шуму здесь не было». 
 
Условия работы в таких классах были довольно тяжелые. Президент Академии художеств А. Н. Оленин в своих воспоминаниях писал: «Рисовальные классы, особливо натурный, были совершенно похожи на курень... Освещались они посредством смрадных простых лампад, расположенных рядами на нескольких железных сковородках, над которыми поставлена была широкая железная труба, проведенная сквозь крышу здания, для уменьшения копоти, но вместо того она в большие морозы служила проводником несносного холода прямо на голую натуру и на учеников. Профессоры и учащиеся, пробыв два часа в натурном и гипсовом классах, плевали и сморкали несколько часов сряду одной только копотью». 
 
Учебный день в академии разделялся следующим образом: 8 часов воспитанники должны были учиться, 8 часов быть свободными и 8 часов спать. 
 
«Вставали они по звонку в 5 часов утра; в 6 отправлялись па молитву, причем прочитывалась глава из Евангелия (так делалось при Оленине). После этого следовал завтрак, состоящий из куска хлеба с чистою невскою водою. Каждый из воспитанников брал порцию и отправлялся в рекреационный зал. В 7 часов начинались классы, в промежутках которых давался один час отдыха. В 12 часов воспитанники отправлялись в столовую обедать. Столы накрыты были скатертями, перед каждым ставился прибор: тарелки оловянные, а ложки серебряные. Обед состоял (до президента Оленина) из супа с перловой крупой или бобами и соуса с бобами. Так как этими кушаниями кормили воспитанников довольно часто, то и составилась поговорка, что на обед давался соус под бобами и бобы под соусом. Мяса давали очень мало, да и то такого, которое едва можно было жевать. После обеда второй и третий часы назначались для классов; четвертый и пятый давались на отдых; с пяти часов до семи был всегда натуральный класс. В 8 часов отправлялись ужинать; ужин состоял из того же супа, что и на обеде, и гречневой или пшенной каши. В 9 часов после вечерней молитвы ложились спать.. .» 
 
Принимая учеников, главным образом, из низших классов, Академия стремилась превратить их в представителей дворянской культуры. С этой целью она отрывала их от семьи и от народа: ученики не имели права свидания с родными, их изолировали даже от мастеровых, обслуживавших Академию, так как «ученикам не дозволяется видеть мужиков». Пятнадцать лет воспитанники должны были проводить в Академии, в трех «возрастах» (по пяти лет в каждом). Особенное внимание обращалось здесь на воспитание «добродетелей»: они считались важнее таланта. Так Екатерина и Бецким претворили идею Руссо о создании «новой породы людей». 
 
Кроме искусства, ученики обучались в Академии общеобразовательным 
 
предметам, так как гражданственная роль художника требовала, чтобы он был культурным человеком. Правда, не всегда преподавание было хорошо налажено, но все же важно отметить, что Академия ставила себе широкие задачи в образовании художников. 
 
Художественное образование в Академии имело целый ряд характерных особенностей. Во-первых, оно было основано на началах традиционности. Поскольку красота считалась раз навсегда открытой художниками античной Греции и итальянского Возрождения, постольку задача ученика заключалась в том, чтобы как можно больше приблизиться к ним. Творческие искания могли происходить только в рамках этой всеми признанной традиции. Индивидуальная свобода творчества считалась опасной. Поэтому профессора по очереди дежурили в классах и не имели индивидуальных учеников. 
 
Традиционностью определялся порядок преподавания. Оно начиналось рисованием с «оригиналов» - гравюр и картин, затем шло рисование с гипсов и, наконец, с натуры - с обнаженных натурщиков. За эти рисунки раздавались серебряные медали. Здесь же начиналась живопись или лепка. Последней ступенью была работа над эскизами самостоятельных композиций по заданным программам. За них выдавались уже золотые медали. Этот порядок отражает и то значение, которое Академия придавала рисунку, - им ученик занимался дольше всего, - а также композиции, за которую полагались высшие награды. 
 
Кроме натурного класса, основы всего обучения, и исторических классов живописи и скульптуры, считавшихся самыми главными, существовали и другие классы: живописный, портретный, баталий, «всяких животных», «фруктов и цветов», класс домашних упражнений, т. е. бытовой живописи, ландшафтный, перспективный. В скульптуре наряду с портретным классом был класс орнаментной скульптуры. Кроме того, существовал ряд классов декоративного искусства: золотарный по металлу, резной по дереву, лакировальный, золотых дел, литейный, чеканный и даже «математических инструментов». 
 
К концу века вместе с ростом идейного значения искусства отмирают декоративные классы, за исключением литейного и чеканного, связанных с скульптурой. В живописных классах первенство окончательно закрепляется за классом исторической живописи (в которую включаются и религиозная и мифологическая); закрывается класс домашних упражнении, который, правда, никогда не имел большого значения. Даже непользуется уважением и класс портретный, несмотря на большой спрос на портреты и на блестящий расцвет портретного искусства. Так, Левицкий не имел права носить звания профессора, а Шубин говорил: «Ничего не может быть горестней, как слышать от сотоварищей: он портретной!» 
 
По окончании Академии ученики, получившие первые золотые медали, на три года посылались за границу в качестве пенсионеров заканчивать свое образование. 
 
В 60 - 70-х годах большинство посылалось в Париж; затем все больше и больше привлекает пенсионеров Рим, центр классицизма. После французской революции посылка пенсионеров в Париж вообще прекращается. 
 
Пенсионерство имело очень большое значение для художников, так как позволяло им вплотную знакомиться с искусством Европы, тогда как на родине они узнавали его лишь по произведениям случайных заезжих иностранцев. Академия - не без основания - боялась этого непосредственного общения своих питомцев с вольнодумным Западом. Она поручала их особым «надзирателям». В Париже в 60-х годах им был тот самый Голицын, который составил упоминавшийся трактат; ясно, что он как раз больше всего способствовал знакомству пенсионеров с Дидро и другими энциклопедистами. В Риме роль надзирателя выполнял Рейфенштейн, большой поклонник античности, друг Анжелики Кауфман, почитатель Винкельмана. Он сыграл большую роль в приобщении пенсионеров к классицизму. 
Заключение 
Из всего вышеизложенного мы видим, что академическое художественное образование в России XVIII веке было своеобразной, отличной от многих академий Западной Европы и современных художественных учебных заведений. Если в наших учебных заведениях студент обязан выполнять программу своего курса в течение года, невзирая на успехи, то в Академии XVIII века, а также и первой половины XIX века, воспитанник мог переходить из одного класса в другой, например, из «гипсофигурного» в «натурный» класс, только достигнув нужных успехов. Поэтому нет ничего удивительного, что в 14 лет Бруни уже рисовал сложные двухфигурные постановки с обнаженных натурщиков, оставаясь в то же время в своей возрастной группе (третьей — от 12 до 15 лет). 
 
Такой метод преподавания рисунка заключал в себе много положительных моментов. Во-первых, он заставлял каждого педагога более целенаправленно вести занятия с каждым учеником в отдельности, более внимательно следить за его успехами, учитывать его индивидуальные возможности и способности, правильно направлять его работу. Во-вторых, такой метод обучения рисунку создавал благоприятную почву для усовершенствования методики преподавания и поисков новых, более эффективных методов и приемов обучения. 
 
Однако, академическое воспитание имело немало темных сторон. Широкая программа обучения на деле плохо выполнялась. Много недостатков было в художественном преподавании, сковывавшем индивидуальность ученика. 
 
И все же значение Академии было огромно: совершенно неправильно отрицать его, как это часто делалось историками русского искусства. Академия давала очень серьезное знание рисунка и композиции, широко знакомила учеников с художественным наследием мирового искусства, наконец, давала им общее образование. Из Академии вышло немало крупных художников, в частности целая плеяда блестящих скульпторов — Шубин, Козловский, Мартос, Щедрин и др. Историческая роль ее в развитии русского искусства в XVIII веке была очень значительной.