Федор Степанович Рокотов. Жизнь и творчество

В Николае Еремеевиче сочеталось замысловатое чудачество, благородные  порывы, варварская жестокость к крепостным и фанатичная страсть к литературному  творчеству. Конечно, больше всего он любил себя в поэзии и даже завел  собственную типографию, чтобы печатать свои опусы, и зал искусств «Парнас». Струйский преклонялся перед  талантом Рокотова, собирал его произведения, а в мастерской художника обучался его крепостной А. Зяблов. Вот таким, «иступленным и диким» в своих  порывах, с горящим «восторгом и  жаром» взглядом предстает Струйский  на портрете. Он появляется из сумрачной  глубины фона и, криво улыбаясь, смотрит  как бы мимо зрителя. Фигура, лицо и  глаза обращены в разные стороны, что усиливает лихорадочность и  истеричность образа. Сам Рокотов  еще не писал произведений, столь  острых и верных по характеристике болезненно-причудливой модели.

Портрет Струйской Александры Петровны строится на плавных дугообразных линиях и поражает своей сдержанностью  и гармонией. Милая, добрая, она принадлежит  точно бы иному кругу людей, чем  ее супруг. Видно, что сам художник находился под обаянием личности и красоты Струйской. Тончайшая  переливчатая пепельно-палевая цветовая гамма, оживленная нежно-розовыми и  желтыми тонами, словно вторит оттенкам душевного состояния женщины, недоговоренным, тайным чертам ее натуры. Недаром в  стихотворении Н. Заболоцкого «Портрет», посвященном этому пленительному  образу, так много неуловимости и  зыбкости:

Женские портреты кисти Рокотова загадочны и трепетны. В них  «души изменчивой приметы» освещают лица и взгляды изнутри. Словно чарующее волшебное видение возникает  из дымки жемчужно-розовых тонов  исполненная непреходящей красоты  юности В. Н. Суровцева; из серебристого каскада пенных кружев, как туманная мечта – П. Н. Ланская. Неуловимая мимика лица и взгляд темно-голубых  глаз создают какую-то отчужденность  между зрителем и портретным изображением княгини Е. Н. Орловой.

Портретов 1770-х годов дошло  до нас достаточно много, и мы можем  наглядно судить об уверенном, властном мастерстве Рокотова. Для него, кажется, не существовало трудностей в его  любимой сфере

Федор Степанович Рокотов. Жизнь и творчество

воссоздания на холсте человеческой индивидуальности. Одухотворенность и  жизненность требовала от художника  владения все более изощренными  средствами. Рокотов начал выявлять роль единого тона, гармонически объединяющего  богатство цвета, стал подчеркивать ритмическую основу композиции, использовать цвет во множестве градаций. Формальное совершенство его работ не было для  него самоцелью, оно вытекало из стремления ввести зрителя в эмоциональную  атмосферу образа, сделать изображение  захватывающим. Рокотов мог «загрузить»  холст плотными формами лица и  фигуры, тяжелыми массами одежды и  орденов, как это он сделал, хотя бы, в портрете Обрескова. Мясистое, со складками кожи, смуглое лицо Обрескова, кафтан и орденская лента  отчетливо даны в цвете. Не уступает этому произведению портрет П. Ю. Квашниной-Самариной, исполненный, однако, иными средствами. Он кажется легким, залитым неярким светом. Струящиеся в портрете линии и четкие контуры  перемежаются большими спокойными пятнами  то темной одежды, то светлого фона. В  мягкие теплые тона серого включаются немногие черные и белые детали. Всем этим Рокотов помог себе создать  редкостный в своей красоте портрет; образ пожилой женщины показан  в лучших, точно неувядающих чертах ее человеческого достоинства.

Рокотов и в Москве получал  заказы, имевшие характер официальных. Несколько раз он писал Екатерину II, не следуя избитым приемам обычных  «представительных» портретов. Тем  не менее, его портреты встречали  одобрение.

Рокотов считал себя коренным москвичом. Он хотел не снимать дом, а обзавестись своим и покупал, в поисках лучшего, дворовые места. В августе 1781 года он приобрел большой  участок за 2600 рублей. В начале 1785 года он купил другой участок на углу Старой Басманной и Токмакова  переулка и застроил его. Здесь, в  просторной мастерской, он и работал  во второй половине 1780-х годов. Это  была пора новых успехов художника. В это десятилетие русское  портретное искусство уже имело  крупнейшие достижения и во многом благодаря Рокотову.

Нельзя не обратить внимание на то, что в 1780-х годах среди  произведений Рокотова стали преобладать  имеющие овальный формат. Это обстоятельство немалозначительно: овальный формат требует  согласованного с ним композиционного  и ритмического решения. Еще одно средство было часто использовано Рокотовым  в это время: залитость лица светом, прямо падающим на него. Если двумя-тремя  десятилетиями назад портретисты  применяли только боковое освещение, позволявших им в сочетании освещенных и погруженных в тень частей лица определеннее передавать его рельеф, то Рокотов теперь решительно отказался от такого служебного использования света. В работах 80-х годов важен не рельеф лица, но жизнь его; на сплошь освещенном лице почти нет темного, - только глаза в тени от ресниц, уголки губ, узкая тень, чуть намечающая контур носа. Мелкие неровности лица едва заметны в потоке света, но постепенно, при всматривании, делают сложнее и глубже представление о человеке.

Более двухсот лет прошло с тех пор, как Рокотову позировали его современницы, но художник доселе заставляет нас видеть не изменчивые и уже давно исчезнувшие очертания, но неувядаемую жизнь, властно заключенную  в созданные им портреты.

Наиболее поздними из шедевров художника являются портреты четы Суровцевых. Прекрасное изображение В. Н. Суровцевой посвящено утверждению высокой  человечности, благородного достоинства  мыслящего и способного на глубокие чувства человека. Ее лицо далеко от «правильности» академических канонов, но одухотворенность и запечатленная  на нем тихая дума делают его прекрасным. Необычен портрет Суровцева. Фигура в черной одежде почти исчезает в  темноте фона, и лицо, тонкое и  изжелта-бледное, одно воздействует на воображение зрителя.

Конец XVIII столетия – пока еще неясная пора в биографии  Рокотова. Утвердившиеся в литературе сведения о том, что в 1789 году он вновь  получил назначение в Академию художеств  и переехал в Петербург, не подтверждаются архивными документами. Скорее всего  последнее десятилетие своей  жизни Рокотов не покидал Москву. Тем более что круг изображенных им лиц, в эти годы ограничивался  исключительно москвичами.

Он приобрел домик на Воронцовской улице, поблизости от Ново-Спасского  монастыря. В то время это была тихая окраина Москвы. 12 декабря 1808 года Рокотов скончался и был  похоронен на кладбище этого монастыря. Наследниками имущества остались племянники, «отставной от артиллерии майор и  штабс-капитан», когда-то с его помощью  освобожденные от крепостной зависимости. Нет сведений о дальнейшей судьбе учеников Рокотова, мастера его круга  перестали работать. В это время  русский портрет уже был возглавлен Орестом Кипренским, создавшим ряд  чудесных произведений.

Остается немало вопросов, связанных с жизнью Рокотова и  его творчеством. Вероятнее всего  большая их часть так и останется  без ответов. Вряд ли доведется узнать когда, кого и почему изобразил Рокотов  в виде обнаженной девочки на фоне пейзажа с вечерней голубой дымкой? Никогда не придется судить о тех  произведениях Рокотова, которые  погибли за многие годы, прошедшие  со дня их создания. Но и сохранившиеся  утверждают перед нами высокое достоинство  художника. Одухотворенность его портретов, жизненная выразительность образов  то незаурядных, то ничем не замечательных  его современников, красота его  живописи – делают Рокотова одним  из наиболее вдохновенных представителей русской художественной культуры XVIII столетия.

По материалам статей А. Савиного, В. Скляренко, Т. Ивлевой, Ю. Кустовской, И. Скачко