Ф.Г.Раневская

Родилась она в Таганроге  в преуспевающей еврейской семье. Актриса всегда гордилась и своим  родным городом, и тем, что в нем  жил сам Чехов, ее любимый писатель, и тем, что к числу ее знакомых принадлежал двоюродный брат Антона Павловича...

В 1915 году Фаина Фельдман (такую фамилию она носила с  рождения) отправилась в Москву поступать  в театральное училище. Но на экзамене заикалась от волнения, и ее не приняли. В самую трудную минуту бездомную провинциалку приютила Екатерина Васильевна Гельцер. Знаменитая балерина вышла из Большого театра, где у колонн ее поджидали поклонники, и спросила. «Кто тут самый замерзший?». Самой замерзшей оказалась Фаина...

Гельцер ввела ее в круг своих друзей: брала на спектакли во МХАТ, возила слушать цыган, познакомила с Цветаевой, Мандельштамом и Маяковским… Наконец Фаине удалось устроиться в театр в Малаховке, где начинающей актрисе дали крошечную роль без слов.

Меняя театры и труппы, она  переезжала из города в город, пока не оказалась в Ростове-на-Дону.

Известная провинциальная актриса  Павла Вульф как раз гастролировала в этом городе, когда к ней после  спектакля ворвалась нескладная рыжая девица со словами признательности  и восхищения. Нежданная гостья тут  же стала проситься в актрисы. Превозмогая раздражение, Павла  Леонтьевна дала ей одну из пьес и предложила выучить любую роль на выбор. Выбрав роль итальянской актрисы, Фаина  Фельдман (а это была именно она) нашла единственного в городе итальянца-булочника и репетировала с ним в течение недели. Когда  она показала наработанное Павле Вульф, та поняла, что перед ней настоящее дарование.

«Павла Леонтьевна спасла меня от улицы, – признавалась Раневская. – Я бы не стала актрисой без  ее помощи. Она во мне воспитала  человека, воспитала актрису. Она  научила трудиться, работать, работать, работать… Никаких ночных бдений с актерской братией, никаких сборищ с вином, анекдотами, блудом… Она водила смотреть в музее то, что создавало для меня смысл бытия. Она внушила страсть к Пушкину, она запрещала читать просто книги, она давала познать лучшее в мировой литературе. Она научила быть человечной».

В 1917-м Фельдманы уплыли на собственном пароходе в Турцию, оставив в России заупрямившуюся Фаину. Спустя многие годы, уже став известной актрисой, она получила письмо из Румынии – от матери, отца и старшего брата: они узнали о  своей Фаине и ее популярности из газеты. В 1957-м Фаине Георгиевне даже удалось съездить в Румынию  повидаться с матерью, с которой  она рассталась сорок лет назад…

В 1948 году актриса наконец-то разъехалась с семьей своей благодетельницы  П. Л. Вульф и поселилась отдельно. Стараясь меньше думать о быте, предпочитала пользоваться услугами домработниц, которые, тем не менее, ее раздражали.

В 1960-е из Турции вернулась  родная сестра Раневской, Изабелла Георгиевна Аллен. Она долгое время жила в  Париже, где и вышла замуж, потом  переехала в Турцию, похоронила мужа. В своем одиночестве вдруг  тоже узнала о популярности сестры: лауреат Государственных премий, кинозвезда, крупная театральная  актриса... Изабелла Георгиевна написала Раневской письмо и приехала в  Москву по ее приглашению – уже  навсегда. Сестры поселились вместе. Богатство, машины и виллы известной актрисы, промелькнувшие в воображении мадам Аллен, обернулись двумя московскими комнатами...

Всенародное признание Раневской  принес кинематограф. После комедии  «Подкидыш» и взрослые, и дети называли ее Мулей, что и трогало зрительскими симпатиями, и раздражало актрису.

Во время съемок «Золушки»  Фаина Георгиевна обронила в траву  свое кольцо и громко объявила: «Я с  места не сдвинусь, пока мы его не найдем!» Все поняли, что спорить  бесполезно, опустились на четвереньки  и начали ползать в поисках  перстня, ругаясь себе под нос. Искали всей группой около часа. А когда  нашли, Раневская пришла в хорошее  расположение духа, расцеловала всех и пригласила на чай.

Судя по всему, Раневская  была порой совершенно невыносима для  окружающих. Но мало кого так нежно  и преданно любили друзья, мало кто  вызывал такие теплые чувства  у публики. Любовь эта порой принимала  неожиданные формы и была под  стать самой натуре актрисы. Однажды  в доме отдыха Раневской нездоровилось, и она не смогла участвовать в  самодеятельном концерте. Наутро к  ней в комнату пришла некая  дама и сказала: «Вы мне испортили  весь вечер...» «Помилуйте, я же не выступала», – ответила Фаина Георгиевна, действительно не чувствуя за собой  никакой вины. «Вот этим как раз  и испортили...» 

При этом актриса оставалась глубоко одиноким человеком: у нее  не было детей, театральная молва  не зафиксировала ни одного ее романа. Разве что с маршалом Федором  Ивановичем Толбухиным, ушедшим из жизни в 1949-м...

Фаина Георгиевна близко знала  Цветаеву, дружила с Ахматовой. На подаренной ей Пастернаком фотографии надпись: «Самому искусству Раневской».

Пришедшая к ней в гости  Алла Ларионова однажды застала  старую актрису... в каракулевой шубе, накинутой на ночную сорочку. «Вот, нет у меня денег. Не могу халат  купить», – объяснила Фаина Георгиевна.

К Раневской как-то обратились с просьбой – написать автобиографию. Был заключен договор с издательством  и даже получен аванс. Первой фразой, которую написала Фаина Георгиевна, явилась следующая: «Мой отец был  небогатый нефтепромышленник». Аванс  пришлось вернуть...

«Муля, не нервируй меня», – кричали на улице мальчишки, увидев Раневскую. «Нет, я не Муля, – сказала Фаина Георгиевна в одном из своих последних выступлений. – Я – старая актриса, которая боится забыть текст роли. Мне трудно видеть людей, потому что все, кого я любила и боготворила, умерли...» Еще она говорила: «Я, как старая пальма на вокзале, – никому не нужна, а выбросить жалко...»

Ее долго уговаривали  отметить восьмидесятилетний юбилей. «Нет, – решительно отказалась Фаина  Георгиевна. – Вы мне сейчас наговорите речей. А что же вы будете говорить на моих похоронах?» 

В октябре 1983 года Раневская  навсегда оставила сцену – буднично, без проводов и речей, просто уведомив о своем решении директора  театра им. Моссовета.

...На ее могиле до  сих пор нет памятника. Фаина  Георгиевна завещала похоронить  себя в могиле сестры и ни  в коем случае не разрушать  то скромное надгробие, которое  на ней поставила. Какой-то  неведомый поклонник актрисы,  зная о ее любви к животным, приварил к плите металлическую  фигурку собаки...