Национальный колорит произведений живописи Ф.А. Малявина

 

Министерство  образования московской области

МГОУ

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

РЕФЕРАТ

По истории  искусств

На тему:

«Национальный колорит произведений живописи Ф.А. Малявина»

 

 

 

 

 

 

Выполнила студентка

4 курса 42 гр.,

Факультет Изо  и НР

Беляева Е.В.

Проверила Ширшова Л.В.

 

Москва 2013г.

Содержание

 

Введение

Жизнь художника

Основные этапы  творчества

Заключение

Список литературы

 

 

Введение

 

Русское искусство конца XIX—начала XX века было богато яркими индивидуальными, смелыми творческими исканиями. Среди художников этой эпохи Филипп Андреевич Малявин являлся одним из наиболее самобытных и одаренных. Его работы, возбуждавшие горячие споры на выставках и в печати, до сих пор захватывают зрителя своей взволнованностью и красочностью.

Широкая известность  Малявина была в свое время создана на один-два года лишь несколькими его картинами; имя художника оказалось прочно связанным с понятием «малявинские бабы». За шумным успехом этих картин остались как бы в стороне другие его произведения. А ведь написанные им портреты и его многочисленные рисунки, относительно мало известные, достойны не меньшего внимания, чем те немногие картины, которые сделали Малявина знаменитым на родине и за ее рубежом.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Жизнь художника

 

Филипп Андреевич  Малявин родился в многодетной деревенской семье государственных крестьян 11(23) октября 1869 года в селе Казанке Самарской губернии. Истоки его творчества, особенность его живописного языка там и стоит искать – в его деревенском детстве. Маленький Филипп был искусным резчиком по дереву. Много лет спустя он будет вспоминать: «Долгое время я никак не мог решить, быть ли мне живописцем или резчиком, и это меня очень удручало. Смотрел всегда с ужасом на годы – вот будет мне семь, восемь. До десяти представить себе не мог, до того это уже старость, и мне казались люди после десяти лет уже пожилыми. Я только одного боялся, как бы не потерять времени, и бегал, собирал угли в золе и рисовал везде – на стенах, на колесах, на воротах и даже на золе. Обращался к мужикам, чтобы они мне показали, как нужно рисовать, и с успехом пользовался их советами».¹ Рисовать мальчик начал рано, а так как в деревне каких-либо изображений, кроме икон, не было, то он и срисовывал «святых». Должно быть, родным нравились его рисунки или уж очень покорило их рвение мальчика, но только они отнеслись сочувственно к его наклонностям, и 14-летний Филипп Малявин был отпущен с богомольцами в Грецию, на Афон, в находившийся там большой русский монастырь. Мальчик и его близкие полагали, что там он сможет научиться писать образа.

Никакой иконописной школы на Афоне, однако, не оказалось,- там существовала лишь небольшая иконописная мастерская, за которой присматривал монах, такой же самоучка, как и остальные «мастера». Но, чтобы заниматься даже в такой мастерской, Малявину надлежало стать послушником монастыря. Он начал работать с увлечением и, с точки зрения монахов, успешно: ему доверили, наконец, даже роспись целой стены в одной из церквей.

Так продолжалось до декабря 1891 года, пока на Афон не заехал, возвращаясь  из заграничной командировки, молодой скульптор В. А. Беклемишев. Увидев работы Малявина, среди которых были и пейзажные этюды и портрет настоятеля монастыря, Беклемишев был поражен несомненным дарованием юноши. Он уговорил монахов отпустить их послушника учиться живописи в Россию.

В 1892 году Малявин выдержал экзамен для поступления в  Академию художеств. Среди поступающих он резко выделялся, необычный студент – длинноволосый монах в черной рясе.² Вот как вспоминает о Малявине известная художница А. П. Остроумова-Лебедева, державшая экзамены одновременно с ним: «Юноша в какой-то необычной одежде... На голове шапочка вроде скуфейки, низко надвинутая на глаза. Из-под нее висели длинные волосы до плеч. Лицо плоское, скуластое, корявое. Брови опущены к вискам. Светлые небольшие глаза... Его застенчивость, какая-то растерянность и одиночество среди студентов привлекали внимание ... трогала его какая-то наивная откровенность и простосердечие».

Кроме таланта, нужны были воля и упорство, твердая вера в  свое призвание, чтобы выходец из неграмотной деревни, из темного мира афонских монахов смог бы явиться в столичный Петербург, в Академию. Малявин занимался блестяще, он изумлял педагогов верностью глаза, точностью рисунка и не раз получал поощрительные медали. Его можно было считать уже сложившимся художником.

В годы занятий Малявина в Академии художеств шла подготовка к реформе системы преподавания. В 1894 году ряд крупнейших мастеров русского искусства стали ее профессорами, получившими широкие права в  руководстве своими учебными мастерскими. Студентов особенно привлекала возможность работать под руководством И. Е. Репина. Пришел заниматься в его мастерскую и окончивший общий курс Малявин. В 1900-х Малявин участвует в выставках Товарищества передвижников, в 1906 г. показывает на выставке объединения «Мир искусства» свою картину «Вихрь». Впоследствии он также был членом «Союза русских художников».³

Побывав летом 1895 года на родине, в Самарской губернии, Малявин  привез оттуда большие портреты (один из них «За книгой» был приобретен П. М. Третьяковым). Они-то и являются одними из самых ранних известных нам произведений художника, в которых уже проявились характерные для него особенности. Портреты, «дивные по рисунку и живописи», произвели «громадное впечатление на меня и моих товарищей», — вспоминает Остроумова-Лебедева. Она же приводит слова, в которых Малявин выразил свое понимание живописи. Выше всего он ставил творческую активность художника, его способность к широким обобщениям: «Главное в существе предмета, в его характере, духе и жизненности. Не надо обращать внимание на краски, на тона, на лепку, на рисунок. Вы обнимите весь предмет одним глазом, вникните в его характер, в его дух, и когда вы что-то уловите, выносите это на холст, не думая о том, что тона грязны, темны или не те. Дело не в красках, а в правде».

Вот это проникновение  в существо изображаемого и поражает до сих пор в ранних работах  Малявина, таких, как «Крестьянская  девушка с чулком» или «За  книгой (портрет сестры)», созданных  в 1895 году. Первая из них, написанная на воздухе, — большой этюд, созданный как бы «единым дыханием»: очень цельный, непосредственный, свидетельствующий об умении художника точно наблюдать (жесты, движения, манеру вязать на ходу). В нем много воздуха, солнечного света и того ощущения тишины и простора, которое бывает только в деревне.

В портрете сестры Малявин  создал психологически-сложный образ. Многие мастера бытового жанра изображали женщин русской деревни, но впервые, в работе студента Академии, крестьянка была представлена в таком духовном порыве,— взволнованной прочитанной книгой, думающей, мечтающей. Ее фигура как бы выступает из темного угла в сильном динамическом повороте; тени подчеркивают аскетический характер лица, резко выступающие скулы. Умение схватывать главное и как бы скульптурная лепка формы делают этот портрет произведением зрелого мастера.

Крестьянская тема стала  основной в творчестве художника, но не единственной. Он всегда имел с собой  альбом и постоянно рисовал: натурщиков, своих товарищей, педагогов —  рисовал быстро, изощряя свою наблюдательность. Так же он стал работать и масляными красками.

Грабарь рассказывает о своем  портрете, написанном Малявиным и  произведшем «сенсацию» в академии. «Портрет был закончен в один присест  и это так всех огорошило, что  на следующий день сбежались все профессора смотреть его; пришел и Репин, долго восхищался силой лепки и жизненностью портрета».

Портрет Грабаря был не единственным изображением сотоварища по мастерской Репина: молодые художники охотно позировали Малявину. В каждом изображении он решал особую творческую задачу и это делало такими не похожими один на другой портрет И. Э. Грабаря, А. П. Остроумовой, К. А. Сомова, Е. М. Мартыновой, А. А. Мурашко.

В самой мастерской Репина был создан превосходный портрет  художника К. А. Сомова — в белом  халате, отдыхающего на диване (1895). Написанный живо, свободным и энергичным приемом в теплой серо-коричневатой гамме, портрет очень красив. Чувствуется репинская традиция в горячности живописного темперамента, в стремительности широкого мазка и в твердом рисунке. Малявин сумел передать непринужденность позы и метко показал существенные черты изображенного: уверенность в себе, спокойную замкнутость, ленивую медлительность. Можно сказать, что портрет Сомова — эпизод из жизни знаменитой репинской мастерской ее лучшего времени, когда в ней дружно работали и много спорили, учились у Репина и друг у друга.

Не меньшее значение в  творчестве молодого Малявина имеет  картина «Больная» (1897) — портрет  художницы Е. М. Мартыновой, одно из самых поэтичных его произведений. Оно кажется очень простым: утомленная долгой болезнью девушка полулежит на подушках и печально смотрит перед собой, в сторону от зрителя. Но скромные внешние средства были использованы замечательно проникновенно. Однотонная серебристая гамма портрета прекрасно соответствует образу хрупкой, недолго прожившей Мартыновой. Привлекательно ее исхудалое лицо, тонок рисунок профиля. Художник подчеркнул характеристику Мартыновой выразительностью ее нервных и как-то детски беспомощных рук. Необычна для портретов конца прошлого века несимметричная композиция — темное пятно головы в верхнем углу, темные косы, пересекающие изображение. Е. М. Мартынову писали ее друзья-студенты: И. Э. Браз (в 1896 году), Малявин и несколько раз Сомов (его известная «Дама в голубом платье» была начата тотчас же вслед за малявинским портретом).

В еще большей мере дарование  Малявина раскрылось при обращении  к родной для него крестьянской теме. В 1898—1899 годах он создает портреты матери, сестры и некоторые другие. В сравнении с портретами 1895 года эти произведения сразу же производят впечатление особой значительности и широты обобщения. Портретный образ приобретает монументальное звучание.

«Старуха» — не просто портрет  матери художника: это превосходно  найденный образ старой и мудрой крестьянки-труженицы. Как всегда, у Малявина и здесь восхищают острота и верность его видения, умение выбрать характерную позу и передать столь присущую русским крестьянкам старой деревни суровую, полную достоинства недвижность черт лица, тяжелые и узловатые кисти рук. И как, вместе с тем, мастерски написан портрет во всей сложной игре света на морщинистом лице и на белой кофте. Фон портрета нейтрален, но его светлые и темные пятна создают тревожную, словно мерцающую среду, которая усиливает внутренний драматизм образа. Колорит портрета очень сдержан: как и прежде, в нем нет ни одного яркого, кричащего цветового пятна—скромная гамма красок разработана в тонких отношениях. Репин писал: «В этих простых мужиках, запечатленных кистью Малявина, столько истинного благородства человеческой души, которая уцелела еще в отдаленных от центра местностях».

Подобными произведениями завершается  первый период творчества Малявина. Его  широко написанные портреты и все  более крупные по размерам этюды  увлекали студентов, но возбуждали недовольство профессоров, видевших в них только «баловство». С тем большим нетерпением ожидалась дипломная картина Малявина. Наконец, в 1899 году, он представил на конкурс картину «Смех», изображающую нескольких хохочущих крестьянок в красных сарафанах, под ярким солнечным светом. Она поразила современников и вызвала резкие отзывы в печати и брань в адрес художника. Совет Академии художеств, возмущенный дерзкой картиной, отказал Малявину в заграничной командировке и не хотел признать его художником. Только благодаря заступничеству Репина, угрожающего уйти из Академии, Малявину дали звание художника, но и то не за картину, а за ранее написанные портреты. «Смех» производил впечатление огромного эскиза, стремительно набросанного уверенным в себе смелым мастером. Краски (среди которых впервые преобладали красные) казались невиданно яркими, хотя одновременно не уничтожали ощущения световоздушной глубины картины, точности рисунка и объемности формы каждой фигуры.

Широкая манера письма уже  одна была неприемлемой для официальной художественной школы того времени. Странным казалось отсутствие повествовательности, обычной для жанровых картин и желание создать образ только на одной эмоциональной основе. За пугавшей темпераментностью картины не воспринимались значительность ее внутреннего содержания, смелая независимость и яркий характер русской крестьянки, радость, молодость и здоровье в блеске солнечного дня. Произведение Малявина не было, однако, одиноким: в картине можно уловить связь с рассказами молодого Максима Горького, с образами крестьянок в живописи (правда, более поздней) А. Е. Архипова.

Малявин лишился главной  премии дряхлеющей академии – большой  золотой медали, а еще важней –  заграничной командировки, уступив  ее благопристойному, усредненному, прилизанному подражателю из мастерской академического профессора Владимира Маковского. О конфликте и всей суете вокруг Малявина тончайший художник – мыслитель Нестеров выразился так: « Непосредственное дарование этого сына земли, быть может, на имеет себе равного среди всего, что прошло с основания Академии художеств, с появлением у нас искусства. Его художественные ощущения… тонки, новы, ярки неожиданно смелы. Малявин как Веласкес, как Милле, как большинство пейзажистов, заряжается самой Природой, а не идеями ее. Его огромная, шестиаршинная картина без названия или, как ее окрестили, «Смеющиеся бабы» вызвала страстные, яростные, то полные негодования, то восторга споры… вообще изнервничались все до последней степени, наделав при этом массу глупостей». Как было не наделать. Озорные, хохочущие, радостные девки в ярко-красных платьях переворачивали устоявшееся передвижническое унылое представление о русской деревне. Мужицкое здоровое нутро Малявина здесь само собой выплеснулось на полотно – да не хороните вы Русь, городские всезнайки, живет она и жить будет!⁴ История закончилась своеобразно. Шум, поднятый вокруг Малявина, усилился благодаря крупнейшему успеху, можно сказать,— триумфу, который картина «Смех» имела в 1900 году на Всемирной выставке в Париже. Художник был награжден золотой медалью выставки, а картина была приобретена для собрания Галереи современного искусства в Венеции.

В художественной жизни России в начале века шла ожесточенная борьба между тремя самыми сильными лагерями: «передвижников», «мир искусников» и «союзников», т.е. членов «Союза русских художников». Боролись за публику, за прессу, за доходы, короче, за место под солнцем. В стане «передвижников» стояли такие крепкие, хотя и подточенные временем, дубы, как Репин, Суриков, Поленов и Виктор Васнецов. Поросль помоложе – Нестеров, Серов, Коровин, Врубель – колебались, потеряв веру в незыблемость старых ориентиров, искала, перемещалась между странами. Художники и критики западного толка во главе с Бенуа, Нуроком, Нувелем, Бакстом, Лансоре стремились призвать под свои знамена «из тактических соображений» кого угодно, лишь бы поталантлевей, повесомей. А тут еще русофилы – «союзники» в лице Архипова, Аполлинария Васнецова, Петровичева, Жуковского, Виноградова, Степанова, Переплетчикова… И в этой лаве доспевал самородный талант Малявина.