Бурденко Николай Нилович (3 июня 1876 года - 11 ноября 1946 года)

Переехав в 1923 году из Воронежа в Москву, он открыл в факультетской  хирургической клинике Московского  университета нейрохирургическое отделение, став профессором оперативной хирургии. В 1930 году открытый им факультет был  преобразован в 1-й Московский медицинский  институт имени И.М. Сеченова. С 1924 года Бурденко был избран директором хирургической клиники при институте. Этой кафедрой и клиникой он руководил до конца своей жизни, теперь эта клиника носит его имя.

В 1929 году Бурденко стал также  директором нейрохирургической клиники  при Рентгеновском институте  Народного комиссариата здравоохранения, на базе которой, в 1932 году, был учреждён первый в мире Центральный нейрохирургический институт (ныне институт нейрохирургии имени Н.Н. Бурденко).

В институте работали нейрохирурги Б.Г. Егоров, А.А. Арендт, Н.И. Иргер, А.И. Арунюнов и другие, а также ведущие представители смежных специальностей (нейрорентгенологи, нейроофтальмологи, отоневрологи).

Здесь зародилась и получила расцвет новая наука - нейрохирургия - хирургия мозга и нервных стволов. Особенно интересовало Бурденко лечение мозговых опухолей. Проницательными глазами и "умным" ножом Николай Нилович с каждым годом проникал все глубже в мозг человека и добирался до опухолей, которые прежде считались недоступными. Операции на мозге до Бурденко производились редко и насчитывались во всем мире единицами. Советский нейрохирург разработал более простые методы проведения этих операций и тем самым сделал их массовыми. Кроме того, он предложил ряд оригинальных операций, какие до него никогда не производились. Тысячи людей были спасены от смерти и тяжелых болезней благодаря тому, что профессор Бурденко открыл возможность производить операции на твердой оболочке спинного мозга, пересаживать участки нервов, оперировать на самых глубоких и ответственных участках спинного и головного мозга. Хирурги Англии, США, Швеции и других стран специально приезжали в Москву, чтобы приобщиться к новым идеям и поучиться у советского ученого, как делать эти сложные операции. К Бурденко приезжали как рядовые врачи, так и крупные учёные (в том числе Уайлдер Пенфилд). В 1941 году за выдающиеся работы по хирургии нервной системы Правительство присудило Бурденко Государственную премию первой степени.

Поразительна была трудоспособность Бурденко. Полушутя он писал: "Тот, кто  работает, всегда молод. Иногда мне  кажется: может быть, труд вырабатывает особые гормоны, повышающие жизненный  импульс?".

Бурденко принимал участие  в организации сети нейрохирургических учреждений в виде клиник и специальных  отделений в стационарах по всему СССР. С 1935 года по его инициативе проводились сессии Нейрохирургического совета - всесоюзные съезды нейрохирургов.

С первых лет советской  власти Николай Бурденко стал одним  из ближайших помощников начальника Главного военно-санитарного управления 3иновия Петровича Соловьёва, стал автором первого «Положения о военно-санитарной службе Красной армии». В 1929 году, по инициативе Николая Бурденко, была создана кафедра военно - полевой хирургии на медицинском факультете Московского университета. С 1932 года он работал хирургом-консультантом, а с 1937 года - главным хирургом-консультантом при Санитарном управлении Красной Армии. Будучи председателем на часто созывавшихся в Москве хирургических съездах и конференциях, Бурденко неизменно ставил проблемные вопросы военной медицины, подготовки военно-врачебных кадров. На основе своего боевого опыта и изучения материалов прошлого он выпустил инструкции и положения по отдельным вопросам хирургического обеспечения войск, что подготовило военную медицину к началу Великой Отечественной войны.

В 1933 году Николаю  Ниловичу Бурденко было присвоено звание заслуженного деятеля науки РСФСР, а в 1939 году - академика Академии наук СССР.

В 1939 - 1940 годах, во время советско-финской войны, 64-летний Бурденко выехал на фронт, проведя там весь период боевых действий, и руководил там организацией хирургической помощи в действующей армии. По опыту советско-финской войны он разработал положение о военно-полевой хирургии.

Ученик Николая Бурденко Александр Федорович Лиепукалн часто делился воспоминаниями об эпизодах из его жизни. Эти рассказы позволяли создать более полноценный образ великого врача и ученого, с сильными сторонами его характера и некоторыми человеческими слабостями. Многие эпизоды из жизни Н.Н. Бурденко были немного комичны и их невозможно воспринимать без улыбки. Во время учебы Н.Н. Бурденко нередко бедствовал, а это сформировало у него заботливое и бережное отношение ко всему, в том числе и к своей одежде. Как человек, переживший голод, не может позволить себе выбрасывать хлеб, так и Н.Н. Бурденко, даже спустя много лет, став уже академиком, оставался крайне бережливым. Хотя возможности у него были большие - он был генералом, академиком и, несмотря на это, был чужд расточительности. Его жена, Мария Эмильевна Бурденко, тоже была очень строгой и экономной женщиной, контролирующей финансовые расходы семьи. Н.Н. Бурденко много писал, и журналы охотно публиковали его работы. Издательские гонорары обычно получала его жена. Она приходила в редакции, предъявляла свой паспорт, получала деньги и уходила. К ней уже все привыкли, ее знали в лицо и не вникали в предъявляемые документы. Как-то, после одной из публикаций, Н.Н. Бурденко решил сам получить свой гонорар. Но в бухгалтерии ему сказали: «Позвольте, ведь Бурденко — это женщина, мы ее хорошо знаем, а Вы кто будете?». Пришлось объяснять, что именно он является автором публикации и гонорар причитается ему. В генеральской форме, которую Н.Н. Бурденко выдавали и периодически обновляли в армии, он смотрелся очень хорошо. Но он часто ходил в гражданской одежде, и окружающим бросалось в глаза, что нередко она была чрезмерно поношенной. В одном пальто он ходил годами, пока оно, совершенно истертое, окончательно теряло внешний вид. Н.Н. Бурденко был главным хирургом Кремля, к нему за консультациями обращались очень высокопоставленные люди, они видели состарившуюся одежду академика, переживали за него, но не знали, как ему помочь - то ли деньгами, то ли как-то по-другому. И тогда в кремлевских кулуарах решили, что Н.Н. Бурденко надо подарить добротную и изысканную шубу. Вопрос был согласован с председателем Совнаркома СССР Вячеславом Михайловичем Молотовым. Сам Н.Н. Бурденко даже не подозревал, что для него шьется беличья шуба. Шубу ему преподнесли и не забыли упомянуть, что решение о подарке принял сам В.М. Молотов. Н.Н. Бурденко радовался как ребенок. Зимой, когда он ходил читать лекции, в аудиториях было довольно прохладно, и профессор накидывал шубу на плечи. Обычно он спрашивал у студентов, знают ли они, кто ему подарил эту шубу. Студенты, конечно, делали вид, что понятия не имеют, хотя о происхождении этой шубы знали почти все московские медики. Тем не менее, Н.Н. Бурденко нередко повторял, что подарил ему шубу сам В.М. Молотов. Кончилась зима, стало тепло и, естественно, отпала необходимость ходить в аудиторию в шубе, но Н.Н. Бурденко не мог отказать себе в удовольствии ее демонстрировать. В один из весенних дней, когда стало очень тепло, Н.Н. Бурденко вошел в аудиторию в шубе. Читая лекцию, почувствовал, что стало совсем жарко, он снял и повесил шубу тут же в аудитории на гвоздик, а после лекции забыл взять ее с собой. Сначала он не спохватился и вспомнил только потом, когда надо было ехать домой. Где шуба? В кабинете нет, в аудитории тоже нет. Из-за утраты у Н.Н. Бурденко чуть не случился сердечный приступ, он ведь просто обожал свою шубу. Была вызвана милиция. Все очень волновались не столько из-за исчезнувшей шубы, сколько из-за состояния самого Н.Н. Бурденко. О случившемся сообщили в Политбюро, к поискам шубы были подключены чекисты. По указанию из Кремля были подняты по тревоге все службы государственной безопасности. К Н.Н. Бурденко пришел один из генералов милиции, постарался успокоить академика и заверил, что шуба в тот же день будет найдена и возвращена ему. И действительно, все быстро выяснилось. Был пойман некий студент, которого никто и представить себе не мог в роли вора. Он попытался быстро сдать шубу в один из комиссионных магазинов и получить деньги, но тут же был задержан. В магазинах уже ждали, кто принесет ворованное добро. Представители службы безопасности были наготове. Н.Н. Бурденко поинтересовался, кто же взял его шубу? Ведь его студенты — это будущие врачи, как же они могут решиться заниматься кражами? Н.Н. Бурденко выразил желание поговорить со студентом, укравшим шубу. Когда тот явился, Н.Н. Бурденко спросил: «Как ты мог это сделать? Я тебя учу медицине, ты будущий врач. Как ты мог?». «Профессор, — сказал студент, — мне нечего есть, я голодаю. Я не могу существовать. Мне надо было что-то сделать, чтобы выжить». Н.Н. Бурденко, сам переживший многое в своей жизни, понял студента и простил его. Он просил не наказывать студента и дать возможность продолжать учебу. Более того, Н.Н. Бурденко сам решил выплачивать студенту небольшую стипендию из своего оклада, чтобы тот не умер с голоду. Финансировал он студента до самого завершения учебы. После окончания медицинского факультета он стал врачом, занимался научной работой, защитил диссертацию и получил научную степень.

В 1941 году, с начала Великой Отечественной войны Н.Н. Бурденко - главный хирург Красной Армии. Несмотря на свои 65 лет, он сразу же выехал в действующую армию, в дальнейшем пользовался всякой возможностью, чтобы побывать на фронте. Занимался организацией помощи раненым во время боёв под Ярцевом и Вязьмой.

В здании Академии имени  Н.Е. Жуковского в Москве для фронтовых  хирургов проводились в 1941 году семинары по нейрохирургии. Лекции по военно-полевой  хирургии, которые читал Н.Н. Бурденко, посещали все отправлявшиеся на фронт  хирурги.

Н.Н. Бурденко на осмотр раненого хватало минуты. За эту минуту он намечал план операции и тут же приступал к ней. И на этот раз  все было также. Шла сложнейшая операция на черепе. Н.Н. Бурденко оперировал молча, сосредоточенно. Присутствующие с благоговением  следили за руками хирурга, инструментами. Операция закончилась успешно. Николай  Нилович поспешно вышел в предоперационную и нетерпеливо сказал «Марфуша! Кохер  и шарик!».

Сестра молча подала требуемый  инструмент и стерильный марлевый шарик. На ее лице не отразилось даже удивления. Одним рывком Бурденко удалил себе зуб, заложил в ранку шарик и с облегчением вздохнул, разглядывая зуб «Так вот кто пять дней меня мучил! Негодяй!..».

Как мог человек в 65-летнем возрасте блестяще провести пятичасовую  операцию на черепе с острой зубной болью! А если бы обморок или болевой  шок. В этом эпизоде как в капле  воды отразился характер военного хирурга  Николая Ниловича Бурденко, одного из основоположников нейрохирургии  в Советском Союзе.

Для проведения сложных операций Бурденко добирался до полковых и  дивизионных медсанбатов, лично провёл несколько тысяч операций. Организовал работу по сбору оперативной информации о ранениях.

В 1941 году Бурденко был второй раз контужен во время бомбардировки на переправе через Неву. В конце сентября 1941 года, под Москвой, при осмотре прибывшего с фронта военно-санитарного поезда, у Николая Бурденко произошёл инсульт, который лишил его возможности двигаться и говорить. Он пролежал около двух месяцев в больнице, потом был эвакуирован сначала в Куйбышев, затем в Омск.

Ещё не оправившись от болезни, Бурденко в местных госпиталях занимался  лечением поступивших с фронта раненых, обширной перепиской с фронтовыми хирургами. На основе своих наблюдений он написал  ряд исследований, оформив их в  виде девяти монографий по вопросам военно-полевой хирургии.

В апреле 1942 года Николай Бурденко прибыл в Москву, где продолжал исследовательскую работу, писал научные труды. В ноябре того же года, он был назначен членом Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков; на работу этой ответственной комиссии по поручению правительства у него ушло много времени и сил.

Работа комиссии заключалась  в расследовании трагической судьбы нескольких тысяч польских офицеров, могилы которых были обнаружены весной 1942 года немецкими оккупантами в Катынском лесу под Смоленском. После проведения раскопок и эксгумации трупов немецкие власти официально объявили виновниками преступления органы ОГПУ. Этот вывод немцев подтверждали сведения, полученные от местного населения. Советское правительство отвергло это обвинение и уверенно заявило, что преступление в Катыни является делом рук немцев. После освобождения Смоленска от фашистов Сталин объявил о создании (во главе с Бурденко) «Специальной комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров». Среди членов комиссии были митрополит Николай I и писатель А.Н. Толстой.

В официальном сообщении от 24 января 1944 года Комиссия Н.Н. Бурденко категорически заявила, что польские офицеры стали жертвами террора, совершенного фашистами. Разразился международный скандал, в центре которого оказалось имя Н.Н. Бурденко.

Ряд польских исследователей и представителей Международного Красного креста не согласились с этими выводами. Они утверждали, что в Катынском лесу в 1940 году были расстреляны польские офицеры, интернированные в СССР после вступления 17 сентября 1939 года частей Красной Армии на территорию Польши.

В материалах советской комиссии имеется свидетельство смертельно больного Н.Н. Бурденко. Но в 1946 году он рассказал своему другу Ольшанскому, бывшему профессору Воронежского университета, уехавшему из СССР на Запад, следующее: «Выполняя личное распоряжение Сталина, я отправился в Катынь, где как раз вскрыли могилы... Все тела были погребены 4 года назад. Смерть наступила в 1940 году... Для меня как для врача это очевидный факт, который невозможно поставить под сомнение. Наши товарищи из НКВД совершили большую ошибку».

Приговор о расстреле более 20 тысяч офицеров польской армии был вынесен Особым совещанием НКВД СССР на основании решения Политбюро ЦК ВКП(б) в апреле 1940 года. Завершение дела по уничтожению более 20 тысяч человек отметили в Москве. 26 октября 1940 года появился секретный приказ, за подписью Л.П. Берии, о награждении работников НКВД, за успешное выполнение специального задания, месячным окладом. В списке значилось 143 фамилии. Офицеры госбезопасности, надзиратели, шоферы.

В 1942 году Н.Н. Бурденко, впервые в мировой медицине, предложил лечить гнойные осложнения после ранений черепа и мозга путём введения раствора белого стрептоцида в сонную артерию. Это позволило наилучшим образом доставлять стрептоцид к очагу инфекций в мозгу, в отличие от внутривенных инъекций, применявшихся в то время за границей. С 1943 года таким же способом Н. Н. Бурденко стал применять сульфидин, а с 1944 года - пенициллин.

Для испытания этих препаратов Бурденко организовал научную бригаду  из хирургов, бактериологов и патологоанатомов, и во главе её выехал на фронт. Опубликовал три «Письма хирургам фронтов о пенициллине». Вскоре по его настоянию эти препараты стали применять хирурги всех военных госпиталей.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1943 года за выдающиеся достижения в области советской  медицины Бурденко Николаю Ниловичу присвоено звание Героя Социалистического  Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

Постановлениями Совета Народных Комиссаров от 1 февраля 1943 года Н.Н Бурденко было присвоено звание «генерал-лейтенант медицинской службы», от 25 мая 1944 года - «генерал-полковник медицинской службы».

30 июня 1944 года по инициативе Н.Н. Бурденко и в соответствии с разработанным им планом была учреждена Академия медицинских наук СССР. На её первом заседании в том же году Н.Н. Бурденко был избран академиком и первым Президентом этой Академии. Несмотря на болезнь, Николай Нилович активно занялся организацией Академии и научно-исследовательских институтов при ней.

В середине июля 1946 года Бурденко по совету врачей едет в Ригу для проведения курса лечения и отдыха на рижском взморье. Когда он спустился на перрон, стало ясно, что 400 метров до гостиницы «Метрополь» сам он дойти не сможет. Заместитель главного врача 1-й рижской городской клинической больницы Моисей Борисович Суходрев заказал лошадиную упряжку, усадил Н.Н. Бурденко в коляску, и она неторопливо поехала к гостинице. Встречающие с цветами следовали за извозчиком и все это зрелище было не совсем радужным. Н.Н. Бурденко разместили в номере, но общение с ним было очень затруднительным. К концу войны Н.Н. Бурденко практически был глухонемым. За долгие годы совместной работы А.Ф. Лиепукалн научился по губам понимать, что Н.Н. Бурденко пытается сказать. Но на этот раз ему было очень трудно понять своего учителя. А.Ф. Лиепукалн вырвал из блокнота листки, дал их Н.Н. Бурденко, и тот своей рукой написал свою историю болезни: «1905 г. — контузия, от которой я начал глохнуть, 1917 г. — другая контузия, от которой я окончательно потерял слух в 1937 г.; 1941 г. — я ездил по фронтам и очень уставал. 1941 г. — я подвергся воздушной бомбардировке во время переправы через Неву, около Шлиссельберга и вскоре был у меня инсульт. 1945 г. — вновь инсульт. Мне уже 70 лет, пора умереть!!».

В номере гостиницы у Н.Н. Бурденко был установлен сестринский  пост, кислородная установка, назначено медикаментозное лечение. Через 10 дней Н.Н. Бурденко был осторожно перевезен в Майори в отведенную ему дачу одного из санаториев. Там он под врачебным наблюдением отдыхал и получал лечение. Н.Н. Бурденко быстро окреп, много времени проводил на свежем воздухе и стал чувствовать себя очень хорошо. А.Ф. Лиепукалн часто посещал его, и они совместно редактировали и дополняли доклад Н.Н. Бурденко о лечении огнестрельных ранений, который должен был быть зачитан на XXV съезде хирургов СССР.