История личности Великой русской императрицы Екатерины 2

Екатерина стала вносить поправки. Печатный вариант Наказа — приблизительно четверть того, что она написала. Но все равно она считала, что это ее политическое завещание, политическая исповедь, и была очень довольна тем, что она ее написала. Вместе с тем она извлекла урок, что при всем желании вопроса о положении крестьян она решить не сможет, а следовательно, и не будет. В этом отношении она очень точно следовала поговорке о том, что политика — это искусство возможного.

Наказ — весьма любопытный документ. Это отражение общего состояния эпохи, и в то же время это отражение личных взглядов императрицы и тех взглядов, которые исповедовало ее окружение. При том что Наказ остался именно наказом и ничем иным, он представляет собой очень интересный и важный документ, потому что с него начинается определенное развитие умонастроений в нашей стране.

6. Уложенная комиссия

В 1767 году произошли выборы. Екатерина хотела, чтобы в большой Комиссии по составлению нового уложения были представлены абсолютно все категории населения, кроме, естественно, крепостных. Посадские жители могли попасть туда только в результате трехстепенных выборов, тогда как дворянство посылало своих представителей напрямую. Были здесь и свои несовершенства — какие-то заштатные городки имели право послать одного депутата, и Москва послала тоже одного депутата, хотя, конечно, какой-нибудь город Буй Костромской губернии и Москва — это все-таки разница.

Ключевский дает состав депутатов комиссии в процентном отношении. Это довольно любопытно. От правительственных учреждений — около 5 процентов (то есть в основном лица чиновные), дворянство — 30 процентов, города — 39, сельские обыватели — 14 процентов (государственные крестьяне и однодворцы), казаки, инородцы и остальные классы и сословия 12 процентов. Всего было избрано 564 депутата.

Каждый из них должен был привезти наказ от своих избирателей. Доходило до анекдотов: один архангельский крестьянин привез несколько сот наказов, тщательнейшим образом обойдя все погосты и деревни, которые он должен был представлять. Другие сводили нечто подобное воедино. Но все равно: при том, что депутатов было полтысячи, наказов оказалось полторы тысячи.

Чрезвычайно торжественно, с большой помпой были открыты заседания тронной речью императрицы в Грановитой палате. Век был сентиментальный, депутаты плакали, слушая речь матушки государыни, и попытались тут же поднести ей самые потрясающие титулы.

«30 июля 1767 года Екатерина открыла Комиссию нового уложения торжественным приемом в Кремле, куда она прибыла из Головинского дворца церемониальным поездом с гофмаршальскими жезлами, скороходами, статс-дамами и прочими величавыми украшениями, какие придумал век формулярных чувств и символического мышления». Ей поднесли титулы Великой, Премудрой, Матери отечества. Екатерина в изящном личном ответе депутатам и не приняла, и не отклонила поднесенного титула, а в записочке маршалу (руководителю всего собрания) как будто даже выразила досаду на депутатов: «Я им велела сделать Российской империи законы, а они делают апологии моим качествам».

Трудно было себе представить, как будет работать такая толпа разношерстных и разномастных депутатов, поэтому довольно быстро была предпринята попытка разделить их на комиссии: дирекционная (имевшая исполнительную власть; она же имела право учреждать частные кодификационные комиссии по конкретным вопросам); экспедиционная комиссия (редакторская работа); подготовительная комиссия (она должна была прочитывать наказы с мест, сводить их воедино и представлять дальше). Все возглавлял маршал собрания. Комиссия большая, где работали все, просуществовала весьма недолго: уже в декабре она была переведена в Петербург, в феврале начала работу, а еще год спустя, осенью 1768 года, Комиссия по составлению Уложения была вообще закрыта под предлогом войны с Турцией, куда многие депутаты должны были отправиться в качестве офицеров. Частные комиссии проработали еще много лет.

За время своей деятельности комиссия провела 203 заседания, не решив практически ни одного вопроса. Почему? Я бы порекомендовал вам одну забавную книжку, которую написал английский писатель Паркинсон. Она так и называется: «Закон Паркинсона». Никакого отношения к медицине это сочинение не имеет, там идет речь, если хотите, о болезнях системы управления. Остроумный англичанин в очень веселой форме дает понять, на что обречена любая комиссия, любой съезд, любое собрание, если там слишком много депутатов. На исторических фактах, выводя шутливые алгебраические формулы, он доказывает, что оптимальный состав любой комиссии не должен превышать 21 человека. Чем меньше кабинет министров, чем меньше тот или иной штат, коллегия или министерство, тем лучше, тем скорее будут решены дела. Оптимальный вариант — человек девять. Становится понятно, почему приказ князя Одоевского из пяти человек так быстро и толково составил Соборное уложение 1649 года и почему комиссия Екатерины, в сто раз большая, не составила ничего.

Психологически это вполне объяснимо: сколько можно посадить за один стол людей, чтобы беседа была общей? Если больше 20, то начинается групповщина: на одном конце стола говорят об одном, на другом — о другом. Не случайно все парламенты и думы тут же делятся на небольшие палаты и комиссии, потому что иначе решить ничего нельзя.

Екатерина прекратила заседания комиссии по следующим причинам. По стране пошли слухи среди крестьян о том, что-де хотят дать какие-то законы, какую-то волю, но доброй императрице не дают это сделать. Количество волнений стало увеличиваться. Этого Екатерина не желала совсем. Во-вторых, она поняла, что это собрание ничего решить не может. Она не стала этого афишировать, а коль скоро началась война с Турцией, воспользовалась благовидным предлогом для того, чтобы все это прекратить. Но при этом она вовсе не собиралась забывать то, что было сделано этой комиссией. Позже, обсуждая с Потемкиным те или иные государственные преобразования или указы, она постоянно пользовалась материалами, которые были наработаны, в первую очередь наказами с мест. То есть практическое значение их было достаточно серьезно.

7. Губернии

Екатерина издала три наиболее, пожалуй, известных закона: новое губернское учреждение России, жалованная грамота дворянству и городам. Губернское учреждение появилось в 1775 году. При Елизавете у нас было 20 губерний, а теперь в России должно было появиться 50 губерний. Это было очень разумно При этом старались положить в основу не территорию, хотя, учитывалось, естественно, местоположение тех или иных территорий, проживание того или иного населения. Основным принципом была плотность населения. В губернии должно было быть примерно от 300 до 400 тысяч человек. Поэтому Московская губерния оказалась по площади небольшой, а Архангельская — чудовищных размеров.

Затем Екатерина, как ей казалось, весьма четко провела реформу губернских учреждений. Во главе стоял губернатор с колоссальными правами. Фактически он имел мало чем ограниченную власть в губернии, он докладывал в Сенате и имел право личного доклада императрице. Губернии делились на уезды. До Екатерины они делились на провинции, а провинции — на уезды. Уезды должны были быть небольшими — 20–30 тысяч человек в каждом. Следовательно, все губернские учреждения были двух уровней губернские и уездные.

Здесь очень четко был проведен сословный принцип. Помимо Казенной палаты, которая ведала финансами, помимо губернского управления (т. е. аппарата самого губернатора), была система судов дворянских, городских и крестьянских, система благотворительных учреждений (сиротские дома, или дворянская опека).

В Наказе Екатерина говорила о разделении властей: законодательная власть должна быть сама по себе, исполнительная — сама по себе, а судебная — сама по себе. Здесь это, в принципе, прослеживается. Но поскольку губернатор имел абсолютную власть, на практике все выходило несколько иначе. Кроме того, решить проблему, скажем, суда между посадским человеком и дворянином было непросто. Был еще совестный суд — прообраз будущего мирового. В учебниках об этом написано достаточно подробно. Добавлю лишь, что вся эта система, на бумаге казавшаяся стройной, на деле была малоэффективной и порядка прибавила не много. Злоупотребления продолжали копиться, и на протяжении первой половины 19 века русский суд и русские губернские учреждения ничего приятного из себя не представляли. Настоящая реформа, настоящее исправление этого положения начинается только при Александре II.

То, что представлял собой суд при Екатерине, можно представить себе, прочитав «Дубровского», где речь идет о суде Троекурова с Дубровским, когда за соответствующую мзду можно было отсудить у бедного дворянина все его поместье, не имея к этому никаких оснований, никаких документов, а просто занимая определенное общественное положение и имея деньги. Пушкин ничего не придумал, он хорошо знал, что тогда творилось.

8. Жалованные грамоты дворянству и городам

Затем — жалованная грамота дворянству и городам (1785 год). Эта грамота сводила в единое сословие российского благородного дворянства и русское, и остзейское, и украинское, и белорусское дворянство. Оно становилось однородным и получало одинаковые привилегии и права. Оно избавлялось от телесного наказания, получало исключительное право владеть крепостными, освобождалось от обязанностей государственной службы. То есть подтверждался закон Петра III.

Самоуправление, которое было дано дворянам, сводилось к тому, что опять вводились уездные и губернские дворянские собрания. Это были законодательные представительные учреждения, которые выбирали, соответственно, исполнительные органы. В уезде это был капитан-исправник со своими помощниками, а в губернии был другой орган. Были уездные предводители дворянства, были губернские предводители дворянства. Раз в три года они собирались, устраивали невероятные пиры, говорили о чем угодно. Один французский путешественник, побывав на подобном мероприятии, пришел к выводу, что очень скоро в России произойдет что-то подобное Французской революции, потому что говорились самые невероятные вещи. Однако это никому не мешало.

Дворяне получили вкус к такому управлению, стали очень монолитными, стали говорить о своих правах, но они не имели никакой реальной власти. В тот период их это устраивало.

Что касается жалованной грамоты городам, то по этой грамоте население городов делилось на 6 разрядов:

настоящие обыватели (те, кто владел домом и землей в городе);

купечество;

ремесленники цеховые;

именитые граждане (сюда попадали автоматически все те, кто дважды проходил по выборам в соответствующие учреждения, плюс лица свободных профессий, а также судовладельцы, банкиры; это немного похоже на соответствующие права горожан при Петре);

посадские (граждане, не входившие в вышеперечисленные категории);

иностранные и иногородние гости, которые живут в данном городе постоянно.

Купцы делились на гильдии. 3-я гильдия — самая слабая, туда вступали купцы, имевшие капитал от 1 до 5 тысяч рублей. Сейчас это звучит странно, но в те времена годовой оклад чиновника был несколько десятков рублей. 2-я гильдия — от 5 до 10 тысяч; 1-я гильдия — от 10 до 50 тысяч рублей.

Для того, чтобы в выборные губернские учреждения не попадал люд недостойный, посадские люди или ремесленники получали право участвовать в выборах, только если они обладали капиталом в 6 тысяч рублей, а быть выбранным мог только человек с капиталом не менее 5 тысяч. Поэтому естественным следствием было то, что в выборных городских учреждениях общей и так называемой шестигласной думы (общая дума — это своеобразное законодательное учреждение, а шестигласная дума — исполнительное, от шести сословий) были в основном купцы и дворянство.

Екатерина этой грамотой пыталась оживить торгово-финансовую жизнь в городах. Что-то ей удалось, но немногое. При этом купцы освобождались or телесных наказаний и от службы в армии. И если все-таки на кого-то из них падала череда отправляться в рекруты, то он совершенно законно подставлял вместо себя приобретенного крестьянина.

Здесь мы, бесспорно, видим влияние Европы, желание как-то упорядочить жизнь, стремление рационально решить ее самые наболевшие вопросы. Но один вопрос, который, собственно говоря, держал все — вопрос о крепостном праве — Екатерина не решила вообще. Следовательно, все остальные вопросы, производные от этого, она могла решить только частично.

Сейчас наметилась такая тенденция — считать, что в некотором роде крепостное право было для нас просто благодетельным. Конечно, это не так. Но надо понимать, как оно возникло, знать его историю и представлять трансформацию, эволюцию. Надо понять роль и значение этого явления в разные эпохи нашей жизни.

9. Систематизация внешней политики Екатерины II

Когда Екатерина получила трон, она увидела, что внешняя политика России была определенным анахронизмом. В ней не было никакой четкой системы, поскольку все предыдущие монархи кроили ее в зависимости от своих прихотей, и на протяжении многих лет после смерти Петра реального прогресса не было. Коль скоро недавно была Семилетняя война, в которой Россия завоевала и присоединила к себе Восточную Пруссию (а Петр III тут же вернул ее обратно Пруссии), Екатерина сочла, что в данной ситуации начинать войну нет никаких оснований и вместе с тем сохранять какие-то неопределенные отношения с Пруссией тоже нет причин. Поэтому вскоре, в 1764 году, был заключен вполне выгодный мир, по которому обе стороны гарантировали друг другу общие границы. Затем последовал мирный договор с Данией, что обеспечивало проход русских кораблей через Датские проливы, а в 1766 году последовал договор с Англией, которая в этот момент нам вполне симпатизировала и являлась вполне естественным для нас партнером: делить с Англией было нечего, а Россия представлялась для Англии очень выгодным партнером, от которого можно было получать необходимые сырье, в первую очередь лес (потом, как известно, начался вывоз и пшеницы). Одновременно Россия представляла собой необъятный рынок для сбыта английских товаров.

Отчасти эти договоры укладываются в так называемую «Северную систему», которую пытался осуществить граф Никита Иванович Панин, длительное время возглавлявший российскую внешнюю политику. У Панина, человека старой дипломатический школы, была следующая концепция: северные государства (Швеция, Дания, Пруссия, Россия, Польша) должны объединиться и заключить соответствующий союз, таким образом обеспечив себе мир и активное влияние на Европу. Против этого союза была Пруссия, и из «Северной системы» ничего не получилось, хотя отдельные договоры были заключены. В это время уже совершенно однозначно обнаружилась слабость Польши как государства, и прусский король Фридрих II (или, как немцы его называют, Фридрих Великий), видя слабость своей соседки, уже заранее готовил проекты захвата части польских земель или даже политического расчленения всей Польши между Пруссией и другими государствами. Эта мысль была не нова, впервые ее высказывали еще в окружении Петра I при его жизни.