Казахский правитель Абулхаир Мухаммед-Гази-бахадур хан

Будущая знаменитость тюрко-монгольского мира Северной Евразии, казахский правитель  Абулхаир Мухаммед-Гази-бахадур хан происходил из незнатного султанского рода, ни один из представителей которого никогда прежде не поднимался на белой кошме. По утверждению хана Абулхаира, его династия происходила от казахского султана Осека – одного из девяти сыновей хана Жанибека, основавшего в середине XV века совместно со своим соправителем, ханом Кереем, самостоятельное Казахское ханство на территории Северо-Западного Семиречья. Исторический факт существования у хана Жанибека восьмого по счету сына по имени Осек (или Оснек) султан убедительно доказывается сведениями из нескольких сочинений средневековых мусульманских авторов, основательно изученных и проанализированных современным востоковедом Т.И.Султановым, и поэтому каких-либо сомнений относительно его достоверности у исследователей не вызывает. Более трудным в данном отношении представляется вопрос о прямой генеалогической связи между Осеком и Абулхаиром, так как конкретных сведений о сыновьях этого султана, за исключением отдельных упоминаний об одном из них – султане Болате, в известных письменных источниках XVI – XVII веков не имеется. 
Согласно прямым показаниям Абулхаира, записанным генерал-майором Алексеем Тевкелевым, его фамильная ветвь восходила к Осеку через следующие четыре династических поколения: Кажи султан (отец) – Ирыс султан (дед) – Айшуак султан (прадед) – Болекей-Коян султан (прапрадед) – Осек султан. 
Абулхаир очень рано остался без родителей и других близких родственников по отцовской линии. 
Преждевременная утрата старших членов своей семьи и других близких родственников по мужской линии, безусловно, наложила глубокий отпечаток на процесс формирования личности юного Абулхаира, столкнув его лицом к лицу с суровой действительностью той драматической эпохи и заставив самостоятельно пробивать себе дорогу в жизни безо всякой надежды на материальную и иную помощь со стороны. 
Весьма тяжелые, даже по жестким меркам переломного XVIII века жизненно-бытовые обстоятельства социализации юного чингизида изначально стимулировали сравнительно раннее интеллектуальное и моральное возмужание Абулхаира, закалив его характер и развив у молодого человека твердость духа, личную отвагу, умение бесстрашно смотреть опасности в лицо и мужественно преодолевать различные препятствия, постоянно возникавшие перед ним на пути к желанному возвышению в казахских жузах. Вместе с тем, суровая необходимость полагаться только на самого себя при отсутствии таких ценных ресурсов, как знатные имена предков и обилие сильной поддержки в семейном кругу, сформировали у Абулхаира еще в молодом возрасте обостренное чувство собственного достоинства, а также очень гордый и самолюбивый характер. 
Судя по отдельным отрывочным данным письменных материалов первой четверти XVIII века, фамильные кочевья младшего поколения семейства султана Кажи и детей его родных братьев располагались в тот период зимой в низовьях Сырдарьи, песках Каракум и на территории Северного Приаралья, а летом – в верховьях рек Торгай и Иргиз и недалеко от Эмбы, где казахи Младшего жуза часто подвергались с конца XVII века военным набегам волжских калмыков. 
В начале XVIII века северо-западные территории Казахстана являлись объектом повышенного интереса честолюбивого калмыцкого правителя Аюки, стремившегося возвысить свой престиж за пределами России за счет военных набегов в соседние районы Прикаспийской низменности, захвата у ближайших номадов пленных и скота и приведения в вассальную зависимость предводителей иноплеменных кочевых народов. В 1697 году по новому договору с царским правительством Аюка дал твердое обещание полномочным представителям императора Петра I прекратить нападения калмыков на «верноподданных» народов Южного Урала и Поволжья и с этого момента перенес свою энергию на борьбу с кубанскими, казахскими и хивинскими правителями, которые тогда еще не находились в российском подданстве. 
Во многих документальных материалах первой половины XVIII века отмечается, что калмыцкая конница хана Аюки по своему военно-техническому обеспечению и боевым качествам заметно превосходила военные силы соседних кочевников. Поэтому в вооруженных столкновениях с казахами Аюка, по утверждению современников, почти «всегда над ними имел авантажи» и, как правило, возвращался с желанной добычей из этих походов. Вслед за башкирами и казахами Младшего жуза он обратил свой взгляд на юго-восточное побережье Каспийского моря, где проживали туркмены, аральские узбеки и каракалпаки. Покорив за короткий срок мангышлакских туркмен, калмыцкий хан обязал их платить себе дань, а затем стал нападать на жителей приграничных районов Хивинского ханства и смежных с ними каракалпаков. 
В результате многочисленных военных набегов на казахов, башкиров, туркменов и каракалпаков хан Аюка смог в начале XVIII века значительно укрепить внутриполитическое положение Калмыцкого ханства и распространить свою власть на соседние регионы. 
Вынужденно находясь в калмыцких улусах, Абулхаир имел возможность непосредственно наблюдать осуществленную Аюкой реорганизацию военного дела и системы управления среди волжских калмыков и при этом существенно расширить свой этнографический и геополитический кругозор. 
Служба в «придворном штате» у одного из самых лучших и авторитетных степных полководцев первой четверти XVIII века, широко известного далеко за пределами Заволжской степи, не прошла бесследно для смелого и интеллектуально одаренного юноши-чингизида. Военные походы Абулхаира в 1723-1726 годах в улусы волжских калмыков убедительно показали, что он оказался очень способным учеником и уже через несколько лет после ухода от Аюки поражал своих сподвижников и ближайших кочевых соседей в Поволжье и на Южном Урале не только дарованной ему от бога могучей физической силой, но и исключительным воинским мастерством. 
В течение непродолжительного времени Абулхаир пробыл в кочевьях хана волжских калмыков, а затем при неизвестных обстоятельствах покинул Нижнее Поволжье и возвратился к своим родственникам в присырдарьинские степи и урочище Каракумы. Время возвращения Абулхаира в приаральский регион совпало с новым обострением военно-политической обстановки на границе казахских жузов с Джунгарским ханством, вызванным очередным вторжением ойратов в южные земли Казахстана. 
В 1708 – начале 1709 годов в связи с учащением вторжений ойратов на территорию Южного Казахстана казахи были поставлены перед необходимостью многократно вступать в ожесточенные сражения с джунгарскими войсками, во время которых впервые ярко проявились полководческий талант, личная отвага и мужество султана Абулхаира. Не случайно во многих письменных памятниках первой половины XVIII века и казахских исторических преданиях дореволюционного периода именно с этими годами и военными событиями связывается первоначальный факт его военно-политического возвышения среди кочевников. 
Совершенные Абулхаиром в войне против джунгаров различные батырские подвиги на поле брани своевременно обратили на него внимание некоторых знатных башкирских тарханов и батыров, кочевья которых непосредственно граничили с летними пастбищами казахов Младшего жуза. Принимая во внимание чингизидское происхождение и незаурядные бойцовские качества молодого степного полководца-батыра, предводитель башкирских повстанцев, тархан Алдар Исянгельдин и его ближайшие сподвижники решили заручиться поддержкой отважного казахского султана в своей борьбе с царской администрацией в Волго-Уральском регионе и предложили ему оказать содействие восставшим башкирам, выступив в роли легитимного монархического символа провозглашенного ими суверенного статуса башкирских земель по отношению к официальной России. Поэтому в 1709 году, сразу после отражения очередного натиска ойратов, Абулхаир откочевал по приглашению Алдара из Северного Приаралья в Восточную Башкирию, на территорию Ногайской даруги, где разгоралось новое восстание местных башкир против российского господства на Южном Урале. 
Временно расставшись с башкирскими соратниками в борьбе за «землю и волю», молодой султан возвратился из кочевий Ногайской даруги в родные степи уже многоопытным и широко известным казахским батыром. Отныне почетная в тюрко-монгольском культурном мире приставка «бахадур» стала неотъемлемой частицей полного собственного имени чингизида Абулхаира. С этой знаменательной прикочевкой в Приаральские Каракумы завершилась эпоха личностного самоутверждения и лихого батырства в политической биографии Абулхаира и началась новая страница его жизни, когда вчерашний бедный одинокий юноша-аристократ вырос в харизматического лидера степного населения Западного Казахстана, принявшего из рук седобородых казахских старшин высшие символы власти над кочевыми родами и племенами всего Младшего жуза. 
Во втором десятилетии XVIII века геополитическое положение Казахстана характеризовалось значительным усилением военной напряженности на его этнических рубежах. На северо-западе казахские кочевья подвергались постоянным набегам волжских калмыков, а на юге и на юго-востоке региона с конца 1708 года почти непрерывно происходили военные стычки казахов с джунгарскими войсками. Напряженные отношения существовали у казахских родов и племен и с соседними народами Средней Азии, находившимися в состоянии затяжного социально-политического кризиса и ожесточенной междоусобной конфронтации друг с другом. 
В это время сепаратистские настроения среди казахской знати и процессы рассеивания власти в кочевом обществе казахов заметно возросли в связи с усилением военной напряженности по всему периметру внешних границ Казахстана. 
Опасность нового, более сильного наступления джунгаров на казахские земли побудила султанов и старшин временно отодвинуть междоусобные распри на задний план и попытаться сообща найти способы обороны от неприятеля. С этой целью в 1710 году в Приаральских Каракумах был созван съезд народных представителей Младшего и Среднего жузов, на котором обсуждался вопрос о возможных совместных действиях против военной агрессии Джунгарского ханства. Его участниками стали правящие чингизиды и старшины подавляющего большинства родов поколения алимулы, многих родов поколений байулы и жетыру Младшего жуза, а также несколько семей найманов и кыпшаков Среднего жуза. 
Местом проведения данной встречи послужил ареал кочевания сильного и многочисленного рода каракесек местных алшынов (поколение алимулы), поэтому она запечатлелась в исторической памяти казахского народа под двумя названиями – как Каракисецкого, так и Каракумского съезда представителей Младшего и Среднего жузов. Народные воспоминания об этом событии дошли до нашего времени в письменном изложении русского путешественника Гавердовского, который записал их в 1803 году в казахских аулах рода шекты и некоторых других подразделениях поколения алимулы на территории Северо-Восточного Приаралья. 
На съезде было создано народное ополчение, которое возглавил, согласно общему решению всех его участников, батыр Богенбай. Кроме того, с целью закрепления достигнутого на нем единства мнений между представителями разных родоплеменных объединений казахские старшины абсолютного большинства родов Младшего жуза провозгласили своим ханом в нарушение степной традиции молодого султана Абулхаира – представителя незнатной и маловлиятельной среди казахов младшей ветви родового древа Жанибек хана, никто из представителей которого никогда раньше не избирался в казахские ханы. 
Необходимо отметить, что при отсутствии в письменных источниках первой половины XVIII века конкретных сведений о точной дате приобретения Абулхаиром ханского титула среди казахов в научной литературе и справочно-энциклопедических изданиях разных лет имеются противоречивые версии относительно времени и конкретных мотивов его избрания в ханы Младшего жуза. 
И, наконец, современный историк-востоковед В.А.Моисеев и некоторые другие казахстанские авторы полагают, что Абулхаир приобрел свой ханский титул где-то на рубеже двадцатых годов XVIII века, так как в отдельных документах за 1718 год он именуется всего лишь султаном, а не ханом Младшего жуза.