Николай !!

Вечером того же дня в Псков прибыли  депутаты Думы А. Гучков и В. Шульгин. Государь принял их в своём вагоне. В книге «Дни» В. Шульгин так передавал слова Николая II: «Голос его звучал спокойно, просто и точно.

— Я принял решение отречься от престола... До трёх часов сегодняшнего дня я думал, что могу отречься в пользу сына Алексея... Но к этому времени я переменил решение в пользу брата Михаила... Надеюсь, вы поймёте чувства отца...

Последнюю фразу он сказал тише...».

Николай передал депутатам манифест об отречении, отпечатанный на пишущей машинке. На документе стояла дата и время: «2 марта, 15 часов 5 минут».

В своём  дневнике в этот день Николай II записал: «По его (Родзянко) словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будет бессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно моё отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев всем главнокомандующим... Пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжёлым чувством пережитого.

Кругом  измена, и трусость, и обман!».

Последняя фраза звучала совершенно необычно в очень сдержанном и скупом на эмоции дневнике Николая II...

 

8.После отречения

Николай II подписал отречение от престола и направился в Могилёв, в Ставку. 8 марта он отдал здесь прощальный приказ по армиям. Он начинался словами: «В последний раз обращаюсь к вам, горячо любимые мною войска...». Бывший император писал: «Эта небывалая война должна быть доведена до полной победы. Кто думает теперь о мире, кто желает его — тот изменник отечества, его предатель. Знаю, что каждый честный воин так мыслит. Исполняйте же ваш долг, защищайте доблестно нашу великую Родину, повинуйтесь Временному правительству». Армии это прощальное обращение не объявили.

В тот  же день Николай Александрович простился  с высшими чинами Ставки. Генерал  В. Воейков вспоминал: «Это был единственный случай, когда он после отречения находился в среде своих бывших верноподданных. Картина, по словам очевидцев, была потрясающая. Слышались рыдания. Несколько офицеров упали в обморок… Государь не мог договорить своей речи из-за поднявшихся истерик... было раздирающее душу проявление преданности царю со стороны присутствовавших солдат». Генерал Н. Тихменев писал: «Судорожные всхлипывания и вскрики не прекращались. Офицеры Георгиевского батальона, люди по большей части несколько раз раненые, не выдержали: двое из них упали в обморок. На другом конце залы рухнул кто-то из солдат-конвойцев. Государь, всё время, озираясь на обе стороны, со слезами в глазах, не выдержал и быстро направился к выходу». В своём дневнике Николай Александрович записал: «Прощался с офицерами и казаками конвоя и Сводного полка — сердце у меня чуть не разорвалось!».

Верховный главнокомандующий генерал Михаил Алексеев объявил Николаю Александровичу о решении Временного правительства: «Ваше Величество должны себя считать  как бы арестованным». Генерал Дмитрий Дубенский рассказывал: «Государь ничего не ответил, побледнел и отвернулся... Государь был очень далёк от мысли, что он, согласившийся добровольно оставить престол, может быть арестован».

При отъезде  из Могилёва бывшему государю открылось  поразительное зрелище. На всём протяжении его пути до вокзала молчаливые толпы  народа стояли на коленях перед своим бывшим императором. Его глубоко взволновала и растрогала эта сцена. Он по-прежнему не сомневался, что основная масса русского народа — за государя. «Семя зла в самом Петрограде, а не во всей России», — писал он позднее. Революция, по его мнению, произошла помимо воли подавляющего большинства русского народа. «Народ сознавал своё бессилие», — заметил Николай Романов чуть позже о февральских днях.

Бывший  государь вернулся в Царское Село уже под охраной и здесь окончательно оказался под домашним арестом. Прибыв туда, он впервые после всех бурных событий встретился с супругой и детьми. «В эту первую минуту радостного свидания, — писала Анна Вырубова, — казалось, было позабыто всё пережитое и неизвестное будущее. Но потом, как я впоследствии узнала, когда Их Величества остались одни, Государь, всеми оставленный и со всех сторон окружённый изменой, не мог не дать воли своему горю и своему волнению и, как ребёнок, рыдал перед своей женой».

Когда в  тот же день Николай Александрович  захотел выйти в сад прогуляться, шесть солдат-охранников преградили ему путь. Они, по словам А. Вырубовой, даже подталкивали его прикладами: «Господин полковник, вернитесь назад! Туда нельзя ходить!». Спокойно взглянув на них, бывший государь вернулся обратно во дворец.

Если  бы не лишение свободы, он, пожалуй, был бы даже доволен тем, что, наконец, освободился от бремени власти. «Уход в частную жизнь, — писал А. Керенский, — не принёс ему ничего, кроме облегчения. Старая госпожа Нарышкина передала мне его слова: „Как хорошо, что не нужно больше присутствовать на этих утомительных приёмах и подписывать эти бесконечные документы. Я буду читать, гулять и проводить время с детьми". — „И это,— добавила она,— была отнюдь не поза"». Но бывший государь не хотел отправляться за границу, в изгнание. «Дайте мне здесь жить с моей семьёй самым простым крестьянином, зарабатывающим свой хлеб, — сказал он фрейлине А. Вырубовой, — пошлите нас в самый укромный уголок нашей родины, но оставьте нас в России».

Николай Александрович внимательно следил за политическими событиями, особенно за ходом войны. После начала июньского наступления он записал в дневнике: «Совсем иначе себя чувствуешь после этой радостной вести».

Бывший  государь оставался вежливым и даже доброжелательным по отношению ко всем окружающим, в том числе и к своим охранникам. В пасхальную ночь для царской семьи в дворцовой часовне состоялось богослужение. После заутрени Николай Александрович, согласно православному обычаю, трижды расцеловался со всеми присутствующими, похристосовался он и с собственной стражей — солдатами и дежурным офицером.

9.Расстрел царской семьи

В ночь на 17 июля семью Романовых и их прислугу разбудили. «В городе неспокойно, —  сказали им, — поэтому в целях  безопасности необходимо спуститься из верхнего этажа в нижний». Арестованным заявили, что вскоре все они будут отправлены в другое место... Около получаса ушло на одевание. Затем, ничего не подозревая, вниз спустились 11 человек: царская семья и четыре человека прислуги. Больного Алексея отец нёс на руках, а внизу усадил его на венский стул. Великая княжна Анастасия держала на руках маленькую собачку.

Затем в  помещение вошли 11 чекистов. Один из них, Михаил Медведев, рассказывал: «Стремительно входит Юровский и становится рядом со мной. Царь вопросительно смотрит на него... Юровский на полшага выходит вперёд и обращается к царю...». Последующую фразу Я. Юровского все участники казни передают по-разному. По одной версии, он произнёс: «Николай Александрович, Ваши родственники старались Вас спасти, но этого им не пришлось, и мы принуждены Вас сами расстрелять». По другой — он сказал ещё проще: «Ваши друзья наступают на Екатеринбург, и поэтому Вы приговорены к смерти».

Царица  и великая княжна Ольга перекрестились. Доктор Евгений Боткин спросил: «Так нас никуда не повезут?». Николай Александрович воскликнул только: «Что!? Что!?». Вслед за этим прогремели выстрелы. Стрельба длилась довольно долго. «Удивительно было то, — вспоминал Я. Юровский, — что пули от наганов отскакивали от чего-то рикошетом и, как град, прыгали по комнате». Позднее выяснилось, что великие княжны носили нечто вроде корсетов, в которых было зашито несколько килограммов бриллиантов. От них и отскакивали пули. Комнату сплошь затянуло пороховым дымом, в котором ничего не было видно.

Наконец стрельба прекратилась. М. Медведев вспоминал: «Вдруг из правого угла комнаты, где  зашевелилась подушка, — женский радостный крик: „Слава Богу! Меня Бог спас!". Шатаясь, подымается уцелевшая горничная...». Кроме того, ещё оставались живы Алексей, три великие княжны и доктор Боткин. Выстрелив в них ещё несколько раз, дело довершили штыками. В Алексея чекистам пришлось выпустить более десятка пуль, прежде чем он скончался... Кроме Романовых погибли доктор Е. Боткин, лакей А. Трупп, горничная А. Демидова, повар И. Харитонов. Из всей прислуги пощадили только поварёнка Л. Седнёва, которого ещё утром отправили из Ипатьевского дома.

Каждый  из чекистов добивался «чести собственноручно  расстрелять бывшего царя». (Судя по всему, Николай погиб от пули М. Медведева.) Расстрел детей и прислуги участники казни воспринимали скорее как тягостную необходимость. Два чекиста-латыша даже отказались стрелять в великих княжон. «Когда я распределял роли, — вспоминал Я. Юровский, — латыши сказали, чтобы я избавил их от обязанности стрелять в девиц, так как они этого сделать не смогут. Тогда я решил за лучшее окончательно освободить этих товарищей от участия в расстреле как людей, не способных выполнить революционный долг в самый решительный момент...».

Спустя  несколько дней после казни Романовых, 25 июля 1918 г., Екатеринбург, как и ожидалось, пал. В город вошли Чехословацкий корпус и войска Сибирского правительства.¹³

 

 

10.Заключение

Последний российский император Николай II не получил уважения и доброй памяти не у современников не у потомков. Он навсегда запечатлелся в истории как беспомощный правитель не сумевший спасти страну. Лично мое отношение к последнему русскому царю разностороннее.

С одной  стороны, он, безусловно, был отвратительным царем и политиком, он "запустил" страну. У меня складывается впечатление, будто царские обязанности его  практически не волновали. Но с другой стороны, он был очень хорошим  отцом и мужем. Николай II был робок  и неуверен в себе, возможно, высокое  царское положение его даже внутренне  пугало и он бы ни за что не пожелал  быть им, если бы не доля наследника престола. Так можем ли мы винить человека в том, что он попросту не смог найти своего места в жизни?

 

 

 

 

¹ Божерянов И. Н. Романовы. Триста лет служения России // Белый город. 2004.640 c.

²Платонов. О.А. Заговор цареубийц // Родник. 1996. С. 85—86.

³ Сургучев  И. Д. Детство императора Николая II. // Возрождение.1953. С. 138—139.

⁴ Там же. С. 108.

⁵ http://www.pokaianie.ru/article/romanovs_family/read/350

⁶ . Божерянов И. Н. Романовы. Триста лет служения России // Белый город. 2004. 640 c.

⁷ Издательский центр Аванта. Энциклопедия для детей. Том 5. История России и её ближайших соседей. Часть 3. XX век // Аванта. 2006. 21 с.

⁸Издательский центр Аванта. Энциклопедия для детей. Том 5. История России и её ближайших соседей. Часть 3. XX век // Аванта. 2006. 22 с.

⁹ Божерянов И. Н. Романовы. Триста лет служения России // Белый город. 2004. 643 с.

¹⁰ Издательский центр Аванта. Энциклопедия для детей. Том 5. История России и её ближайших соседей. Часть 3. XX век // Аванта. 2006. 22 с.

¹¹ http://www.pokaianie.ru/article/romanovs_family/read/350

¹² Божерянов И. Н. Романовы. Триста лет служения России // Белый город. 2004. 652 c.

¹³ Издательский центр Аванта. Энциклопедия для детей. Том 5. История России и её ближайших соседей. Часть 3. XX век // Аванта. 2006. С. 26-32.