Проблема Екатерины II в историческом процессе

Министерство образования и  науки Российской Федерации

Федеральное государственное  бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования

КОВРОВСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ  ТЕХНОЛОГИЧЕСКАЯ АКАДЕМИЯ

имени  В.А Дегтярева

 

 

 

 

Кафедра гуманитарных наук

 

 

 

Домашнее задание по истории

Проблема Екатерины II  в историческом процессе .

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Руководитель                    доктор исторических наук

                                                         М.В Мельников                                                

 

Исполнитель      Самсонова Н.С

ст. гр. КТ –113

 

 

 

 

Ковров 2013

В журнале «Наука и  жизнь» №3 за 2003 год М. Рахматуллин высказывает свою точку зрения на отношение историков разных эпох на личность императрицы Екатерины Второй.

По его мнению, в течение долгих десятилетий советской поры история царствования Екатерины II подавалась с явной предвзятостью, заведомо искажался и образ самой императрицы. Со страниц немногочисленных публикаций предстает хитрая и тщеславная немецкая принцесса, коварно завладевшая российским престолом и более всего озабоченная удовлетворением своих чувственных желаний.

В основе подобных суждений - либо откровенно политизированный мотив, либо сугубо эмоциональные воспоминания ее современников, либо, наконец, тенденциозный умысел ее недругов (особенно из числа зарубежных оппонентов), пытавшихся опорочить жесткое и последовательное отстаивание императрицей национальных интересов России.

М. Рахматуллин приводит пример, что поэт Вольтер в одном из своих писем к Екатерине II назвал ее "Северной Семирамидой", уподобив героине греческой мифологии, с именем которой связывают создание одного из семи чудес света - висячих садов. Тем самым великий философ выразил свое восхищение деятельностью императрицы по преобразованию России, ее мудрым правлением.

Сам же доктор исторических наук М. Рахматуллин так характеризовал Екатерину Великую: "Екатерине II присущи и столь необходимые для верховного правителя качества, как твердость, решительность, мужество. Это дало основание близко знавшим ее современникам называть императрицу "непоколебимою". И, тем не менее, управляя сложным государственным механизмом, Екатерина оставалась весьма гибким политиком, отнюдь не на словах демонстрируя обстоятельную взвешенность при выборе того или иного подхода: "Действовать нужно, не спеша, с осторожностью и с рассудком". Она с полным основанием относила себя "к таким людям, которые любят всему знать причину", и в соответствии с этим старалась принимать адекватные конкретной ситуации решения.

Но, несмотря на природную гибкость ума, Екатерина II, как она сама признавалась, "умела быть упрямою или твердою (как угодно), когда это было нужно", но "никогда не была злопамятна <...> Во всех случаях человеколюбие и снисхождение к человеческой природе предпочитала я правилам строгости"¹.

Каменский А. Б. – доктор исторических наук (1984 г.), доцент (1993 г.) доктор исторических наук, профессор. В монографиях, посвященных эпохе правления Екатерины Великой, Каменский написал несколько очерков об истории России XVIII столетия, отражающие современные представления ученых об этой важнейшей эпохе отечественной истории.

Автор не ставил перед  собой задачу охватить все явления  и события политической, социальной, экономической и духовной жизни  России на протяжении XVIII века. Каменский пытался по возможности сформировать у читателя целостное представление об этой эпохе и ее месте в русской истории, делая акцент на сложных, спорных или недостаточно изученных проблемах историографии.

Например, в 2005 году Каменский  оценивает Екатерину II по отношению ее к еврейскому вопросу: "В истории российского еврейства ее имя ассоциируется, прежде всего, с одним из самых неприятных словосочетаний — «черта оседлости», с принятой в ее царствование откровенно дискриминационной мерой, направленной непосредственно против еврейского населения и более чем на столетие определившей его судьбы. Соответствующие указы Екатерины II нередко характеризуются как своего рода апофеоз антисемитской правительственной политики и уж никак не вяжутся с либерализмом и уважением прав человека. Как же совместить эти два на первый взгляд несовместимых образа?"².

Кстати, он же собрал большую  коллекцию исторических анекдотов, в том числе и о Екатерине. Например, такой: "В одной из своих лекций В.О. Ключевский говорил, что Екатерина Вторая была образованной женщиной, "очень много читала", и тут же мимоходом заметил: "Екатерина II никак не могла сладить с русским языком и писала на нем невероятным образом.

Она умела  в русском слове, состоящем из трех букв, сделать четыре ошибки: вместо "ЕЩЕ" писала "ИСЧО"³.

Историк, академик РАН  Б. А. Рыбаков собрал огромный материал по времени правления Екатерины II. По его монографиям учились не одно поколение студентов. В своих сочинениях автор в достаточно ясной и лаконичной форме излагает свой подход к древнерусской истории, источникам и историографии.

По его словам, "научное изучение екатерининской эпохи не отличалось такой стройностью и логичностью, как народная память о тех отдаленных временах"⁴.

В этих строках  звучит явный призыв не доверять как синхронным той поры источникам, так и историографии, хотя, к слову сказать, сам он базируется все-таки преимущественно на интерпретации (правда, своеобразной) русских летописей и некоторых иностранных источников, а вовсе не на былинах.

Вопрос о необходимости коренного  пересмотра оценки  Екатерины Великой  в нашей литературе был поднят Р. Ю. Виппером в его книге,  вышедшей  в 1932 г., переизданной в 90-е годы прошлого столетия. 

Р.Ю. Виппер показал ее как выдающегося  государственного  деятеля,   дипломата и стратега,    вполне    выдерживающего    сравнение    с    такими   крупными историческими деятелями,  как Петр  Великий. 

Сила   аргументации   автора заключается в том, что  он  ставит  Екатерину II в окружение государственных деятелей  современной  ему  Западной  Европы,   и  на   международном   фоне царица  вырастает в мощную, величественную фигуру.

Его поддерживает историк Сахаров А. Н., который в учебнике «История России с древнейших времен до наших дней» писал так о великой императрице и ее великих делах: «В отличие от многих других государей, в разное время занимавших российский трон, Екатерина взошла на него, имея не только ясное представление о принципах, по которым она будет править, но и вполне определенную политическую программу. В основе ее лежали, прежде всего, идеи, почерпнутые ею из книг просветителей, которые, в свою очередь, были последователями рационалистических философов второй половины XVII в. Пожалуй, ключевым словом в представлениях тех и других об идеальном устройстве государства было слово «закон».

По  мнению Карамзина, Екатерина II— сделала многое: «очистила самодержавие от примесов тиранства»; смягчила самодержавие, не утратив ее силы; не вмешивалась в войны, бесполезные для России; возвысила нравственную цену человека в своей державе; привела в соответствие со временем внутреннюю структуру государственного здания, сохранив его жизнеспособность; добилась того, что Россия с честью и славой занимала одно из первых мест в государственной европейской системе.

В то же время Карамзин не обходит вниманием и слабые стороны  ее правления. Характерной особенностью государственных учреждений при  Екатерине II было наличие внешних  форм при отсутствии основательности. Законодательство носило характер умозрительного совершенства. Она «хотела совершенства в законах, не думая о их пользе». «Екатерина дала суды, не образовав судей; дала правила без средств исполнения. Многие вредные следствия петровской системы также яснее открылись при сей государыне; чужеземцы овладели воспитанием, двор забыл язык русский; роскошь, расточительство, бесчестье двора свидетельствовало об отсутствии твердых правил нравственности в гражданской жизни, и это все сочеталось с величием монархии, прекрасным войском и флотом, умными министрами, высшими учебными заведениями, народными школами». Тем не менее, сравнивая эпохи царствований в Российской империи, Карамзин приходит к выводу, что «время Екатерины было счастливейшее для гражданина российского, едва ли не всякий из нас пожелал жить тогда, а не в иное время».  

 

Ключевский Василий  Осипович - «Одни говорили о том времени с восторженным одушевлением или с умиленным замиранием сердца: блестящий век, покрывший Россию бессмертной всесветной славой ее властительницы, время героев и героических дел, эпоха широкого, небывалого размаха русских сил, изумившего и напугавшего вселенную. Прислушиваясь к этим отзвукам, мы начинали понимать донельзя приподнятый тон изданного шесть лет спустя по смерти Екатерины II и читанного нами на школьной скамье «Исторического похвального слова Екатерине Второй» Карамзина, смущавшие незрелую мысль выражения его о божественной кротости и добродетели, о священном духе монархини, эти сближения с божеством, казавшиеся нам ораторскими излишествами. По мнению других, вся эта героическая эпопея была не что иное, как театральная феерия, которую из-за кулис двигали славолюбие, тщеславие и самовластие; великолепные учреждения заводились для того только, чтобы прослыть их основательницей, а затем оставлялись в пренебрежении, без надлежащего надзора и радения об их развитии и успехе; вся политика Екатерины была системой нарядных фасадов с неопрятными задворками, следствиями которой были полная порча нравов в высших классах, угнетение и разорение низших, общее ослабление России. Тщеславие доводило Екатерину, от природы умную женщину, до умопомрачения, делавшего ее игрушкой в руках ловких и даже глупых льстецов, умевших пользоваться ее слабостями, и она не приказывала выталкивать из своего кабинета министра, в глаза говорившего ей, что она премудрее самого господа бога. Проходим молчанием отзывы о нравственном характере Екатерины, которых нельзя читать без скорбного вздоха». 

 

«Царствование Екатерины II - это целая эпоха  нашей истории, а исторические эпохи  обыкновенно не замыкаются в пределы людского века, не кончаются с жизнью своих творцов. И время Екатерины II пережило ее самое, по крайней мере после четырехлетнего перерыва было официально воскрешено манифестом второго ее преемника, объявившего, что он будет царствовать по законам и по сердцу своей бабки. Екатерину и по смерти ее восхваляли или порицали, как восхваляют или порицают живого человека, стараясь поддержать или изменить его деятельность. И Екатерины II не миновал столь обычный и печальный вид бессмертия - тревожить и ссорить людей и по смерти. Ее имя служило мишенью для полемического прицела в противников или приверженцев ее политического направления. Живые интересы и мнения боролись на ее могиле. Уронить ее бюст или удержать на пьедестале значило тогда дать то или другое направление жизни». 

 

«У Екатерины  был ум не особенно тонкий и глубокий, но гибкий и осторожный, сообразительный. У нее не было никакой выдающейся способности, одного господствующего таланта, который давил бы все остальные силы, нарушая равновесие духа. Но у нее был один счастливый дар, производивший наиболее сильное впечатление: памятливость, наблюдательность, догадливость, чутье положения, уменье быстро схватить и обобщить все наличные данные, чтобы вовремя выбрать тон». По образному выражению Ключевского «Екатерина II: была последней случайностью на русском престоле и провела продолжительное и необычайное царствование, создала целую эпоху в нашей истории».

 

 

 

Поэт и министр Гаврила Державин, хорошо знавший императрицу, и в целом оценивавший ее деятельность положительно, писал: «Она управляла государством и самим правосудием более по политике или своим видам, нежели по святой правде». Поэт и государственный деятель знал, конечно, что в истории было немного правителей, действовавших «по святой правде». Державин подчеркивал обдуманность поведения Екатерины. Постоянно напоминая о своем «праве» на престол, она знала, что бесконечные повторения убедят верноподданных в законности ее пребывания на троне. Сергей Соловьев, автор «Истории России с древнейших времен» в 29 томах, писал о совпадении личных интересов государя и государства, оправдывая таким образом статус Екатерины как единоличной правительницы. Русский царь не может не быть самодержцем, поскольку размеры государства навязывают этот образ правления. Проникновение идей свободы в западноевропейском смысле в русское общество сделало необходимым, по мнению историка, определить понятие свободы в самодержавном государстве. Сергей Соловьев рассуждает логично: цель и объект самодержавного государства -- слава граждан, государства и государя; национальная гордость создает у народа, управляемого самодержавно, ощущение свободы, побуждающее к великим делам и благу подданных не меньше, чем сама свобода.

Однако, уже  в советский период деятельность этой императрицы пытались представить  лишь как попытку повторения петровских преобразований, а саму Екатерину - личностью несамостоятельную, подверженную влиянию мошенников и фаворитов. При изучении истории XVIII века предпочтение отдавалось Петру и его реформам, Екатерина представала в роли последовательницы императора, а её деятельность - бледной тенью петровских реформ. Видимо, этим объясняется незначительное число монографий о правлении этой женщины, изданных в советское время. Хотя конец 80 - начало 90 годов характеризуется оживлением интереса к личности императрицы: переиздаются воспоминания о Екатерине её современников, появляется ряд интересных работ и монографий.

Оценка Н.Сахновского

 
«Немецко-протестантское влияние в  царствование Екатерины II стало заменяться еще более опасным: французско-философским, масонским и атеистическим, которое  получило при Екатерине II решающее значение. Обладая огромным умом и большим тактом, Екатерина Великая, с одной стороны, благоволила французским энциклопедистам и философам, поддерживала с ними переписку, сама возглавляла это направление мысли в России, но одновременно сказала однажды Дидро, что "бумага все терпит, а ей, несчастной Императрице, приходится иметь дело с людьми, которые бывают чрезвычайно чувствительны". 
 
Во всей правительственной деятельности Екатерина Великая не увлекается теориями, скорее наоборот, философия является лучшим украшением ее трона перед лицом Европы, орудием ее славы, а философы – лучшими глашатаями по Европе. Внутри же России она сама управляла этим течением и не дала ему принять те формы, в которые оно вылилось тогда же во Франции. Императрица соблюдала посты, ежегодно говела и заставляла говеть двор, почтительно относилась к духовенству, но считала скорее вредным экономическое могущество Церкви, боясь проявления папского ненасытного властолюбия. При ней была произведена секуляризация церковных земель и определено денежное содержание всем епархиям и монастырям.