Великий русский хирург Николай Иванович Пирогов

Великий русский  хирург Николай Иванович Пирогов родился 13/25 ноября 1810 г. в Москве, в семье военного чиновника. Отец его Иван Иванович служил казначеем в Московском провиантском депо в чине майора. Дед его Иван Михеич происходил из крестьян и был солдатом. Среднее образование Николай Иванович получил сначала дома, а потом в частном пансионе. Четырнадцати лет поступил в Московский университет на медицинский факультет.

Окончив в 1828 г. университет  и получив звание лекаря, он был  направлен заграницу для подготовки к профессорской деятельности, В  возрасте 26 лет Пирогов получил  звание профессора и возглавил хирургическую  клинику в Дерптском университете. Через пять лет (в 1841 г.) Пирогов был  приглашен в Петербургскую медико-хирургическую  академию, где и пробыл почти 15 лет (1841-1856 гг.), до своей отставки. Здесь  он создал первый в России анатомический  институт.

Большой любовью  пользовался Пирогов среди простого народа и широчайших масс студенчества. Его любили за простоту, благ родство  и бескорыстие. Бедняков и учащихся он лечил бесплатно, а часто помогал  им и материально. Всю свою жизнь  без остатка отдал этот замечательный  врач и ученый, педагог и общественник беззаветному служению отечественной  науке и своему народу.

Велики заслуги  Пирогова перед Родиной и, в первую очередь, перед русской армией. Пирогов  являлся участником четырех войн: Кавказской (8 июля 1847 г. Пирогов выехал на Кавказский театр военных действий), Крымской (с 29 октября 1854 г. по 3 декабря 1855 г. он пробыл в Крыму); в 1870 г., по предложению  Красного Креста, Пирогов ездил для  обзора госпиталей на театр франко-прусской войны и в 1877 г., с той же целью, совершил поездку на театр русско-турецкой войны.

Свой огромный опыт Пирогов изложил в четырех  классических трудах, посвященных военно-полевой  хирургии, которые и легли в  основу системы всей современной  врачебной помощи раненым на поле сражения. Николай Иванович Пирогов  по справедливости считается "Отцом  русской хирургии", основоположником военно-полевой хирургии. Пирогов  первый в мире применил эфирный наркоз в условиях войны.

16 октября  1846 г. - знаменательная дата не только в истории хирургии, но и в истории человечества. В этот день впервые была произведена большая хирургическая операция под полным эфирным наркозом. Осуществились мечты и чаяния, еще накануне казавшиеся несбыточными, - достигнуто полное обезболивание, расслаблены мышцы, исчезли рефлексы... Больной погрузился в глубокий сон с потерей чувствительности.

"Вещь в себе" превратилась в "вещь для  нас" - Снотворное действие эфира  (в старину он назывался сладким  купоросом") было известно еще  в 1540 г. Парацельсу. В конце  XVIII века вдыхание эфира применялось  для облегчения болей при чахотке  и при кишечных коликах. Однако  научное обоснование проблемы  обезболивания принадлежит Николаю  Ивановичу Пирогову, затем русским  ученым А. М. Филамофитскому, декану  медицинского факультета Московского  университета, и анатому Л. С.  Севрюку. Они проверяли влияние эфира на нервную систему, на кровь, проверяли дозировку, продолжительность действия эфирного наркоза и т. д.

Как всякое новшество, эфирный наркоз сразу нашел как  излишне-пылких приверженцев, так и  предубежденных критиков. Пирогов не примкнул ни к одному лагерю до тех  пор, пока не проверил свойства эфира  в лабораторных условиях, на собаках, на телятах, далее на самом себе, на ближайших своих помощниках и, наконец, в массовом масштабе на раненых  на Кавказском фронте (летом 1847 г., см. ниже).

Со свойственной Пирогову энергией он от эксперимента быстро переносит наркоз в клинику: 14 февраля 1847 г. он произвел свою первую операцию под эфирным наркозом во 2-м военно-сухопутном госпитале, 16 февраля  оперировал под эфирным наркозом в Обуховской больнице, 27 февраля в Петропавловской (С.-Петербург). Испытав далее эферизацию (эфирный наркоз) на здоровых людях повторно, на самом себе и располагая материалом уже 50 операций под эфирным наркозом (пользуясь последним в госпитальной и частной практике), Пирогов решил применить эфирный наркоз в военно-полевой хирургии - непосредственно при оказании хирургической помощи на поле сражения.

В это время Кавказ был постоянным театром военных  действий (шла война с горцами), и Пирогов 8 июля 1847 г. уезжает на Кавказ с целью, главным образом, проверить на большом материале  действие эфирного наркоза как обезболивающего  средства. По пути- в Пятигорске и  Темир-Хан-Шуре - Пирогов знакомит врачей со способами эстеризации и производит ряд операций под наркозом. В Оглах, где раненые были размещены в лагерных палатках и не было отдельного помещения для производства операций, Пирогов стал специально оперировать в присутствии других раненых, чтобы убедить последних в болеутоляющем действии эфирных паров. Такая наглядная пропаганда оказала весьма благотворное влияние на раненых, и последние безбоязненно подвергались наркозу. Наконец, Пирогов прибыл в Самуртский отряд, который расположился у укрепленного аула Салты. Здесь, под Салтами, в примитивном "лазарете", состоявшем из нескольких шалашей из древесных ветвей, крытых сверху соломой, с двумя длинными, сложенными из камней, скамьями, покрытыми тоже соломой, стоя на коленях, в согнутом положении, приходилось великому хирургу оперировать. Здесь же под наркозом и было произведено Пироговым до 100 операций. Таким образом, Пирогов первый в мире применил эфирный наркоз на поле сражения.

За год Пирогов  сделал около 300 операций под эфирным  наркозом (всего в России с февраля 1847 г. по февраль 1848 г. их было произведено 690). Мысль Пирогова безустали работает над усовершенствованием методики и техники наркотизации. Он предлагает свой ректальный способ наркоза (введение эфира в прямую кишку). Для этого Пирогов конструирует специальный аппарат, улучшает конструкцию существующих ингаляционных аппаратов. Становится активным пропагандистом наркоза. Обучает врачей технике наркотизации. Раздает им аппараты.

Свои исследования и наблюдения Пирогов изложил  в нескольких статьях: "Отчет о  путешествии по Кавказу" на французском  языке; на русском-"Отчет" печатался  сначала по частям в журнале "Записки  по части врачебных наук", книги 3 и 4-1848 г. и книги 1 2 и 3- 1849 г.; в 1849 г. "Отчет" вышел отдельным изданием. Личный опыт Пирогова к этому времена  составлял около 400 наркозов эфиром и около 300- хлороформом.

Таким образом, главная  цель научного путешествия Пирогова на театр военных действий на Кавказ - применение обезболивания на поле сражения - была" достигнута с блестящим  успехом.

В процессе экспериментального изучения эфирного наркоза Пирогов  вводил также эфир в вены и артериит в общую сонную артерию, во внутреннюю яремную" вену, в бедренную артерию, бедренную вену, воротную вену (Жоров). Однако, на основании точных экспериментальных  данных, Пирогов вскоре приходит к  выводам: "эфир, вспрыснутый в виде жидкости в центральный конец вены, производит моментальную смерть" (см. опыты Пирогова "Протоколы физиологических наблюдений над действием паров эфира на животный организм", 1847 г., май).

Метод внутривенного  наркоза чистым эфиром, как: известно, не получил распространения. Однако мысль 

Первая операция под хлороформным усыплением состоялась 4 ноября 1847 г. - Симпсон. Первые операции под хлороформным наркозом в России: 8 декабря IS47 г.-Лоссиевский "Варшава). 9 декабря 1847 г.-Поль (Москва), 27 декабря 1847 г.- С-Петербург, клиника Пирогова (пять операций).

Пирогова о возможности  введения непосредственно в кровь  наркотического средства впоследствии с огромным успехом была претворена в жизнь. Как известно, русские  ученые фармаколог Н. П. Кравков и хирург С. П. Федоров (1905, 1909) воскресили идею Пирогова внутривенном наркозе, предложив вводить непосредственно в вену снотворное вещество гедонал. Этот удачный способ применения неингаляционного наркоза даже в зарубежных руководствах известен под названием "Русского метода". Таким образом, идея внутривенного наркоза целиком принадлежит Николаю Ивановичу Пирогову и позже - другим русским ученым, занимавшимся разработкой этого вопроса, а не Флурансу и, тем более, Ору (последний в 1872 г. применил внутривенный наркоз хлоралгидратом) или Буркгардту (в 1909 г. он возобновил опыты введения в вену эфира и хлороформа с целью наркоза), как об этом, к сожалению, пишут не только зарубежные, но и некоторые отечественные авторы.

То же самое следует  сказать и в отношении приоритета интратрахеального наркоза (вводимого непосредственно в дыхательное горло - трахею). В большинстве руководств основоположником этого способа наркоза назван англичанин Джон Сноу, применивший этот способ обезболивания в эксперименте и в одном случае в клинике в 1852 г., однако, точно установлено, что в 1847 г., т. е. ровно на пять лет раньше, экспериментально этот способ с успехом применил Пирогов, о чем красноречиво свидетельствуют также протоколы опытов Пирогова.

Вопросы обезболивания  еще долго и широко освещались не только в русской медицинской  печати 3847-1849 гг., но и в русских  общественно-литературных журналах. Надо сказать, что русские ученые и  русские практические врачи показали себя в этом вопросе людьми передовыми, прогрессивными и активными. Американские историки медицины, грубо искажая  истину, любят говорить о том, что "Америка научила Европу азбуке наркоза". Однако неопровержимые исторические факты свидетельствуют о другом. На заре развития обезболивания Америка  сама училась у великого русского хирурга Пирогова.

Здесь же, на Кавказе, во время войны Пирогов также  применил крахмальную повязку Сетена для фиксации переломов конечностей у подлежащих транспортированию раненых. Однако, убедившись на практике в ее несовершенстве, он в 1852 г. заменил последнюю своей налепной алебастровой, т. е. гипсовой, повязкой.

Хотя в зарубежной литературе идея гипсовой повязки связывается  с именем бельгийского врача Матисена, однако, это неверно, - документально и твердо установлено, что впервые ее предложил и применил Н. И. Пирогов.

Пирогов первый в  мире организовал и применил женский  уход за ранеными в районе боевых действий. Пирогову принадлежит великая честь  внедрения этого вида медицинской  помощи в армии. Пирогов первый организовал  и основал "Крестовоздвиженскую общину сестер попечения о раненых и больных". Особенно выделялись среди этих сестер Г. М. Бакунина и А. М. Крупская. Простой русский солдат, в бурю и непогоду, на бастионах и в палатках, на операционном столе и в перевязочной, под дождем и в тяжком пути эвакуации, с чувством глубокой благодарности благословлял самоотверженную "севастопольскую сестричку", дни и ночи беззаветно за ним ухаживающую. Слава об этих первых русских женщинах, служивших беззаветно своему народу, росла и ширилась, и современные героические советские женщины, стяжавшие себе неувядаемую славу на фронтах Великой Отечественной войны, с чувством глубочайшего уважения вспоминают своих севастопольских предшественниц. Интересно отметить, что иностранцы, в частности, немцы, пытались приписать инициативу в этом деле, т. е. организацию женского ухода за ранеными в районе боевых действий, англичанке Нейтингель, против чего, Пирогов протестует в самой решительной форме, доказывая (в письме к баронессе Раден), что "Крестовоздвиженская община сестер попечения о раненых и больных" была учреждена в октябре 1854 года, а в ноябре того же года она уже находилась на фронте. "0 мисс же Нейтингель" и "о ее высокой души дамах" - мы в первый раз услыхали., - пишет Пирогов, - только в начале 1855 года" - и далее продолжает: "Мы, русские, не должны дозволять никому переделывать до такой степени историческую истину. Мы имеем долг истребовать пальму первенства в деле столь благословенном и благотворном и ныне всеми принятом".

Пирогов также первый в мире предложил, организовал и  применил свою знаменитую - сортировку раненых, из которой впоследствии выросло  все лечебно-эвакуационное обеспечение  раненых. "На войне главное - не медицина, а администрация", заявляет Пирогов  и, исходя из этого положения, начинает творить свое великое дело.

Пирогов выработал  прекрасную систему сортировки раненых  в тех случаях, когда последние. Поступали на перевязочный пункт  в большом количестве - сотнями. До того на перевязочных пунктах господствовал  страшный беспорядок и хаос. С яркими картинами суеты, растерянности  и в известной мере бесполезной  работы врача в такой обстановке мы знакомимся в "Севастопольских письмах", в автобиографических записях и в других произведениях Пирогова.

Система Пирогова состояла в том, что, прежде всего, раненые  разделялись на пять главных категорий:  
1) безнадежные и смертельно раненые,  
2) тяжело и опасно раненые, требующие безотлагательной помощи; 
3) тяжело раненые, требующие также неотлагательного, но более предохранительного пособия;  
4) раненые, для которых непосредственное хирургическое пособие необходимо только для того, чтобы сделать возможною транспортировку; наконец, 
5) легко раненые, или такие, у которых первое пособие ограничивается наложением легкой перевязки или извлечением поверхностно сидящей пули.

Благодаря введению такой весьма простой и разумной сортировки рабочие силы не разбрасывались, и дело помощи раненым шло быстро и толково. С этой точки зрения нам становятся понятными следующие  слова Пирогова: "Я убежден  из опыта, что к достижению благих результатов в военно-полевых  госпиталях необходима не столько научная  хирургия и врачебное искусство, сколько дельная и хорошо учрежденная  администрация.

К чему служат все  искусные операции, все способы лечения, если раненые и больные будут  поставлены администрацией в такие  условия, которые вредны и для  здоровых. А это случается зачастую в военное время. От администрации, а не от медицины зависит и то, чтобы всем раненым без изъятия  и как можно скорее была подана первая помощь, не терпящая отлагательства. И эта главная цель обыкновенно  не достигается.

Представьте себе тысячи раненых, которые по целым дням переносятся  на перевязочные пункты в сопровождении  множества здоровых; бездельники  и трусы под предлогом сострадания  и братской любви всегда готовы на такую помощь, и как не помочь и не утешить раненого товарища! И вот перевязочный пункт быстро переполняется сносимыми ранеными; весь пол, если этот пункт находится  в закрытом пространстве (как, например, это было в Николаевских казармах и в дворянском собрании в Севастополе), заваливается ими, их складывают с носилок  как ни попало; скоро наполняется  ими и вся окружность, так, что  и доступ к перевязочному пункту делается труден; в толкотне и хаотическом  беспорядке слышатся только вопли, стоны  и последний ' хрип умирающих; а тут  между ранеными блуждают из стороны  в сторону здоровые-товарищи, друзья и просто любопытные. Между тем, стемнело; плачевная сцена осветилась факелами, фонарями и свечами, врачи и фельдшера перебегают от одного раненого к другому, не зная, кому прежде помочь; всякий с воплем и криком кличет к себе. Так бывало часто в Севастополе на перевязочных пунктах после ночных вылазок и различных бомбардировок. Если врач в этих случаях не предположит себе главной целью прежде всего действовать административно, а потом уже врачебно, то он совсем растеряется, и ни голова его, ни рука не окажет помощи.