Древняя русь

 Дело в том, что не только легендарный основатель «матери городов русских» Кий был для летописцев XI-ХП вв. фигурой просто сказочной, о которой они имели, по крайней мере, две версии эпического рассказа, но и более близкие хрони-стам политические личности, как Рюрик, Дир, Аскольд и другие, были для них малоизвестными фигурами.

Попытаемся посмотреть на легенду  о Рюрике и его братьях с  точки зрения исторических реалий той  эпохи. Древний наш летописец утверждает, что три брата варяга, призванные словеиа-ми и финскими племенами севера, утвердились: Рюрик в Новгороде, Синеус на Белоозере, а Тру-вор в Изборске³¹. Локализация любопытна, но не бесспорна, хотя бы потому, что Новгорода в IX в. еще не было, но, по-видимому, существовало поселение на его месте или рядом с ним. Это, очевидно, город Слав восточных источников. Важнее, однако, другое. Упоминание Белоозера свидетельство того, что пришлый скандинавский конунг обязался охранять верховья Волги и выходы к Белому морю. Изборск же доказывает, что ту же цель Трувор ставил еще на одном подступе к Балтике.

Из летописи видно, что приход братьев был отнюдь не первым появлением варяжских дружин на славянском севере. Упоминание об этом помещено под 862 г., когда прибыли три бра-та. Единственная предшествующая дата – воцарение в Византии Михаила III (852 г.)³⁴ – неверна, так как этот император занял престол в 842 году. Поэтому можно предположить, учитывая неточ-ность или просто систематическую ошибочность летописной хронологии IX в., что хронист на ос-новании преданий и отчасти византийских источников знал о ранних приходах варягов в сла-вянские земли, но точно датировать их не мог. Вероятно, по этой же причине он сделал соправи-телями варягов Аскольда и Дира, хотя на деле, как это давно предположено³⁵, они скорее жили в разное время. Принимая во внимание все это, следует и появление Рюрика с братьями датировать приблизительно серединой IX в. или даже более ранним временем.

В то же время из иностранных источников мы узнаем о появлении русов (а это и были пер-воначально скандинавы) на славянском юге также в 30-х годах IX века. Здесь приходится опи-раться на знаменитое известие Бертинских анналов, сопоставимое с восточными сведениями о ха-кане русов и некоторыми данными Константина Багрянородного и других византийских источни-ков. Бертинские анналы представляют официальную летопись сначала единого императора фран-ков Людовика Благочестивого, а затем его сына Карла Лысого, короля западных франков (Фран-ция). Часть, нас интересующая, написана Пруденцием, современником тех событий.

Иное дело Олег. Именно от него дошли первые древнерусские документы-договоры с гре-ками, реальность которых подтверждается не только их документальной сущностью, но и косвен-ными свидетельствами иностранных источников. Долгое время в нашей историографии именно Олег считался первым правителем Древнерусского государства, образовавшегося после объедине-ния русского севера, откуда этот правитель пришел, с югом, главный город которого (Киев) он сделал столицей державы.

Историки, как правило, рассматривали Олега в полном соответствии с показаниями источ-ников как крупного государственного деятеля¹. Это относится не только к историкам великорус-ским, но и к большинству украинских2, хотя многие из них, начиная с М.С. Грушевского, по вполне понятным мотивам3 не только выдвигали на первое место южную Русь, но и объявляли именно ее подлинной Русью, для которой другие восточнославянские земли были покоренными или колонизованными окраинами, Русью даже не называвшимися4. С точки зрения этой группы историков, название «Русь» было присвоено иди узурпировано Владимиро-Суздальским княже-ством, а затем Москвой. Здесь не место специально рассматривать эту проблему, важно лишь указать на ее ошибочность. К сожалению, и советские историки, начиная с таких крупных, как М.Н. Тихомиров и А.Н. Насонов5, доказывали, что «Русью» первоначально назывался лишь юг.

Между тем это легко опровергается  именно древней летописью, где термин «Русь» только для Киевской земли используется не ранее XII в., то есть, когда единое Древнерусское государство стало распадаться на отдельные княжества, и уже в силу этого название «Русь» стало порой применяться только к старому центру державы⁶. В то же время и летопись и прочие памятники, в том числе «Слово о полку Игореве», знают единую Русь от Карпат до верхней Волги.

Касаясь личности Олега, нельзя не констатировать ее трактовку в работах такого известно-го историка, как Б.А. Рыбаков. Она весьма оригинальна и отличается от большинства прочих. В написанной им главе об образовании Древнерусского государства для «Очерков истории СССР»⁷ читатель найдет разбор легенд о Кие, обнаружит существование «эпохи Кия и Юстиниана», мно-жество иных выкладок, которые могут рассматриваться как гипотезы, но имени первого правителя Древней Руси, князя Олега, не обнаружит.

А вот в одной из своих последних  книг Рыбаков охарактеризовал Олега  как коварного скандинавского конунга, истребившего династию Киевичей, совершавшего заморские походы, «сопровождавшиеся чудовищными зверствами», которые, разумеется, были делом рук варягов. Для вящей убедительности автор вспоминает о жестокостях норманнов на западе и утверждает, что именно они принесли эту «нередко бессмысленную жестокость» на Русь. По мнению Рыбако-ва, «в русской летописи Олег присутствует не столько в качестве исторического деятеля, сколько в виде литературного героя, образ которого искусственно слеплен из припоминаний и варяжских саг о нем»⁸.

Но достаточно вспомнить рассказы, например, ранних византийских писателей о славянах и Руси VI-Х вв., чтобы увидеть, что жестокости в период походов и войн проистекали вовсе не из-за тлетворного влияния скандинавов, а были присущи той стадии общественного развития, на ко-торой находились славяне в 1 тыс. н.э. и которую Энгельс вовсе не случайно именовал «варварст-вом». Для нее войны и разбойничьи набеги были неотъемлемой частью⁹, и дело здесь не в том, идет ли речь о скандинавах, славянах, тюрках или иных народах.

Источники об Олеге и его времени  можно разделить на две группы: древнерусские и ино-странные. Первые – это летописи. Вторые – документы, происходящие из Византии, мусульман-ских стран, Хазарии.

В древних русских летописях  сохранены два варианта рассказа о деятельности Олега: один в Повести временных лет (ПВЛ), второй – в Новгородской летописи младшего извода (к сожале-нию, начало летописи старшего извода не уцелело). Первый из этих рассказов, явно киевского происхождения, вошел, иногда с небольшими изменениями, во все последующие летописи вплоть до XVI-XVII веков. Встает вопрос о двух наиболее ранних источниках летописания на Руси: киев-ском и новгородском. Возможно, они возникли приблизительно в одно и то же время, хотя на сей счет мнения исследователей неодинаковы.

Весьма существенны различия в  изложении ранней истории славян и Руси в киевской и новгородской летописях. При этом во второй обнаруживается ряд деталей, отличных от киевского варианта, в их числе и дата смерти Олега. В то же время в новгородскую летопись не вошли тек-сты договоров Олега с Византией, включенные в ПВЛ. Очевидно, они хранились именно в сто-личных киевских архивах. Вопрос об источниках обоих летописных рассказов сложен и запутан. Кроме упомянутых договоров, источниками для летописцев XI – начала XII в. были народные предания, возможно даже, что именно на них во многом основано повествование не только о дея-тельности Олега, но и вообще о событиях русской истории до конца Х столетия.

У нас есть ряд отправных дат, по которым в общих чертах, а кое-где и более конкретно, можно уточнить датировку важнейших событий древнерусской истории. Это прежде всего сооб-щение о посольстве 839 г. в Вертинских анналах, о вытеснении венгров из причерноморских сте-пей у Регинона и некоторые другие. Сопоставление точно известных дат с хронологией летописи и приводит к выводу о неточности последней. Например, поход Руси в 60-х годах IX в., по визан-тийским данным, имел место в 860 г., а по летописи, это случилось в 866 году. Венгры проходили мимо Киева, по ПВЛ, в 898 году. Однако если здесь речь идет об изгнании венгров печенегами, то это событие произошло на 9 лет раньше (данные Регинона). Печенеги упоминаются в летописи под 915 г., причем отмечается, что в этом году они впервые пришли на Русскую землю²⁰. Данная летописная статья скорее всего должна пониматься буквально, то есть в ней речь идет именно о первом столкновении Руси с печенегами, а до этого отношения между ними были скорее всего дружественными.

Главной же особенностью Восточной  Европы той поры являлась зависимость  значительной ее части от такого сильного государства, как Хазария, и угроза подчинения этой державе также и северославянских и финских земель, находившихся на торговом пути с Востока в Прибалтику и вообще в Западную Европу. /С.6/ Именно это и побуждало общины Восточной Европы пригласить на условиях договора (русское – ряд, византийское – пакт) предводителей варяжских дружин, типа Рюрика, Аскольда, Дира и др.

Здесь уместно коснуться одной  воистину «проклятой» для нашей истории проблемы – борьбы так называемых норманистов и антинорманистов. Если внимательно проследить споры этих двух течений, то легко увидеть, что главными вопросами для них были те, которые поднимал еще древний летописец начала XII в.: происхождение термина «Русь» и династии киевских князей.