Французский гражданский кодекс 1804 г. (Кодекс Наполеона) его последующие изменения

В этом же ряду уступок традиционному неравноправию стало не­равное положение женщины в браке. Ей запрещалось быть свиде­тельницей при составлении актов гражданского состояния, она не могла дарить, отчуждать, закладывать или приобретать без участия мужа. В нарушение общего правила о режиме общности имущества для мужа и жены муж по Кодексу «один управляет имуществом, вхо­дящим в общность. Он может его продать, отчуждать и установить на него ипотеку, без участия жены» (ст. 141).

Брак отныне считался светским и рассматривался как разновид­ность установления гражданского соглашения (договора). Если раньше брак признавался «наиболее священным из всех соглаше­ний», то теперь он уже рассматривался в разряде заурядных договор­ных отношений с правом на расторжение по обоюдному согласию. Право на расторжение признавалось за обеими сторонами, но оно не было равным. Муж должен был оказывать жене покровительство, а жена – быть послушной и повсюду за ним следовать (ст. 213).

Супруги обязывались к взаимной верности, помощи и поддерж­ке, но при этом открыто закреплялось привилегированное и господ­ствующее положение мужчины: он имел право определять место жи­тельства, требовать развода в случае обнаружения факта прелюбо­деяния жены и даже направить такую жену в исправительный дом на срок не меньше трех месяцев, но не свыше двух лет. Родительская власть по сути дела была сведена к отцовской власти. В случае воз­никновения у отца «серьезных поводов к недовольству поведением ребенка» он мог лишить его свободы на срок до одного месяца при помощи председателя окружного трибунала (ст. 376).

Жена могла требовать развода по причине прелюбодеяния мужа, но при условии, что он «держал сожительницу в общем доме» (ст. 230). Только в 1884 г. закон «уравнял» жену в правах с мужем, предоставив ей право требовать развода во всех случаях прелюбодеяния супруга. Другие поводы для развода: злоупотребление, грубое обращение или тяжелые обиды одного из супругов в отношении дру­гого; присуждение одного из супругов к тяжкому и позорящему на­казанию; взаимное и упорное несогласие супругов. По этим же ос­нованиям могло быть принято решение о раздельном жительстве без расторжения брака (обычай, поддерживаемый в то время католиче­ской церковью). С 1893 г. женщины, которым разрешено было раз­дельное жительство, стали признаваться дееспособными.

Внебрачные дети лишались наследства, если отец и мать не при­знают их «законно» до брака или в самом акте о совершении брака (ст. 331). Отыскание отцовства запрещалось (разрешение введено с 1912 г.).

Только мужчина мог осуществлять опекунские права, за ним бы­ло последнее слово в подтверждении согласия на брак сына до 25 лет или дочери до 21 года (брачный возраст для юношей был 18 лет, для девушек – 15 лет). Положения о семье и браке во мно­гом опирались на традицию римского происхождения и феодальные обычаи, а также на бытовавшую в то время в обществе доктрину о «глупости и слабости женского пола», которую разделял и Наполеон, буквально настоявший на статьях Кодекса, закрепляющих прини­женное положение женщины в браке и имущественных правоотно­шениях. В отместку, как гласит предание, группа парижанок однаж­ды собрала имеющиеся экземпляры Кодекса и сожгла их у Вандомской колонны, воздвигнутой в честь Наполеона.

При обсуждении прерогатив отцовской власти в семье создатели Кодекса уподобляли ее власти правителя в государстве: «действовать надо предоставлять одному». Право отца на свободное распоряжение наследственной массой трактовалось как наилучший способ распо­ряжения наследственной массой, который, по разъяснению Порта-лиса, «дает детям награду и одновременно заставляет их опасаться» за судьбу наследства.

Наказание детей с учетом их имущественно-правового статуса было предложено Порталисом в более дифференцированном виде, впоследствии было закреплено в Кодексе: с учетом возраста (до 16 лет) и при отсутствии у детей родового имущества и какой-либо профессии их направляли в исправительный дом (ст. 376, 382); детей от 16 до 21 года направляли в тюрьму на срок до шести месяцев (ст. 377).

Книга вторая «Об имуществах и о различных видоизменениях собственности» (ст. 516 – 710) включала в себя положения о недви­жимости и движимостях, о собственности; о праве присоединения того, что производится вещью – плоды дерева, посаженное в землю дерево и т. д.; об узуфрукте, земельных повинностях, установленных законом или действием человека; о правах собственника имения, в пользу которого установлен сервитут, и др.

Центральным, но не единственным из вещных (имущественных) прав является право собственности, Которое получило следующее оп­ределение: «право пользоваться и распоряжаться вещами наиболее абсолютным образом, с тем, чтобы пользование не являлось таким, которое запрещено законом или регламентом» (ст. 544). Собствен­ность не была неприкосновенной (абсолютной), если ее пользование вступало в противоречие с той или иной общественной пользой: «Никто не может быть принужден к уступке своей собственности, если это не делается по причине общественной пользы и за справед­ливое и предварительное возмещение». Это положение фактически воспроизводит одну из статей Декларации прав 1789 г.

Ликвидировалось старое, дореволюционное деление имущества на родовое и благоприобретенное; на первый план было выдвинуто деление вещей на движимые и недвижимые. Имущества являются не­движимыми или по их природе, или в силу их назначения, или вследствие предмета, принадлежность которого они составляют. Зе­мельные участки и строения являются недвижимостями по их при­роде. Урожай на корню и плоды, не снятые еще с деревьев, тоже яв­ляются недвижимостью. С того момента, как колосья срезаны, а плоды сорваны, они являются движимостью. Предметы, которые собственник земли поместил на свой участок для его обслуживания и эксплуатации, являются недвижимостями в силу их назначения. Среди них: животные, служащие для обработки земли; рыба в пру­дах; ульи; кролики в садках; прессы, котлы, аппараты для перегон­ки, кадки и бочки; солома и удобрения.

Являются также недвижимостями вследствие предмета, к которо­му они относятся, узуфрукт на недвижимые вещи, сервитуты или зе­мельные повинности, а также иски, имеющие своим предметом воз­вращение недвижимого имущества (ст. 516–526).

Имущества являются движимыми в силу их природы или в силу определения закона. В силу их природы являются движимостями предметы, которые могут изменять свое место нахождения, в частно­сти, когда они двигаются сами, как, например, животные, или же когда они не могут изменять своего места иначе как под воздействи­ем посторонней силы, как, например, неодушевленные предметы.

Являются движимостями в силу определения закона обязательст­ва и иски, имеющие своим предметом уплату денежных сумм или права на движимые вещи, акции или доли в финансовых, торговых или промышленных компаниях, хотя бы компаниям принадлежали недвижимые имущества, связанные с этими предприятиями (ст. 529, современная редакция).

Особую разновидность прав составило право присоединения. «Собственность на вещь, как движимую, так и недвижимую, дает право на все, что эта вещь производит, и на то, что естественно или искус­ственно соединяется с этой вещью в качестве принадлежности. Это право называется правом присоединения» (ст. 546). Здесь имелось в виду право на плоды земли, приплод животных и т. п.

Перечень разновидностей имущественных прав содержит ст. 543: «На имущество можно иметь или право собственности, или простое право пользования, или только право требовать выполнения земель­ных повинностей (сервитутов)». Частные лица имеют право свобод­ного распоряжения имуществами, которые им принадлежат (ст. 537). Исключительно широко трактовались поначалу правомочия земель­ного собственника: «Собственность на землю включает в себя собст­венность на то, что находится сверху, и на то, что находится снизу» (ст. 552). Однако уже в 1810 г. промышленники добились перемены в этих правомочиях, теперь добыча найденных в земле ископаемых оформлялась специальным дозволением правительства в виде кон­цессии, а не предоставлялась собственником земли, где эта добыча организуется.

Сервитуты и узуфрукт. В целях смягчения конфликтов интересов частных собственников было установлено несколько законных сервитутов (обременении) – об общей стене, о праве прохода и других, но все же в этой области оставались пробелы и неполнота регулиро­вания. Термин сервитут был заимствован из римского правоведе­ния, однако его разновидности были расширены. Так, источниками сервитутов считались естественное расположение участка; обязатель­ства, установленные законом; обязательства, установленные согла­шением между собственниками (ст. 639). Другим заимствованным институтом римского правоведения был узуфрукт, который опреде­лялся как «право пользования вещами, собственность на которые принадлежит другому лицу, также как ими пользуется сам собственник, но с обязанностью сохранить существо вещи» (ст. 578).[3]

Книга третья Кодекса – «О различных способах, которыми при­обретается собственность» – самая обширная (ст. 711–2281). В ней содержатся следующие структурные подразделения: о наследовании, наследниках, порядке наследования, о наследовании вне правил, об отказе, о разделе и возвратах; о дарениях между живыми и о завеща­ниях, о разделе имущества, о завещательных распоряжениях-легатах; о договорах, или договорных обязательствах вообще, о существен­ных условиях, о силе обязательств, о различных видах обязательств; о доказательстве существования обязательств и производстве плате­жей; о брачном договоре и взаимных правах супругов; о продаже, о мене, о договоре найма, о договоре товарищества, займе, хранении, поручении; о сроках давности.

Основные способы приобретения собственности перечисляются в ст. 711: «Собственность на имущества приобретается и передается путем наследования, путем дарения между живыми или по завеща­нию и в силу обязательств». Обязательства возникают в результате заключения соглашений (договоров) между сторонами – участника­ми правового общения.

Договор определяется Кодексом как «соглашение, посредством которого одно или несколько лиц обязываются перед другим лицом или перед несколькими другими лицами дать что-либо, сделать что-либо или не делать чего-либо» (ст. 1101).

Существенными условиями действительности (реальности обязы­вающей силы) соглашения являются следующие четыре условия: со­гласие стороны, которая обязывается; способность (правоспособ­ность, дееспособность) заключить договор; определенный предмет, составляющий содержание обязанности; дозволенное основание обязательства (ст. 1108). Под согласием сторон (первым из перечис­ленных условий) понимается добровольное волеизъявление сторон, однако добровольность нарушается или искажается, если имело ме­сто заблуждение или если согласие получено путем обмана, насилия. Явная невыгодность договора для одной из сторон также может стать основанием для признания соглашения недействительным, но при одном определенном условии – если продавец недвижимости продал имущество по цене, составляющей не более 7/12 действи­тельной цены (ст. 1674).

В отношении прав владельцев движимого имущества (торговцев, банкиров) в Кодексе записано правило: владение признается юриди­ческим основанием права собственности на вещь (ст. 2279).

Обещание продать равносильно продаже, если имеется взаимное соглашение обеих сторон о вещи и о цене (ст. 1589). Видимые не­достатки вещи, в наличии которых покупатель мог убедиться сам, не влекут ответственности продавца, а в отношении скрытых недостат­ков продавец должен дать гарантию (ст. 1641, 1642).

Одна из статей этого раздела Кодекса прямо указывает на сохра­няющуюся силу обычая, если он даже не упомянут при заключении соглашения, но по природе возникающего обязательства его приме­нение считается необходимым и общеупотребительным. Помимо требований закона и обычая в ряде случаев участникам соглашения необходимо считаться еще и с требованиями справедливости. Об этом со всей определенностью говорится в ст. 1135: «Соглашения обязывают не только к тому, что в них выражено, но ко всем по­следствиям, которые справедливость, обычай или закон связывают с этим обязательством, в соответствии с его природой». По свидетель­ству Тронше, составители Кодекса «не отказывались от привычного, если оно не содержало дурного».

Кодекс не только гарантировал поддержку законным соглашени­ям, но призывал к их добросовестному исполнению, т. с. призывал к добросовестному восприятию принципа «закон есть закон» в проти­воположность принципу «закон – мое желание, кулак – моя поли­ция». В ст. 1134 об этом сказано следующим образом: «Соглашения, законно заключенные, занимают место закона для тех, кто их заклю­чил. Они могут быть отменены лишь по взаимному согласию сторон или по причинам, в силу которых закон разрешает отмену обязательства. Они должны быть выполнены добросовестно». Для соста­вителей Кодекса справедливым считалось все, что было основано на соглашении (взаимной договоренности), что напоминает мудрость древних римлян «договор – это закон для двоих» и русскую пого­ворку «уговор дороже денег».

Порядок наследования. Первым законодательным установлением революционного периода стало существенное ограничение права распоряжения наследственной массой по усмотрению наследователя. Это частично было связано с тем, что в обществе получила ши­рокое хождение Концепция общественного происхождения собственно­сти, а потому государство оставляло за собой право регулировать пе­редачу собственности во имя защиты имущества для членов семьи и защиты законных интересов наследников.

Принцип наследования по закону стал новшеством, введенным и закрепленным в период революции. «Закон при определении поряд­ка наследования не принимает во внимание ни природы, ни проис­хождения имущества», – записано в Кодексе 1804 г. Сам процесс передачи наследственной массы Кодекс определяет как «переход имущества умершего к одному или нескольким живым лицам». Ко­декс объединил передачу имущества по завещанию с передачей в ви­де дарения, однако четко разграничил две основные формы наследо­вания по закону (succecion ab intestat) и по завещанию (succecion testamentaires).[4]

Еще в начале консулата были восстановлены права завещателя наследства, отмененные декретом 1792 г. Кодекс 1804 г. самым под­робным образом регламентирует этот вариант передачи наследства. Самым важным моментом данного юридического действия Кодекс вслед за римским правом признавал волеизъявление. Наполеон на стадии разработки Кодекса называл право завещательного распоря­жения собственностью «врученным как бы самой природой главе ка­ждой семьи».

Основными способами передачи наследства по завещанию Ко­декс определил следующие: собственноручное завещание, целиком написанное, подписанное и датированное самим завещателем; пуб­личное завещание, которое надлежит совершить в соответствии с ус­тановленной процедурой, — оно должно быть продиктовано в при­сутствии двух нотариусов и двух свидетелей, либо одного нотариуса и четырех свидетелей. Существовало также тайное завещание, пред­ставляемое в запечатанном виде в присутствии шести свидетелей и переданное на хранение нотариусу.