Голодомор в Украине

Казалось, что скрыть трагедию такого масштаба было невозможно.

Но не было ничего невозможного для советской статистики и советской пропаганды. В вышедшей всего три года спустя после катастрофы книге утверждалось, что если что и задерживает понижение смертности, так это капитализм, о чем «говорит и сравнение с СССР, в котором смертность падает быстрее, чем в капиталистических странах. Так, смертность в 1933 г. составляла в процентах к 1913 г. по данным ЦУНХУ: СССР — 56,0; Германии — 74,4; Англии и Уэльсе — 89,1; Франции — 89,3; Японии — 91,8».

Понятно, что в СССР все имеющиеся данные об истинном положении вещей были засекречены. Однако, в архивах сохранились помесячные сведения о числе зарегистрированных смертей по некоторым территориям. В них, конечно, тоже отразился недоучет смертей, но все же по этим сведениям можно твердо судить о том, что общее повышение смертности, начавшееся с 1929 года, в 1933 году превратилось в резкий взрывоподобный рост, который продолжался до лета 1934 года, то есть до нового урожая.

Общие данные о помесячных числах умерших за 1932–1934 годы, зафиксированных на тех территориях РСФСР и Украины, где продолжалась регистрация (по России отчет представили 24 региона из более чем 40, входивших в состав России в этот период), приведены на графике № 1 и  графике №2. В целом, по России с осени 1932 по июль 1933 года число умерших увеличилось более чем в 2,5 раза, на Украине максимальное число смертей пришлось на июнь 1933 года и превосходило соответствующее число осенних месяцев 1932 года более чем в восемь раз!

График №1. Помесячные числа зарегистрированных умерших в РСФСР за 1932–1934 годы.
 

График №2. Помесячные числа зарегистрированных умерших в Украинской ССР за 1932–1934 годы.

Исследовав большое количество данных, я обнаружила в них большое количество разногласий, каждое из разногласий поневоле приводит к большому числу различных оценок. Я приведу несколько таких оценок для СССР в целом.

Таблица 1. Оценки числа жертв голода 1932–1933 года для СССР.

Согласно таблице, можно сделать вывод, о том, что более поздние оценки, как правило, и более высокие. Создается впечатление, что истинные масштабы голода долгое время недооценивались, и лишь после того, как открылся доступ ко многим архивным документам, стал осознаваться и его истинный размах.

В период демографической катастрофы 1933 года наиболее незащищенными оказались дети и старики: концентрация смертности в детских и старческих возрастах ярко выражена. На долю детей моложе 5 лет приходилось почти 35% смертей, на долю стариков старше 60 лет — свыше 23%[3]. Младенческая смертность в 1933 году, рассчитанная с учетом коррекции на недоучет демографических событий, составляла в СССР — 317%,[4] в России — 295%.[5] Продолжительность жизни в России в 1933 году снизилась более чем в два раза по сравнению с 1928 годом.

Однако, как  ни многозначительны цифры сами по себе, они дают лишь обобщенное представление о последствиях голода, но не раскрывают всей глубины миллионов человеческих трагедий, разыгравшихся одновременно в тысячах и тысячах городов и сел.

4.География голода.

При отсутствии информации о голоде по стране в целом, тем более сложно было судить о географии голода внутри страны. Однако там, где свирепствовал голод 1932–1933 годов, он нанес столь глубокие раны, что они не зажили и десятилетие спустя.

Демографические архивы и переписи 1937 и 1939 годов, которые держались до последних дней в секрете, позволяют проследить, как разрастался голод 1933 года. Географически "голодная зона" занимала почти всю Украину, часть Черноземья, богатые долины Дона, Кубани, а также Северный Кавказ и большую часть Казахстана. Около сорока миллионов человек пострадало от голода и лишений. В наиболее затронутых голодом районах, в сельской местности вокруг Харькова, смертность в январе и июне 1933 года увеличилась в десять раз по сравнению со средней смертностью: 100.000 похоронено в июне 1933 года в районе Харькова и против 9.000 в июне 1932 года. Нужно ли говорить о том, что далеко не все смерти были зарегистрированы? Сельские районы больше пострадали, чем города, но и города тоже голод не пощадил. Харьков за год потерял 120.000 своих жителей, Краснодар - 40.000, Ставрополь - 20.000.

За пределами "голодной зоны" также нельзя снимать со счетов демографические потери, связанные с недоеданием. В сельской местности вокруг Москвы смертность достигла 50% в период между январем и июнем 1933 года, город Иваново стал эпицентром голодных бунтов в 1932 году, смертность возросла на 35% в последние месяцы 1933 года. Иначе говоря, за весь 1933 год в целом по стране наблюдается увеличение числа смертей более, чем до шести миллионов. Большая часть этих смертей вызвана голодом, именно с голодом и только с ним связаны шесть миллионов жертв развернувшейся трагедии. Крестьянство Украины внесло особо тяжкий вклад в эту "общую цифру", оно потеряло четыре миллиона. В Казахстане от голода умерло приблизительно миллион человек, в основном, ведущих кочевой образ жизни. Создавая коллективные хозяйства, людей принуждали к оседлой жизни, при этом они теряли свой скот. На Северном Кавказе и в районах Черноземья тоже насчитывается миллион погибших...

За пять лет до Большого Террора, который поразит в первую очередь интеллигенцию, экономистов и партийцев, Большой Голод 1932-1933 годов стал кульминацией второго действия направленной против крестьян тихой войны, развязанной "партийным государством" в 1929 году. Голод 1932-1933 годов стал решающим эпизодом в процессе становления репрессивной системы, выступающей то против одной, то против другой группы населения. Насилия, пытки, смертные приговоры целым популяциям привели к ужасающему регрессу, одновременно политическому и социальному. Появилось много местных деспотов и тиранов, готовых на все, чтобы забрать у крестьян их последние запасы, и воцарилось варварство. Лихоимство превратилось в каждодневную практику, не новостью становятся брошенные дети, каннибализм, эпидемии и грабительство, как-то сами собой организуются "бараки смертников", крестьяне познают новую форму рабства, и все это по указке государства! Как провидчески писал Серго Орджоникидзе Сергею Кирову в январе 1934 года: "Наши кадры, прошедшие через ситуацию 1932-1933 годов и выдержавшие ее, закалились как сталь. Я думаю, что с ними можно будет построить Государство, которого история еще не знала".

Нужно ли видеть в этом голоде, как это утверждают иногда сегодня некоторые украинские публицисты и историки, "геноцид украинского народа"? Неоспоримо, что украинское крестьянство было главной жертвой голода 1932-1933 годов и что "нажиму" на него предшествовали другие наступления 1929 года, наступление на украинскую интеллигенцию, обвиненную сначала в "националистическом уклоне", потом, начиная с 1932 года, наступление против украинской компартии. Бесспорно, можно, подхватив выражение Андрея Сахарова, говорить об "украинофобии Сталина". Однако следует отметить, что репрессии голодом постигли также места расселения казаков на Дону и Кубани и жителей Казахстана. В этой республике коллективизация и принуждение к оседлости имели разрушительные последствия: 80% скота было уничтожено за два года. Лишенные всего, что имели, принужденные голодать, два с лишним миллиона казахов откочевали за пределы республики, около миллиона в Центральную Азию, полтора миллиона в Китай.

5.Следствие.

После этой катастрофы правительство признало необходи­мость пересмотра методов проведения заготовок. Были пред­приняты шаги по централизации и объединению разрозненных органов в единый Комитет по заготовкам (Комзаг), подчиняв­шийся непосредственно Совету Народных Комиссаров. Этими действиями руководство признало первостепенную значимость ежегодной хлебозаготовительной кампании, являвшейся, по словам Кирова, концентрированным выражением всей полити­ки в деревне, пробным камнем нашей силы и слабости, силы и слабости наших врагов. Были произведены также преобразова­ния в структуре органов управления. Создавались политотделы, состоящие из проверенных людей, имеющих все основания «гордиться» своим богатым опытом работы, чаще всего в орга­нах госбезопасности или в армии. Политотделы руководили де­ятельностью машинно-тракторных станций, являвшихся основ­ными органами контроля за сельскохозяйственным производст­вом, а также «присматривали» за местными партийными инстанциями, считавшимися чересчур либеральными по отно­шению к крестьянам.

Наконец, по Постановлению от 19 января 1933 г. заготовки становились составной частью обязательного налога, взимаемо­го государством и не подлежащего пересмотру местными вла­стями. Эта мера в принципе должна была защитить колхозы от бесконтрольных многократных обложений, произвольно назна­чаемых местными властями. Но на самом деле, не снижая раз­мера отчислений в пользу государства, постановление лишь утяжелило участь крестьян. В придачу к налогу колхозники обязывались оплачивать натурой услуги, предоставляемые им через МТС. Этот весьма значительный сбор давал в 1930-е годы минимум 50% хлебозаготовок. Сверх того государство полное стью брало на себя контроль за размерами посевных площадей и урожая в колхозах, несмотря на то что они, как предполага­лось по их уставу, являлись социалистическими кооперативами и подчинялись только общему собранию колхозников. Размер государственного налога при этом определялся исходя из жела­емого результата, а не из объективных данных.

Наконец, чтобы закрыть всякую лазейку, через которую продукция могла бы уйти из-под контроля государства, в марте 1933 г. было издано постановление, по которому, пока район не выполнит план по хлебозаготовкам, 90% намолоченного зер­на отдавалось государству, а оставшиеся 10% распределялись среди колхозников в качестве аванса за работу. Открытие кол­хозных рынков, легализованных с лета 1932 г. с целью смягче­ния катастрофической ситуации с продовольствием в городах, также зависело от того, справлялись ли колхозы района с вы­полнением плана. Для установления полного контроля государ­ства над деревней оставалось коллективизировать 5 млн. сохра­нившихся еще к началу 1934 г. единоличных хозяйств. На июльском (1934 г.) пленуме ЦК существование этих 5 млн. «спекулянтов» было признано неприемлемым. Власти объявили об установлении исключительно высокого денежного обложе­ния крестьян-частников. Кроме того, размер государственного налога был увеличен для них на 50% и в таком виде значитель­но превосходил уровень платежеспособности мелких произво­дителей. Для частников оставалось только три выхода из этой ситуации: уйти в город, вступить в Колхоз или стать наемным рабочим в совхозе. На Втором съезде колхозников (по сущест­ву, колхозных активистов), проходившем в феврале 1935 г., Сталин с гордостью заявил, что 98% всех обрабатываемых зе­мель в стране уже являются социалистической собственностью.

В том же 1935 г. государство изъяло у села более 45% всей сельскохозяйственной продукции, т.е. в три раза больше, чем в 1928 г. Производство зерна при этом снизилось, несмотря на рост посевных площадей, на 15% по сравнению с последними годами нэпа. Продукция животноводства едва составила 60% уровня 1928 г.

6.Заключение

На основе приведённых выше фактов, можно сделать вывод о равнодушии советской власти к потребностям украинского народа, власть не учитывала того, что люди должны есть, чтобы жить, а наоборот отбирала последние крохи. Сталинский тоталитаризм этих годов был направлен на уничтожение украинского народа.

Голодомор 1932-1933гг., искусственно организованный и был вызван антикрестьянской политикой советской власти, негативные последствия которой  усилены засухой. Это все и было одним из наибольших преступлений советской власти против украинского народа.

За пять лет государству удалось провести «блестящую» опе­рацию по вымогательству сельхозпродукции, покупая ее по смехотворно низким ценам, едва покрывавшим 20% себестои­мости. Эта операция сопровождалась небывало широким при­менением принудительных мер, которые содействовали усиле­нию полицейско-бюрократического характера режима.

Лишенные всех прав, самостоятельности и всякой инициативы, колхозы были обречены на застой. А колхозники, перестав быть хозяевами превращались в граждан второго сорта.

Я считаю, что данные приведенные в таблицах и тексте достаточно хорошо раскрывают все жестокости советского правительства по отношению к украинскому народу.

7.Фотографии

8.000.000 украинцев заморено голодом.

Виновные до сих пор не названы