Индустриализация в СССР: итоги и уроки

Дальнейшая борьба с «правым  уклоном» превратилась в откровенную  травлю оппозиционеров. «Правый уклон» олицетворялся с именами Бухарина, Рыкова, Томского. Против них развернула широкую кампанию печать. Повсеместно  организовывались собрания и митинги  с «разоблачением» и осуждением их сторонников. От них требовали  признания своих ошибок и покаяния. Несколько позже, на ноябрьском пленуме 1929 г., принадлежность к «правому уклону»  была признана несовместимой с пребыванием  в партии. За короткий срок из нее  было исключено 149 тыс. человек (11%), в  основном по обвинению в «правом  уклоне». По всей видимости, эта цифра  близка к реальному количеству коммунистов - сторонников продолжения нэпа. Большинство из них, так или иначе, раньше или чуть позже вынуждены  были публично признаться в своих  ошибках и заблуждениях. В противном  случае они оказывались в положении  отверженных, на которых могли распространяться всевозможные кары и репрессии.

Разгром «правых» происходил под аккомпанемент обвального крушения нэпа по всем направлениям хозяйственной  и социальной политики. В связи  с переходом к директивному централизованному  планированию перестраивается вся  система управления народным хозяйством, в которой поначалу легко можно  увидеть черты, унаследованные от «военного  коммунизма». На базе государственных  синдикатов, которые фактически монополизировали снабжение и сбыт, создаются производственные объединения, весьма смахивающие на главки первых послереволюционных лет  и положившие начало становлению  «ведомственной экономики».

Производство строилось  путем прямого централизованного  регламентирования сверху всего  и вся вплоть до норм оплаты труда  рабочих. Предприятия, в сущности, бесплатно  получали соответствующие фонды  сырья и материалов по карточно-нарядной системе. Снова возникли разговоры  о прямом плановом продуктообмене между  городом и деревней, об отмирании  денег, о преимуществах карточной  системы снабжения и распределения. Ликвидировались многие банки, акционерные  общества, биржи, кредитные товарищества. На производстве вводилось единоначалие, руководители предприятий напрямую делались ответственными за выполнение промфинплана. Директора крупнейших строек и предприятий назначались теперь по особому номенклатурному списку.⁵

Очевидно, что ни Сталин, ни Бухарин, ни их сторонники не имели  еще плана экономического преобразования страны, ясных представлений о  темпах и методах индустриализации. Для Сталина и его сторонников  в то время на первом плане была борьба за власть. Он проявил себя как  сторонник быстрых темпов и преимущественного  развития тяжелой промышленности путем  перекачки в нее средств, накапливаемых  в сельском хозяйстве, легкой промышленности и т.д. Но подходил он к этой проблеме упрощенно, отсюда и та его беспринципность, с какой он в политических целях  пользовался доводами как «левых», так и «правых».⁶

Суть концепции была сформулирована И.В. Сталиным и заключалась в  следующем:

1. Быстрый темп индустриализации  диктуется внешними и внутренними  условиями нашего развития. Мы  значительно отстали в техническом  отношении от передовых капиталистических  стран, поэтому «нужно... догнать  и перегнать эти страны... в  технико-экономическом отношении.  Либо мы этого добьемся, либо  нас затрут»⁷.

2. «Быстрый темп развития  индустрии вообще, производства  средств, производства в особенности,  представляет основное начало  и ключ индустриализации страны... Это значит - побольше капитальных вложений в промышленность. А это ведет к напряженности всех наших планов».

3. В чем причина этой  напряженности? «Реконструкция промышленности  означает передвижку средств  из области производства средств  потребления в область производства  средств производства. Без этого не бывает и не может быть серьезной реконструкции промышленности, особенно в наших, советских условиях [учитывая отсутствие внешних инвестиций.]. Но что это значит? Это значит, что вкладываются деньги в строительство новых предприятий, растет количество городов и новых потребителей, тогда как новые предприятия могут дать новую массу товаров лишь через 3-4 года».

4. Необходимость ускоренной  индустриализации диктовалась и  отсталостью аграрного сектора.  Чтобы ее ликвидировать, нужно  было обеспечить аграрный сектор  орудиями и средствами производства, что подразумевало «быстрый темп  развития нашей индустрии». В  области сельского хозяйства  предлагалось обратить особое  внимание на колхозы и совхозы. Трудности индустриализации состояли в технико-экономической отсталости, в преобладании в экономике страны мелкотоварного хозяйства на базе устаревшей техники; остро встала проблема накопления средств; в стране было мало промышленных кадров; отсутствовал опыт проведения индустриализации; трудности усугублялись сопротивлением капиталистических элементов, которые старались вырваться из-под государственного регулирования, обострением классовой борьбы в стране; индустриализацию приходилось осуществлять в условиях внешнеполитической изоляции и постоянной угрозы нападения империалистических держав…⁸

1.2. Первая пятилетка

В 1927 году советские экономисты приступили к разработке первого  пятилетнего плана, который должен был предусмотреть комплексное  развитие всех районов и использование  всех ресурсов для индустриализации страны.⁹

На июльском пленуме ЦК ВКП(б) 1928 г. Сталин выступил с теоретическим обоснованием своего тезиса. Он заявил о необходимости «дани», своего рода «сверхналога» на крестьянство для сохранения и увеличения высоких темпов развития индустрии.

Все дальнейшие мероприятия  характеризуются усилением роли директивного планирования, административного  и полицейского нажима, развертывания  грандиозных массовых кампаний, направленных на ускорение темпов социалистического  строительства. Сталин и его выдвиженцы выступают активными сторонниками «социалистического наступления» и  свертывания нэпа. Атака должна была идти по всем правилам военных действий с провозглашением фронтов: «фронта  индустриализации», «фронта коллективизации», «идеологического фронта», «культурного фронта», «антирелигиозного фронта», «литературного фронта» и т.д.

Развертывание «фронта индустриализации»  выливалось в строительство новых  промышленных объектов, усиление режима экономии, добровольно-принудительное распространение «займов индустриализации», установление карточного снабжения  населения городов и рабочих  поселков. Эти мероприятия сопровождались вытеснением частного сектора из экономики. На протяжении 1928 и 1929 гг. неоднократно менялись ставки прогрессивного налогообложения, прежде всего на промыслы и акцизы, увеличение налогов вдвое привело  к свертыванию нэпманского предпринимательства, закрытию частных магазинов и  лавок и, как результат, к расцвету спекуляции на «черном рынке». В продолжающемся ухудшении жизни была обвинена деревня, кулак как главный виновник трудностей. Нагнеталось враждебное отношение к крестьянству как косной и инертной массе, как носителю мелкобуржуазного сознания, препятствующего социалистическим преобразованиям. Все шире распространялся лозунг: «Закон индустриализации - конец деревне, нищей, драной, невежественной!» На помощь уполномоченным по хлебозаготовкам партийные органы посылали в деревню рабочих промышленных предприятий, исподволь подготавливая массовый поход рабочих в деревню.

На заводах и фабриках разворачивалось движение 25-тысячников. Суть его состояла в том, чтобы  отобрать в среде рабочего класса самых лучших его представителей и направить в деревню для  организации колхозов и совхозов. По официальным данным, было зарегистрировано около 700 тыс. рабочих, выразивших желание  выехать на фронт «колхозного  разворачивания».

Чрезвычайные методы господствовали на «фронте хлебозаготовок». По всем деревням и селам разъезжали уполномоченные, отбирая у крестьян «хлебные излишки». Им на помощь из города было направлено около 150 тыс. посланцев рабочего класса, попутно излагающих новую политику партии.

Газеты усердно пропагандировали преимущества колхозов, товарность которых  по зерну якобы составляла 35%, а  совхозов - и того выше. В результате настойчивой пропаганды доля коллективизированных крестьянских хозяйств поднялась с 3,9% в июне до 7,6% в октябре.

Не менее важные события  происходили на «культурном фронте». Общий культурный уровень населения  страны на протяжении 20-х гг. поднимался медленно. Правда, по уровню грамотности  были достигнуты впечатляющие цифры. К 1930 г. число грамотных по сравнению  с 1913г. увеличилось почти вдвое (с 33 до 63%).

В задачи культурной революции, которые выносились на повестку дня, включались борьба с мещанскими и  буржуазными проявлениями, критическая  переработка старого буржуазного  культурного наследия и создание новой социалистической культуры, т.е. внедрялись примитивные культурные штампы и стереотипы. Провозглашались  лозунги решительной борьбы с  враждебными идеологиями, течениями, нравами, традициями как в области  науки, литературы, искусства, так и  в области труда и быта. Агрессивно насаждались коллективистские начала, ведущие к подавлению индивидуальности и свободы творчества. Нагнетались  антиинтеллектуализм, недоверие к  «гнилой интеллигенции» и «гнилому либерализму». Усилилась разнузданная и крикливая антирелигиозная пропаганда, возглавляемая «Обществом воинствующих безбожников» и сопровождаемая разрушением церквей, исторических памятников, арестами священников как пособников кулаков и врагов социализма.

На «литературном фронте»  борьбу за социализм вела созданная  в 1928 г. Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП) и ее руководство, объединившееся вокруг журнала «На литературном посту» («Напостовцы»). Напостовцы проповедовали «гегемонию пролетариата в литературе». В связи с этим они поделили писательский лагерь по классовому принципу («пролетарские писатели», «попутчики», «буржуазные» и «необуржуазные» авторы), периодически организуя разносы и преследования различных литературных группировок и объединений. Под огонь критики попали многие писатели, в том числе и М. Горький как «не совсем чистый» пролетарский писатель, М. Булгаков как выразитель контрреволюционного необуржуазного сознания, В. Маяковский за анархо-бунтарские индивидуалистические настроения и др. Аналогичные явления происходили в искусстве, театральной жизни, кинематографии. Они сводили на нет многообразие культурной и художественной жизни 1920-х гг.¹⁰

В начале 1929 г. началась кампания по развертыванию массового социалистического  соревнования на фабриках, заводах, на транспорте, в строительстве. В течение  нескольких месяцев вся пресса во главе с «Правдой», партийные, профсоюзные, комсомольские органы усиленно пропагандировали различные трудовые почины, многие из которых были подхвачены рабочими. Широкое распространение получили такие формы соревнования, как  движение ударников, движение за принятие встречных планов, «непрерывка», движение «догнать и перегнать» (ДИП) капиталистические страны по объемам производства и производительности труда и др. Социалистическое соревнование провозглашалось одним из главных условий выполнения заданий пятилетки.

В 1929 г. (апрель - XVI партконференция, май - V съезд Советов) утвержден I пятилетний план (1928/1929 - 1932/1933 годы), в котором содержалась цельная комплексная программа ускорения развития страны, предусматривающая оптимальное сочетание тяжелой и легкой промышленности, общественного и индивидуального труда, рост жизненного уровня трудящихся, их культуры. Показатели плана доводились до наркоматов и предприятий и носили обязательный характер. Создавался механизм планового, централизованного, директивного руководства экономикой страны. Однако план первой пятилетки ни в оптимальном, ни в отправном вариантах не был выполнен.¹¹

Летом 1929 г., несмотря на принятый закон о пятилетнем плане, начался  ажиотаж вокруг его контрольных  цифр. Безоговорочно принимались  встречные планы, как будто под  них уже имелось материальное обеспечение. В ответ на лозунг «Пятилетку в четыре года!» Сталин призывал выполнить ее в три года. Задания  по тяжелой промышленности (в металлургии, машиностроении и др.) были резко  увеличены.

Накануне 12-й годовщины  Октября Сталин выступил в «Правде» со статьей «Год великого перелома», в которой говорил о закладке основ строительства социализма, о решении проблемы внутренних накоплений, о новых формах повышения производительности труда, о повороте крестьянских масс к сплошной коллективизации и т.д. На ноябрьском Пленуме ЦК речь шла о громадных успехах, якобы достигнутых страной в 1929 г. Опираясь на них, было решено снова увеличить плановые задания. Шло даже соревнование за то, кто больше пообещает в деле досрочного выполнения пятилетки. Для внесения единства в «грандиозное развертывание крупных совхозов, колхозов и МТС» было признано необходимым создание единого органа - союзного Наркомзема, которому вскоре предстояло стать своеобразным штабом массовой коллективизации.

Каскад произвольных, материально  не подкрепленных мер, проводимых в  форме постановлений, распоряжений, приказов, буквально терзал страну. ¹²

С 1929 г. страна напоминала огромную стройплощадку. Государство начинает возводить новые предприятия: Сталинградский, Челябинский, Харьковский тракторные заводы. Огромные заводы тяжелого машиностроения в Свердловске и Краматорске. Автомобильные заводы в Нижнем Новгороде и Москве. Досрочно в 1931 г. была пущена Магнитка. Сталин, опьяненный успехами в промышленности, в 1929 г. исправляет цифры первой пятилетки в сторону их увеличения. В январе 1933 г. он объявляет первую пятилетку выполненной за 4 года и 3 месяца.¹³

Итоги первой пятилетки можно  рассматривать двояко. С одной  стороны, в области промышленности страна в 1928-1932 гг. переживала большой  подъем. Если в 1928 г. в СССР было произведено 3,3 млн.т. чугуна, то в 1932 г.- 6,2 млн. т., по тракторам рост составил с 1,8 тыс. шт. до 50,8 тыс. шт., по автомобилям - с 0,8 тыс. шт. до 23,9 тыс. шт. Зато в области сельского хозяйства произошел явный откат от результатов, имевшихся в конце нэпа.¹⁴