Истоки российского парламентаризма

Первая революция  в России, начавшаяся 9 января 1905 г., ускорила движение страны к конституционному строю. 18 февраля 1905 г. Николай II подписал рескрипт (форма обращения монарха к должностному лицу с конкретным поручением) на имя министра внутренних дел А.Г. Булыгина. В этом официальном документе содержалось намерение императора привлечь к участию в подготовке законов представителей различных слоев, избранных народом. Главе МВД поручалось созвать совещание, на котором предполагалось обсудить меры по реализации данной идеи. После рассмотрения составленного проекта в узких правительственных кругах он был вынесен на обсуждение так называемого Особого совещания в летней резиденции царя, Петергофе. Это совещание проходило под председательством Николая II в июле 1905 г. По составу участников оно выходило за рамки исключительно бюрократического мероприятия. Например, в нем участвовали такие известные ученые, как профессора  
Н.С. Таганцев и В.О. Ключевский. 

6 августа 1905 г. Николай  II поставил свою подпись под  несколькими документами, создававшими  правовую основу для формирования  законосовещательной Государственной  думы (т.н. Булыгинской). Это такие документы, как «Манифест об учреждении Государственной думы», «Учреждение Государственной думы», «Положение о выборах в Государственную думу». Однако Булыгинская Дума никогда не была созвана. Революционная Россия в 1905 г. семимильными шагами прошла путь от Манифеста 6 августа до Манифеста 17 октября. В знаменательные октябрьские дни 1905 г. С. Ю. Витте во всеуслышание заявил, что «Россия переросла форму существующего строя. Она стремится к строю правовому на основе гражданской свободы».

Манифест 17 октября 1905 г. «Об  усовершенствовании государственного порядка» был лаконичным, состоял  всего из трех пунктов. Один из них  провозглашал: «Установить, как незыблемое правило, чтобы никакой закон  не мог восприять силу без одобрения Государственной думы…» В литературе можно встретить мнение, что данный манифест ограничил права монарха в законодательной области. Так считать было бы ошибкой. Манифест являлся декларацией о намерениях самодержавной власти. Оставался открытым вопрос о том, захочет ли власть выполнить собственные обещания. Не случайно многие политические деятели считали развитие революционного процесса в стране наиболее эффективным средством давления на власть с целью скорейшего продвижения по пути, провозглашенному манифестом.

Царское правительство не решилось в условиях спада революции  в начале 1906 г. отказаться от идеи созыва Государственной думы. Вместе с тем  оно поспешило ввести ряд ограничений  властных полномочий Думы и закрепить  их законодательно. 20 февраля 1906 г. оказался богатым на принятие правовых актов, имевших отношение к Государственной  думе и Государственному Совету. В  Манифесте 17 октября 1905 г. о Государственном  Совете даже не упоминалось. Между тем  актами 20 февраля 1906 г. Госсовет был  реформирован и занял место, равноправное с Госдумой как законодательной  палатой. Отныне ни один законопроект не мог стать законом, если он не был одобрен тремя субъектами законодательства: Государственной  думой, Государственным Советом  и императором. В отличие от Государственной  думы выборным способом комплектовалась  только половина состава Государственного совета, а остальная часть назначалась  императором.  
Все существенные изменения в государственном строе России, зафиксированные в актах 1905 - начала 1906 гг., нашли отражение в новой редакции Основных государственных законов от 23 апреля 1906 г. Кроме того, в этом документе, имевшем конституционное значение, содержалось положение о том, что инициатива его пересмотра может исходить лишь от императора (статья 8). Тем самым депутаты Государственной думы лишались возможности правовыми методами изменять форму правления. Именно по этой причине Основные государственные законы в новой редакции были опубликованы до открытия заседаний I Думы, состоявшегося 27 апреля 1906 г. 

Особое место в Основных государственных  законах от 23 апреля 1906 г. отводилось 87-й статье. Названная статья позволяла  царскому правительству провести законопроект в порядке указа, и он с момента  опубликования начинал действовать. Правда, для применения этой статьи имелся ряд ограничений. Неправомочно было, ссылаясь на ст. 87, вносить изменения  в Основные государственные законы, Положения о выборах в Государственную  думу и Государственный Совет, «Учреждение  Государственной думы» и «Учреждение  Государственного Совета» (эти «Учреждения…», как и Основные государственные  законы, определяли место обеих палат  в системе высших органов власти Российской империи). Помимо этого, правительству  запрещалось принимать указы, имевшие  силу закона, в период работы Думы и  Совета. Подобные указы получили неофициальное  название чрезвычайных, так как для  их принятия требовалось наличие  чрезвычайных условий, не терпящих отлагательств. После того как возобновлялись заседания  законодательных палат, правительство  должно было внести тот или иной указ в виде соответствующего законопроекта  в Государственную думу, откуда он, в случае одобрения, поступал в Государственный  Совет. Мы еще вернемся к практике применения этой статьи Основных государственных  законов и сможем убедиться в  народной мудрости, гласящей, что «закон - что дышло, куда повернешь, туда и  вышло».

Государственная дума прежде всего должна была стать (и в определенные периоды была) кузницей законов. Но ее полномочия не ограничивались сферой законодательства. Дума влияла на формирование примерно двух третей государственного бюджета страны, являлась барометром общественных настроений, осуществляла некоторый контроль за работой правительства, преимущественно в форме обращения к министрам с запросами. Вопрос о том, достаточно ли было прав у Государственной думы, чтобы считать ее парламентом, до сих пор остается дискуссионным.

Избирательные законы по выборам  
в Государственную думу

Основы думского избирательного законодательства были заложены Положением о выборах в Государственную  думу от 6 августа 1905 г. То обстоятельство, что летом 1905 г. имелась в виду законосовещательная Дума, принципиально  ничего не меняет в этом отношении. 

Вводилась и в дальнейшем сохранилась куриальная система выборов. Из четырех наиболее известных и популярных демократических  норм (всеобщие, прямые, равные, тайные выборы) в России оказалась реализованной  только одна - тайная подача голосов. Выборы не были ни всеобщими, ни прямыми, ни равными. Указ Правительствующему Сенату от 11 декабря 1905 г., внесший некоторые изменения  и дополнения в Учреждение Государственной  думы и Положение о выборах, расширил число избирателей за счет понижения  имущественного ценза, предоставил  избирательное право рабочим, но до всеобщности выборов было еще  очень далеко.

Выборы в Государственную  думу проходили разновременно, в  отличие от современной практики прямых выборов, проходящих в заранее  определенный день по всей стране. На всем протяжении краткого периода думского парламентаризма существовала мажоритарная система, т.е. такой порядок, когда  избранным считается кандидат, который  получил абсолютное или относительное  большинство голосов в избирательном  округе. Если в округе избирается несколько  депутатов, как это нередко было в дореволюционной России, то избранными считаются кандидаты, получившие большинство  голосов, согласно отведенным округу квотам. Альтернативной мажоритарной системе  принято считать систему пропорциональную, характеризующуюся тем, что распределение  мандатов происходит между партиями в зависимости от количества голосов, отданных за их кандидатов.

При выборах в Государственную  думу применялась так называемая куриальная система, апробированная на земском и городском самоуправлении. Куриальной называется система распределения  избирателей по имущественным или  сословным признакам. Количество ступеней выборов при такой системе различно для каждой курии (в России было 2 ступени в курии (или куриях) городских избирателей, 3 - в рабочей (в Сибири, например, эта курия не была создана), 4 - в земледельческой).

Избирательный закон 3 июня 1907 г. существенно изменил нормы  социального и территориального представительства в Государственной  думе. Основные принципы, определявшие характер избирательной системы, остались неизменными: сохранялись курии; выборы депутатов производились посредством все той же «четырехчленной формулы» (не равные, не всеобщие, не прямые, тайные). Произошло сокращение числа депутатов Думы (с 524 до 442), уменьшилось количество городов с прямым представительством (с 26 до 7), часть населения восточных окраин империи была устранена от выборного процесса в Думу (жители Якутской области, так называемых степных областей - части территории современной Омской области и Республики Казахстан). Но все это не являлось главной целью составителей нового Положения о выборах.

Замысел авторов третьеиюньского  закона сводился к тому, чтобы обеспечить преобладание в Думе умеренно-консервативного  большинства. Стержневое направление  избирательной реформы 1907 г. - перераспределение  числа выборщиков в пользу «электората», обладавшего большим имущественным  цензом и априори считавшегося менее  радикальным в претензиях к исполнительной власти. Этим, в частности, объясняется  разделение курии городских избирателей  на два съезда (два разряда), в  соответствии с цензом имущества  или получаемого жалования.

Правительство извлекло уроки  из событий 1906-1907 гг., эпохи двух первых Дум. Ставка на консервативность крестьянства, его лояльное отношение к власти в годы революции себя не оправдала. По новому избирательному закону земледельческая (крестьянская) курия понесла самые значительные потери. Если в период выборов в I и II Государственные думы в Европейской России крестьянские представители имели свыше 40 процентов мест выборщиков на губернских избирательных собраниях, на которых избирались депутаты Думы, то по закону 3 июня 1907 г. - немногим более 20 процентов. По существу это означало разгром земледельческой курии, поставившей в Думу первого и второго созывов депутатов-трудовиков, кадетов, социалистов.

На формирование партийной  системы большое влияние оказали: во-первых, существенные отличия (по сравнению  с Западной Европой), связанные с  социальной структурой общества; во-вторых, своеобразие политической власти (самодержавия); в-третьих, многонациональность населения.

Особенности формирования политических партий:

1.1 На рубеже XIX-XX вв. интенсивно шел процесс формирования единой политической партии рабочего класса - РСДРП.

.2 Образование партии рабочего  класса ускорило создание других  партий в России. В течение  1900-1901 гг. оформилась партия социалистов-революционеров (эсеров), претендовавшая на роль  выразителей интересов крестьянства. Партии господствующих классов  сложились в годы первой российской  революции. И сразу были вынуждены  приспосабливаться к быстро меняющейся  обстановке. Им требовалось определенное  время, чтобы осмотреться, выработать  свои программные и политические  лозунги, стратегию и тактику.

.3 Происходило образование многочисленных национальных партий (в Польше, Литве, Латвии)

1.4 Ни одна страна в  мире не имела (и не имеет  до сих пор !) такого количества партий, как Россия. Если в конце XIX в. было создано всего три политические партии, то только за первые шесть лет XX в. - свыше 50, а в 1917-1920 гг. - около 90. Это объясняется прежде всего многонациональным составом населения и разновременностью созревания самосознания различных слоев населения.

.5 Как и в других странах, в России партии не появились сразу в готовом виде. Вначале в передовых группах класса или даже классов возникали определенные идейно-политические настроения. Они чаще всего закреплялись созданием кружков. Затем оформлялись направления общественно-политической мысли, представители которых группировались вокруг журналов или газет, имеющих литературно-художественный или общественно-политический характер. Среди этих аморфных образований как в области мировоззрения, так и в организации постепенно происходило классовое и политическое размежевание, и чаще всего образовывалась не одна, а несколько партий. Все политические партии можно свести к трем основным классификационным группам: 1) революционно-демократические партии (социал-демократические и неонароднические), 2) либерально-оппозиционные (в основном партии русской и национальной либеральной буржуазии, а также либеральной интеллигенции) и 3) консервативно охранительные (правые буржуазно-помещичьи и клерикально-монархические, черносотенные).

По данному курсу изданы:

• Учебно-методическое пособие: Политические отношения и политический процесс в современной России: План и содержание курса / Авт.-сост. Н.А.Баранов. СПб: Изд-во БГТУ. 2003. 2,5 п.л.
• Учебное пособие: Баранов Н.А. Политические отношения и политический процесс в современной России: Курс лекций. В 3-х ч. СПб.: БГТУ, 2004. 30 п.л.
• Учебное пособие: Исаев Б.А., Баранов Н.А. Политические отношения и политический процесс в современной России. Учебное пособие. СПб.: Питер, 2008. 395 с.

14.1. Возникновение  партий в России

Формирование политических партий и партийных систем в начале XX века в России связано со своеобразием ее исторического развития. Так, в качестве особенностей процесса возникновения партий выделяются следующие факторы: невысокая политическая культура с архаическими оттенками, что влияло на утопичность программ; отсутствие устойчивой социальной базы, в силу чего они скорее формировались как производное не социальных связей, а духовного настроя общества, складываясь на базе того или иного комплекса идей; их особая оппозиционность, направленная не только на систему власти, но и на отношения друг к другу; их слабая способность к компромиссу и склонность к политическому радикализму; персонификация элит, когда имидж партий определялся авторитетом узкого круга популярных политиков, озвучивавших программные положения своих организаций и стремившихся к их идеологическому размежеванию.

Возникновение партий было вызвано попыткой самоутверждения политических сил, представители которых осознавали необходимость модернизации, либерализации и последующей демократизации России. Представителями революционного крыла демократизация отождествлялось с ее социализацией. Отличительной особенностью российской многопартийности стало ее формирование в русле противоречивых изменений в системе социальных отношений и в государственном устройстве России. В этом плане российская многопартийность начала века не создавалась целенаправленно, а складывалась спонтанно как результат деятельности политически активного элемента, в первую очередь из представителей интеллигенции. Тем не менее, сам факт возникновения партий отражал определенный динамизм политического процесса в России в начале века. Российские партии разрабатывали и утверждали свои программы, определяли и корректировали стратегические и тактические установки.

Определять тип возникшей  в годы первой русской революции  партийной системы можно лишь с известной долей условности. Ведь речь идет о ее становлении  в условиях авторитарного режима, когда некоторое осознание недопустимости перехода от политической конфронтации к решению проблем насильственным путем ощущалось не только в либеральных и радикальных, но и в правительственных кругах. Однако самодержавная власть оказывалась не в состоянии не только контролировать, но и вовремя осознавать происходившие процессы. Еще менее режим планировал расстаться с неограниченной властью, хотя и вынужден был легализовать образовавшиеся партии и пойти на существенные изменения в государственном строе, допустив создание нового представительного законодательного органа — Государственную думу.

Впервые в истории страны, официально признав факт существования партий, царский Манифест 17 октября заложил на 12 лет методологию действий власти по отношению к ним. Суть этой методологии, возведенной последующими действиями царизма в ранг политики, можно определить следующим образом: всякая оппозиция — в целом нежелательное, а когда это возможно, и недопустимое явление, но, если возникает необходимость считаться с нею, предпочтительнее навязывать ей правила игры «сверху», меняя их в зависимости от соотношения сил в политической палитре.

14.2. Деятельность  Государственной думы России

Созывом первой Государственной  думы открылась первая страница истории российского парламентаризма, которая пришлась на период революционного возбуждения масс. Думой «надежд» называли современники первое в стране подобие парламента. Естественно, каждая политическая сила связывала с ней свои прогнозы, которые, как показал опыт, были весьма различны: одни партии смотрели на Думу как на трибуну для заявления о своих политических лозунгах, другие — как орудие реализации своих программных задач; беспартийные депутаты — большинство из которых представляло интересы крестьянства — пытались через Думу решить аграрный вопрос. В сознании значительной части населения присутствовала вера в возможность «мира царя с Думой».

В структуре происходивших  политических подвижек находилось место  почти всем: самобытникам и националистам, западникам и славянофилам, либералам и консерваторам, революционным и либеральным народникам, эсерам, анархистам, социал-демократам, тем, кто регламентировал свою деятельность как партийное самообразование и тем, кому еще предстояло подойти к осознанию своей самодостаточности. Однако действительные механизмы взаимодействия власти с политическими партиями не были созданы, более того, правительство пыталось не замечать выступления их активных лидеров в Думе, партийная система искусственно отдалялась от настоящей политики и была предельно атомизирована. Атомизированный характер партийной системы особенно проявлялся, с одной стороны, в ее изолированности от властных отношений и социально-экономических процессов, с другой — в слабой зависимости партий друг от друга; т.е. партийная система находилась по существу в нефункционирующем состоянии и в силу недостаточной устойчивости, малоизвестности политической репутации у большинства партий, и особенно в связи со специфическими условиями функционирования в рамках авторитарного режима. Партии по существу не играли заметной роли в формировании политической элиты общества и его политических институтов. И хотя в первой Государственной думе из 478 депутатов 182 человека были представители одной партии — кадетов, а председателем ее был избран кадет С. А. Муромцев, но даже со столь внушительной фракцией правительство не считалось, игнорируя их требования, а спустя 72 дня и вовсе прекратив работу первого представительного органа.

Дальнейшая корректировка  условий функционирования российских партий и степени их включенности в политический процесс опять-таки осуществлялась властью, определявшей вектор движения политической системы в том усеченном пространстве, которое ей было отведено. Но не считаться с новыми политическими реалиями правительство уже не могло.

Опыт первых двух Дум показал  самодержавию условия работоспособности «общероссийского представительства» — это успокоение страны и устойчивое правительственное большинство. Данное условие работоспособности Думы обеспечивал соответствующий избирательный закон, обнародованный 3 июня 1907 г. и предусматривавший сословные выборы. Естественно, в III Думе преобладали те партии, которые твердо встали на путь сотрудничества с правительством. Руководящее положение заняли октябристы, которым удалось провести в IIIДуму 154 депутата, т. е. на 112 больше, чем в предыдущую. Эта партия, представлявшая правое крыло либералов, обладая реальной экономической силой, была не склонна оставлять в неприкосновенности самодержавие. Октябристы требовали «делового» контроля над хозяйственной политикой и финансами.

Кадеты — левое крыло  либералов — поплатились за свою излишнюю оппозиционность в революционные годы потерей значительного числа депутатских мандатов. Если в I Думе они имели 182 места, во II — 98, в III — только 54 места. А вместе с примыкавшими к ним фракциями прогрессистов и национальных либералов имели 108 членов. Резко сократилось представительство трудовиков (со 104 во II Думе до 14 — в III) и социал-демократов (с 65 до 19).

На первых же заседаниях Думы сложилось большинство правых и октябристов, составлявших 2/3 от всей Думы (300 членов), хотя между ними и существовали противоречия. Это вынуждало октябристов в ряде вопросов искать союзников в лице кадетов. Так сложилось второе, октябристско-кадетское большинство, составлявшее немногим менее 3/5 состава Думы (262 человека). Существование двух блоков — правооктябристского и октябристско-кадетского — позволяло правительству и его новому премьеру П. А. Столыпину проводить политику лавирования (он сам это понимал и назвал проведением «равнодействующей линии»).

Важная роль, которую играла в общественно-политической жизни России стабильно функционировавшая Государственная дума, способствовала укреплению партийной системы. В ее недрах зародились новые партии: националистов и прогрессистов, достаточно активно действовали основные партийные фракции. Как следствие, произошла кристаллизация партийного кокуса, т. е. собственных внутренних партийных элит; усилилась возможность межпартийного взаимодействия в новых условиях, когда основным стимулом партийно-политических перегруппировок стала не теоретически понимаемая общность программных установок, а прагматизм и политический расчет (аграрная, военная, судебная, органов местного самоуправления и другие реформы). Именно отсюда — и возникновение достаточно крупных политических блоков. Таким образом, можно считать, что в эти годы партийная система России, преодолев состояние атомизированности, начала приобретать признаки поляризованного плюрализма, связанного с определенной степенью ее стабильности.

Отличительной особенностью такой системы являлось сосуществование  двух, формально взаимоисключающих («правой» и «левой») оппозиций правящему  режиму, готовых на антисистемные действия, т. е. отличавшихся своеобразным типом политического поведения, выражавшимся в призывах к действиям, направленным на подрыв или насильственное свержение существующего строя. Одновременно имела место предельная поляризация мнении и преобладание центробежных тенденций над центростремительными и, как следствие, предельно ограниченные возможности для политического маневрирования. Не случайно П. А. Столыпину так и не удалось довести реформы до конца, постоянно наталкиваясь на сопротивление и справа, и слева, а III Государственная дума так и не смогла стать инструментом реформирования страны. С уходом с политической сцены Столыпина авторитарный режим окончательно вступил в полосу стагнации, а затем и собственного саморазрушения в феврале 1917 г.

14.3.Особенности  формирования партий и партийных  систем в буржуазной России

После февральской революции  начался процесс перерастания поляризованной партийной системы в многопартийную систему с ограниченным плюрализмом. Процесс этот вырабатывался не только в сокращении числа реально действовавших партий, но и главным образом во временном усилении роли центризма в политической жизни страны в целом и во внутренней жизни ведущих партий путем сдвига идейных позиций к центру политического спектра и полному устранению из него крайне правых сил. Проявлением этого процесса стала также попытка создания общего пространства «гражданского согласия» через формирование правительственных коалиций и отработку базисных принципов общественного устройства.

После февральской революции  все партии полевели, а монархические  партии и организации, по существу, прекратили политическую деятельность. Правый фланг демократического лагеря заняли кадеты, превратившиеся в «правительственную» партию.

Кадетам удалось подойти  к февральским событиям в качестве достаточно крупной общероссийской партии. Исследователи считают, что кадетов было около 100 тысяч человек, а число организаций достигло 350 по стране. Удалось кадетам, особенно в первые месяцы после революции, играть в известном смысле интегрирующую роль в сплочении «образованного меньшинства» России под эгидой демократизации ее политического строя. Значительную долю в составе кадетской партии в 1917 г. составляла именно интеллигенция. Так, из 66 членов Центрального Комитета, избранного на VIII съезде конституционно-демократической партии, примерно одну треть составляли профессора, а вместе с другими представителями интеллигенции — не менее двух третей. Данные о 122 председателях различных комитетов кадетской партии в 1917 г. свидетельствуют, что 101 из них принадлежали опять же к либеральной интеллигенции. Ее политическим идеалом являлось доведение России до Учредительного собрания «после Великого государственного переворота», как начала обеспечения «полного господства народной воли».

Решающим для кадетов  стало отношение их партии к войне  и понимание роли ее исхода для  судеб страны и революции. Несомненно, были серьезные причины приверженности кадетов лозунгу продолжения войны до победного конца. Они исходили из того, что победа в войне поднимет престиж новой России на международной арене, а внутри страны усилит волну патриотизма, который можно будет обратить затем на ее возрождение. К тому же расчеты кадетских экономистов показывали, что Россия после трехлетней войны будет нуждаться в иностранных займах и инвестициях, получить которые у стран Антанты можно было бы только в случае участия в войне до конца. Кадеты по-прежнему отстаивали идею «вестернизации» России, как в смысле ее политического устройства, так и экономической модернизации.

Однако бессилие либерального, а затем и либерально-социалистического состава Временного правительства, способствовало тому, что реальная власть все более передвигалась от кадетов влево. В сложившихся условиях все более возрастала роль социалистических партий и их доминирование в политическом спектре.

Стечение многих обстоятельств  поставило в эти дни во главе  революционных процессов блок, состоявший в значительной степени из социал-демократов (меньшевиков) и социалистов-революционеров. В рамках этого блока ведущее положение заняли не представители наиболее многочисленной эсеровской партии, а меньшевики, ставшие в постфевральские дни, по мнению многих исследователей, «партией ведущей идеологии». Именно у меньшевиков была разработана концепция такой революции задолго до того, как она произошла, а их лидеры теоретически и политически пытались обосновать смысл происходившего, решая при этом главный вопрос — о конфигурации власти в центре и на местах с точки зрения ее демократического содержания и в духе своих партийных идеологем.

Если меньшевики обладали достаточно убедительной идеологией, то социалисты-революционеры были самой многочисленной партией на протяжении всего 1917 г. и наиболее «коренной», «почвенной» партией по своим программным постулатам. Численность ПСР определялась, по разным оценкам, от 400 тыс. до 1200 тыс. человек. Партия привлекала радикальной и понятной крестьянам аграрной программой, теорией «трудовизма», предусматривавшей особый, постепенный путь России к социальной модернизации после свершения революции, требованием федеративной республики. Принципиальное значение для выработки поведенческой линии ПСР в послефевральские дни имело определение характера происшедшей революции. По мнению эсеровских теоретиков, февральская революция не являлась ни социалистической, ни буржуазной, а народно-трудовой. Как отмечалось в выступлениях лидеров, февральская революция была совершена революционно-демократическими, либерально-демократическими и либерально-буржуазными кругами, т. е. она произошла под знаменем сплочения большинства российского общества против скомпрометировавшего себя царского режима. Лидеры ПСР признавали лишь «предварительный» характер политической системы России после свержения самодержавия. По их мнению, срок ее существования исчерпывался созывом Учредительного собрания, которое и должно было законодательно закрепить новое демократическое устройство.

Позиция партии эсеров во многом расходилась с политикой Временного правительства, даже после вхождения  в него социалистов; более того, под  влиянием реальной обстановки она претерпевала определенные изменения, как было, например, в вопросе о роли Советов осенью 1917 г., когда последние стали рассматриваться значительной частью партии как обязательный элемент демократической системы власти.

Вместе с эсерами под  лозунгами «объединенного фронта демократии» и «защиты завоеваний революции» в февральско-мартовские и последующие дни выступали социал-демократы — меньшевики (в августе 1917 г. их насчитывалось 193 тыс. чел.). Политическое кредо, которое они разрабатывали на протяжении всего периода своего существования, политическая культура и психологический настрой, присущие их лидерам, позволяли им играть весьма важную роль в происходивших событиях. Именно деятели меньшевистской партии (Н. С. Чхеидзе, М. И. Скобелев) — умеренного крыла российской социал-демократии — возглавили Петроградский Совет с момента его образования в феврале, как и системы Советов по всей стране, имели солидные фракции в городских думах и осуществляли руководство ими совместно с эсерами до осени 1917 г., а в некоторых регионах — и после падения Временного правительства. И это не было случайным, ибо одним из элементов меньшевистской концепции в отличие от либеральной было отстаивание положения о том, что динамика революционных процессов обязательно предполагала появление новых политических институтов «явочным путем», и одной из задач своей партии они считали их поддержку, хотя и солидаризировались, особенно в первые месяцы революции, с эсерами в признании факта советизации страны скорее как политического, нежели административного и государственно-правового акта.

Российские меньшевики, как  и большевики, были единодушны в мнении, что в февральские дни Россия вступила в стадию буржуазной революции. Идейные расхождения не только между одними и другими, но и в самой среде меньшевиков вызывались, как правило, идеологическими причинами, т. е. различным пониманием марксистских идеологем: о длительности и характере движения к социализму; о глубине и размахе социальных преобразований в переходный период; о степени участия (и мере политической ответственности) рабочего класса и буржуазии, а также их партий в этих условиях. Именно такие идеологические категории, определяемые классовым подходом к анализу социальных отношений, использовали российские социал-демократы при характеристике политических ситуаций 1917 г.

Будучи сторонниками, как  им казалось, ортодоксального марксизма, меньшевики были единодушны в одном: социализм в России мыслим лишь «на фоне социалистической Европы и при ее помощи», страна «в марксистском смысле» еще «не созрела» для социалистической революции. Г.В. Плеханов считал, что в России на тот момент не было «объективных условий, нужных для углубления революции в смысле замены капиталистического строя социалистическим». На решении общенациональных, а не социалистических в силу их нереальности задач также настаивали более центристски настроенные меньшевистские деятели: Н.С. Чхеидзе, А.Н. Потресов и вернувшиеся из Сибири в Петроград Ф.И. Дан, И.Г. Церетели и др.

Ориентируясь на определенные идеологические установки, нередко мешавшие принятию неординарных решений, меньшевики тем не менее пытались обосновать тактическую линию своей партии после февраля на основе учета социально-политических реальностей, главными из которых они считали слияние войны и революции, явившееся трагическим грузом для формирующейся новой государственности, а также наличие традиционной конфронтационности у российских партий, особенно у радикально настроенных и не склонных к компромиссам.

В начале 1900-х годов достаточно распространенным среди европейской и российской социал-демократии было мнение о фатальной обреченности капитализма. Отсюда вытекал вывод: любая начавшаяся в Европе революция будет социалистической либо перерастет в нее; любая начавшаяся в одной из стран революция неизбежно примет международный характер. В.И. Ленин разделял данные взгляды, создав еще в 1905 г. «теорию» почти молниеносного перерастания в России буржуазно-демократической революции в социалистическую. События в феврале 1917 г. в Петрограде застали Ленина в Швейцарии, где лишь в начале марта из газет он узнал о революции в России. Вернуться на родину с группой соратников и единомышленников он смог лишь в начале апреля.

В Петрограде функции общероссийского  руководства осуществляло Русское бюро ЦК большевиков, в которое в начале марта входили А. Г. Шляпников, П. А. Залуцкий, В. М. Молотов. По приблизительным подсчетам, в Петрограде действовало около 2 тыс. большевиков, а в целом по стране — 24 тысячи. В появившемся еще 27 февраля Манифесте ЦК РСДРП (б) «Ко всем гражданам России» революция объявлялась победившей, и формулировались задачи по организации власти; Советы как власть не упоминались. До приезда Ленина Русское бюро ЦК проводило весьма умеренную политику, а газета «Правда» призывала лишь оказывать давление на Временное правительство и не «форсировать события».

Вернувшийся в Петроград  в ночь с 3 на 4 апреля 1917 г. В.И. Ленин в ближайшие же дни в своих «Апрельских тезисах» опрокинул довод о незавершенности революции, сформулировав задачу ее перерастания в социалистический этап путем перехода власти к Советам сперспективой превращения их в органы чисто большевистской, пролетарской власти. Трижды с апреля по октябрь В.И. Ленин вовлекал большевиков в острейшие дискуссии, целью которых было убедить их в необходимости борьбы за завоевание власти во имя социалистического переворота, призванного ознаменовать начало мировой революции. И хотя среди большевиков было немало сторонников реформистского пути, особенно на местах, но тем не менее Ленину с его громадной политической волей почти каждый раз удавалось подавить «инакомыслие» в собственных рядах, убедить колеблющихся.

Большая часть населения  России не была с большевиками ни в первые мирные месяцы революции, ни в июле-августе 1917 г. Большинство народа, судя по составу Советов и органов местного самоуправления, поддерживало блок меньшевиков и эсеров, занимавших объективно центристские позиции в политической палитре России тех дней. Массы настораживало пораженчество большевиков во время войны и их зачастую экстремистский курс, предлагаемый в решении насущных вопросов. Однако в переломные моменты, если власть медлит с проведением необходимых преобразований и оттягивает, даже руководствуясь самими благими намерениями, решение актуальных проблем, затрагивающих судьбы десятков миллионов людей, нередко происходит быстрая смена массовых настроений; и центризм как выражение векового народного опыта начинает уступать место максимализму.

Осенью 1917 г. в целом резко  политизированное население требовало кардинальных перемен. Будущее его значительной частью виделось (если брать программные формулы) «социалистическим». Безусловно, что не только среди рабочих, солдат и крестьян, представлявших социализм не как прыжок в неведомое будущее, а как конкретный ответ на назревшие проблемы, но и между разными социалистическими партиями не существовало единого представления о будущем страны. Бесспорно и то, что с большевиками у российских социал-демократов (меньшевиков) и социалистов-революционеров расхождения были не только по вопросу о сроках, способах и методах реализации социалистической перспективы, но и самому пониманию социокультурного типа России в данном состоянии. Несмотря на неоднородность существовавших в них течений, а также усилившееся идейное размежевание, они пытались отстаивать демократические идеалы, увязывая их реализацию с концепцией демократической России с сильными социальными приоритетами для всех слоев трудящихся. Накануне Октябрьского переворота данные партии через серию проб и ошибок вплотную приблизились к осуществлению этой задачи в политической области.

Одним из направлений политической мысли в XX веке явилась геополитика  — политическая доктрина, стремящаяся  путем определенного истолкования географических факторов описать государство  как особый организм, стремящийся  к расширению пространства своего существования  и деятельности.

Термин «геополитика»  в научный оборот ввел шведский ученый Р. Челлен (1864—1922) в годы первой мировой войны, хотя попытки обосновать международную политику государств географическими факторами предпринимались и раньше. В Германии обоснованием геополитики занимался один из основоположников антропогеографии и политической географии Ф. Ратцель (1884—1901). Он утвердил, что государство нуждается в пространственном росте, а «растущий народ нуждается в новых землях для увеличения своей численности». 

В первой половине XX века была возрождена древняя аристократическая  идея о неспособности народных масс к управлению государством. Эта идея нашла выражение в «теориях элит», утверждающих, что необходимыми составными частями любой социальной структуры  является высший, привилегированный  слой или слои, осуществляющие функции  управления, развития науки и культуры, ...и остальная масса населения...»