Исторический портрет Анны Иоановны

                                                                                                                                                                                   1.Введение.

В отечественной историографии имеются две позиции по характеристике Царствования Анны Иоанновны. Одна из них берет свое начало еще в 18 веке и до сих пор еще сохраняет свою актуальность, поэтому назовем ее традиционной. С ней знакомы многие, хотя бы потому, что она излагалась и до сих пор господствует в большинстве школьных учебников. Именно в традиционной оценке рассматриваемого периода мы находим большое количество стереотипов, до настоящего времени мешающих его изучению. Основным является стереотип "бироновщины" и "немецкого засилья". Большая часть историков 1920вв. придерживалась этой позиции. Это Карамзин, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, В. Андреев, С.Ф. Платонов и другие не менее известные исследователи.

Стремление представить правление Анны как время попрания национальных интересов прослеживается уже в первых шагах императрицы Елизаветы Петровны, стремившейся оправдать тем самым совершенный ею государственный переворот 1741 года.

Основную роль в создании оценки аннинского царствования как периода "безвременья", сыграло его восприятие современниками, а через них и их потомками. Молодое чиновничество и офицерство, чье детство и юность совпали с петровской эпохой, воспринимали новое царствование как время застоя. По этой причине от него практически не осталось мемуаров, за исключением тех, что были написаны оказавшимися в России иностранцами. Людям казалось, что в их жизни не происходит ничего значительного, достойного памяти потомков. Это отношение к царствованию Анны Иоанновны отразилось впоследствии в историографии.

Сравнительно недавно, в конце прошлого века ей на смену пришла другая концепция. Начало ей было положено исследованием В.Н. Строева еще в начале двадцатого века. В своей работе "Бироновщина и кабинет министров", он подверг ревизии устоявшийся в историографии образ императрицы, а так же тезис о "засилье иностранцев". Но, судя по всему, в тот момент историческая наука была еще не готова принять его теорию, т.к. в ней опровергалась большая часть укрепившихся в отечественной историографии штампов. Проводившаяся борьба с космополитизмом в советское время так же не давала возможности для дальнейшего развития теории Строева. На сегодняшний день эта концепция набирает силу и привлекает к себе внимание все большего числа исследователей. Работы Е.В. Анисимова, Т.В. Черниковой и других современных историков, открыли целый ряд вопросов еще практически незатронутых историческим исследованием. Опровергнув представление о времени Анны Иоанновны, как о "темном пятне в Российской истории".

2. Исторический портрет  Анны Иоановны.

Анна Иоановна представляла собой классический тип барыни-помещицы. Она любила быть в курсе всех сплетен, личной жизни подданных, собирала вокруг себя много шутов и болтушек, которые потешали её. В письме к одной особе она пишет: «Ты знаешь наш нрав, что мы таких жалуем, которые были бы лет по сороку и так же говорливы, как та Новокщенова». Императрица была суеверна, забавлялась стрельбой по птицам, в ее комнате, всегда стояли наготове заряженные ружья: у нее была привычка стрелять из окна пролетающих птиц.

Леди Джейн Рондо (Jane Rondeau), супруга английского посланника при российском дворе, так описала Анну Иоанновну в 1733 году: «Она почти моего росту, но несколько толще, со стройным станом, смуглым, веселым и приятным лицом, черными волосами и голубыми глазами. В телодвижениях показывает какую-то торжественность, которая вас поразит при первом взгляде, но когда она говорит, на устах играет улыбка, которая чрезвычайно приятна. Она говорит много со всеми и с такою ласковостью, что кажется, будто вы говорите с кем-то равным. Впрочем, она ни на одну минуту не теряет достоинства монархини; кажется, что она очень милостива и думаю, что её бы назвали приятною и тонкою женщиною, если б она была частным лицом..»

Весьма деликатен в своем описании императрицы испанский дипломат герцог де Лириа:

«Императрица Анна толста, смугловата, и лицо у неё более мужское, нежели женское. В обхождении она приятна, ласкова и чрезвычайно внимательна. Щедра до расточительности, любит пышность чрезмерно, отчего её двор великолепием превосходит все прочие европейские. Она строго требует повиновения себе и желает знать всё, что делается в её государстве, не забывает услуг, ей оказанных, но вместе с тем хорошо помнит и нанесенные ей оскорбления. Говорят, что у неё нежное сердце, и я этому верю, хотя она и скрывает тщательно свои поступки. Вообще могу сказать, что она совершенная государыня…»

Отцом Анны Иоанновны был Иван (Иоанн) Алексеевич, младший из пяти сыновей царя Алексея Михайловича и его первой жены Марии Ильиничны Милославской. Тихий и болезненный царевич, имевший четырех старших братьев, никем не воспринимался как наследник престола. К государственным делам его не допускали, не учился он и ратному делу. Иван любил неспешные беседы со святыми старцами-монахами и службы в кремлевских соборах. Возможно, это помогало ему переносить горькие утраты: смерть матери, потом отца, скорую кончину недолго правившего брата Федора Алексеевича (другие старшие братья царевича умерли раньше). Иван оказался в стороне и когда Нарышкины, родственники второй жены Алексея Михайловича, объявили царем не его, 16-летнего юношу, а 10-летнего сына мачехи - Петра. Это стало одной из причин начавшегося 15 мая 1682 г. стрелецкого бунта. Стрельцы потребовали, чтобы оба сводных брата царствовали вместе и "первым" царем был бы старший из них - Иван, а "вторым" - Петр. Собравшиеся на совет бояре решили, что такое требование разумно - "когда один на войну пойдёт, другой страной править станет". По всем церквам и городам объявили, что на Руси теперь два царя, но по болезни одного и малолетству другого "тяготу правления" принимает на себя их сестра - царевна Софья Алексеевна.

Через полтора года 18-летнего Ивана женили на 20-летней Прасковье Федоровне Салтыковой, после чего "первый" царь целиком посвятил себя семейной жизни, постам и молитвам. Вокруг бушевали бунты стрельцов и раскольников, царевна Софья враждовала со своим сводным братом - царём Петром, а Иван радовался появлению на свет очередной дочки у царицы Прасковьи. Жил он так тихо, что внезапная его кончина 8 февраля 1696 г. для многих прошла незамеченной. Царица Прасковья осталась вдовой. Это была красивая женщина высокого роста, статная. В отличие от покойного мужа обладала характером суровым и властным.

Трех своих дочерей (двое ее детей умерли) - Екатерину, Анну и Прасковью - царица растила так, как растили и воспитывали ее саму. Главное внимание уделялось хорошему питанию: мамушки и нянюшки выкормили царевен полными, статными. Выросшие в атмосфере предрассудков и суеверий, девушки верили в колдунов и вещунов, в приметы и чудеса. Их обучали истории и географии, чтению и каллиграфии, но полученные ими знания оставляли желать лучшего. Так, одна из сестер, отправляя другой подарок к празднику, могла приложить к нему записку с такими словами: "Асьтаюсь верная ваша друк, из Масквы".

Однако наступали иные времена. Петр сурово расправлялся с теми, кто не желал подчиняться его нововведениям. И царица старалась ради себя и дочерей идти в ногу со временен. Оставив Москву и любимое ею подмосковное Измайлово, Прасковья Федоровна отправилась в возводимый Петром "парадиз" (т. е. рай) - Петербург.. В марте 1708 года, где на Петербургской стороне построен был для них специальный дом: Сразу после переезда государь стал хлопотать о замужестве племянниц. В 1709 году условлено было выдать Анну за герцога Курляндского. Бракосочетание состоялось 31 октября 1710 года в Петербурге, во дворце кн. Меншикова. Молодой герцог поразил даже видавших виды русских своей невероятной способностью к пьянству. Но на свадебном пиру, продолжавшемся до середины ноября, он превзошел свою меру и умер по дороге домой от перепоя.

Анна приехала в Митаву одна и, присмотревшись к тамошней жизни, убедилась вскоре, что должна будет устроиться очень скромно. Разместиться поначалу пришлось в меблированном доме. Доходов на содержание двора не хватало. Поневоле приходилось ограничивать себя в удовольствиях и отчаянно скучать. За развлечениями Анна ездила в Петербург, где в то время было гораздо веселее. По воспоминаниям современников, герцогиня была очень высока ростом, чуть ли не на голову выше всей своей свиты. Несмотря на полноту, которая отличала ее уже в ранней молодости, она в целом производила приятное впечатление, была очень любезна и жива. С Петром 1 ее сближала сильная наклонность к шутовству и пристрастие к грубым забавам. Ни воспитание, ни замужество не способствовали ее развитию. Эта была женщина в общем ленивая, но с внезапными порывами энергии, почти необразованная, хитрая, но умственно ограниченная и скупая. В Митаве она

проводила дни полуодетая, нечесаная, валяясь на медвежьей шкуре, спала или мечтала.

Она вставала между 7-8 часами, туалет ее длился не долго .После утреннего кофе, проводила некоторое время, разбирая свои драгоценности. В 9 часов начинался прием министров ; подписывала бумаги, часто не читая; затем ехала в манеж Бирона, где у нее была отдельная комната. В 12 часов она возвращалась во дворец и завтракала с семьей Бирона. В торжественные дни она обедала на народе, в открытом павильоне, с племянницей своей принцессой Анной Леопольдовной и цесаревной Елизаветой Петровной. Во внутренних покоях она носила обыкновенно широкий шлафрок, голубой или бледно-зеленый, голову повязывала, по-крестьянски, красным платком. После обеда она ложилась отдыхать. Бирон оставался подле нее, жена его и дети удалялись. После часового отдыха она вставала, открывала дверь в соседнюю комнату ,в которой за рукоделием сидели ее фрейлины , и кричала им : «Ну, девки, пойте!» И фрейлины должны были петь, пока она им не кричала: «Довольно!»По вечерам бывали куртаги. Играли в фараон, банк, квинтич. Затем следовала очередь рассказчиц всевозможных приключений и сказочников. Императрица была большой охотницей до сплетен, переписка ее очень характерна в этом отношении. Через близких людей Анна дознавалась о разного рода бойких болтушках и всех их старалась выписать к себе. В беспрестанной болтовне она находила огромное удовольствие.

Особенно Анна любила шутов и шутих. (рис 2.) В числе придворных шутов были трое принадлежащих к русской знати: князь Михаил Алексеевич Голицын, князь Никита Федорович Волконский и Алексей Петрович Апраксин. Волконского императрица обратила в шуты из давней злобы к его жене Аграфене Петровне, дочери Петра Бестужева.

Князь Михаил Алексеевич Голицын за границей женился на итальянке и принял римокатолическую веру, за это, по возвращении его в Россию, императрица приказала разрушить его брак, а его самого заставила исполнять должность шута во дворце. В последний год своего царствования Анна женила его на калмычке Анне Бужениновой, одной из своих шутих, женщине очень некрасивой, а свадьбу приказала устроить в нарочно выстроенном на Неве ледяном доме. На этот праздник были выписаны участники из всех краев России, умеющих плясать и петь песни на свой национальный мотив.

Алексей Петрович Апраксин был зятем Михаила Голицына и под влиянием своего тестя принял римокатолическую веру. В наказание за этот поступок императрица и его обратила в шуты. Все три сиятельные шута каждое воскресенье забавляли ее величество, то представляя из себя кур наседок, то избивая друг друга кулаками до крови.

Историки приводят немало примеров жестокого нрава Анны, даже исходя из выше сказанного можно сделать вывод о том, что В. Андреев скорее всего ошибался, называя императрицу женщиной с сердцем и сострадательной. Правда, он объясняет жестокость таких ее поступков дурным влиянием ближайшего окружения, в особенности Бирона, который таким путем стремился унизить русские знатные фамилии. Но, все же, сложно поверить в то, что человек действительно сострадательный может с таким постоянством прибегать к жестокости. Скорее причина кроется в воспитании Анны, в той среде, в которой она выросла.

3. Изменения в государственном  устройстве.

Анна Иоанновна стала императрицей неожиданно для всех. В январе 1730г 14летний император Петр II заболел и скоропостижно умер. С его смертью оборвалась мужская линия династии Романовых. Этим обстоятельством решили воспользоваться, как шансом для изменения существующего образа правления. Часть верховников во главе с князем Д.М. Голицыным, совершила попытку олигархического переворота в интересах узкого круга аристократических родов, представленных князьями Долгорукими и Голицыными, занявшими почти все места в Верховном совете.

Самой подходящей кандидатурой в монархини с ограниченными правами была признана Анна Иоановна.

Избрать Анну решили на определенных условиях - "кондициях", которые она подпишет, если согласится стать российской императрицей. Уже первый пункт условий был обидным для Анны Иоанновны. Ей предписывалось содействовать распространению православия. Анна, с малолетства воспитанная в традициях Русской Православной церкви, живя в Курляндии, не принуждала окружающих менять веру, рассудив, что это забота лиц духовного звания. Во втором пункте "кондиций" содержалось не менее дерзкое требование: не вступать в супружество и не назначать себе наследника без согласия Верховного тайного совета.

Главное в "кондициях" сводилось к следующему: признать право Верховного тайного совета в количестве восьми членов объявлять войну, заключать мир, вводить новые налоги, назначать военное руководство, наказывать или награждать представителей всех сословий, утверждать бюджет государства, в том числе выделять суммы на личные нужды императрицы. Пока верховники совещались, составляли "кондиции" и сочиняли послания к герцогине Курляндской, дворяне, съехавшиеся в Москву на так и не состоявшуюся свадьбу Петра II, бурно обсуждали создавшееся положение. Они понимали, что затевается, и рассуждали так: верховники намерены ограничить власть императрицы, а потом рано или поздно захватят в свои руки бразды правления. Тогда вместо одного Россия получит столько правителей, сколько в Совете членов, а прочие подданные превратятся в рабов. Совет будет издавать законы, какие ему угодны, и в стране установится или тирания, или полная анархия. Уж лучше пусть царствует единовластный государь, как и прежде. Между тем к Анне Иоанновне в Митаву выехало посольство от Верховного тайного совета, которое возглавлял князь В. Л. Долгоруков. Послам вменялось в обязанность внушить герцогине Курляндской, что в "кондициях" изложена воля всего русского дворянства. Им следовало также не допускать к Анне Иоанновне визитеров из России. И все же оппозиционеры сумели уведомить Анну, что "кондиции" - не более чем "затейка верховных господ", членов Тайного совета, которые хотят ограничить ее власть, не посоветовавшись ни со светскими, ни с духовными чинами.