История телеграффа

Морзе заплатил по счету в гостинице  и купил билет на поезд до Нью-Йорка, после чего у него осталось всего  тридцать семь центов. На следующее  утро дочь его друга, правительственного комиссара патентов, явилась с  фантастическим известием, что друзьям  Смита удалось протащить билль  без всяких глупых поправок, и Тайлер подписал его в полночь. Морзе  был счастлив. Он обещал девушке, что  передаст первую в мире телеграмму в ее честь, и предложил ей самой придумать содержание. Девушка выбрала слова из Библии: «Чудны дела твои, господи!»

Правительственную субсидию в тридцать тысяч долларов Морзе мог получить при условии, что будет установлена  первая пробная линия протяженностью в 40 миль. Смит вознаградил себя тем, что взял контракт на постройку. Морзе  и Вейл решили сделать подземную  линию, поместив сложное устройство в свинцовой трубе. Инженер Эзра Корнелл сконструировал специальный  плуг, который одновременно рыл траншею, укладывал кабель и закапывал  траншею.

Смит истратил почти двадцать тысяч  долларов на первые несколько миль. Морзе не находил себе места, сгорая от беспокойства. Корнелл по собственной  инициативе подверг испытанию уже  уложенный кабель и обнаружил, что  линия парализована множеством коротких замыканий. Оказалось, что Смит решил  не тратить драгоценных долларов на такую «безделицу», как изоляция.

Корнелл предложил подвешивать  оголенные провода на столбах  и таким образом обеспечить быструю  и дешевую телеграфную связь  с Балтиморой и избежать скандала. Но Морзе обуяла паника. Он снова  отправился за консультацией к Генри. Генри поддержал Корнелла, и вся  линия была подвешена на деревьях и столбах, причем в качестве изоляторов применялись горлышки бутылок. Прокладка  была завершена, когда в Балтиморе  собралась конвенция партии вигов  для выдвижения кандидата в президенты.

Вейл отправился в Балтимору. Ему  было поручено сразу же сообщить Морзе  в Вашингтон обо всех событиях, происходящих на съезде.

Политики, спешившие из Балтиморы  в столицу со срочными сообщениями, узнавали, что новости опередили  курьерские поезда. Человек по имени  Морзе говорил из Вашингтона с  Балтиморой по проводам.

Морзе попросили установить аппарат  в зале Верховного суда в Капитолии. Там собралась толпа правительственных  чиновников, судей и конгрессменов. В разгар работы съезда вигов произошел  следующий разговор между Морзе  и Вейлом.

Морзе. – У вас есть новости?

– Нет.

– Мистер Ситон шлет вам привет.

– Передайте ему мой привет.

– Который час?

– Три часа двадцать восемь минут.

– Какая у вас погода?

– Облачно.

– Делайте паузы между словами  подлиннее.

– Говорят, акции Бьюкенена повышаются.

– Вокруг меня здесь целая толпа.

– У входа стоит пушка Ван-Бэрена, а на ней лисий хвост.

Политические сообщения перемежались личными посланиями, например такими: «Поскольку здесь утром распространились слухи о том, что мистер Юджин  Бойл был убит вчера вечером в  Балтиморе, профессор Морзе окажет огромную услугу семье, наведя справки  о достоверности этого известия при помощи своего электромагнитного  телеграфа».

Через несколько недель в Балтиморе  собрался съезд демократической  партии, и Морзе посылал свои телеграфные  корреспонденции в газеты. Но после  этого интерес публики к его  изобретению остыл. Правительство  ассигновало 8 тысяч долларов в год  на поддержание телеграфной линии  и передало телеграф в ведение  почтового ведомства. Но в 1845 году вспыхнувшие  в Мексике беспорядки заслонили  от правительства все остальное. Снова Морзе постигло глубокое разочарование. Он не хотел отдавать телеграф в  руки частных владельцев. Подобно  многим современникам, он боялся, что  частные владельцы в своих  интересах будут произвольно  искажать и даже скрывать важные известия.

Телеграф в каждом селении  к 1850 году

Будучи единственным хозяином телеграфа, Морзе со своими партнерами создал «Магнетик телеграф компании для  прокладки линии между Нью-Йорком и Филадельфией. Компания являлась частным акционерным обществом.

К тому времени Морзе порвал с  Вейлом и большинством других своих  помощников.

Действительным организатором  строительства линии от морского побережья до Миссисипи стал некий  делец О'Рейли. Он был полным невеждой в вопросах телеграфа и техники, но зато умел торговать акциями. Каждый отрезок линии между двумя  городами считался отдельным предприятием. Как искусный полководец. О'Рейли  высылал вперед гонцов, извещавших о приближении «Говорящей молнии». Он собирал дань с такой же быстротой, как и тянул провода. Менее чем за два года он протянул тысячи миль проводов во всех направлениях, создав такое множество акционерных компаний, что владельцы патента буквально сбивались со счета.

Газеты быстро убедились в преимуществах  телеграфа, и «Ассошиэйтед пресс» создало  собственную телеграфную службу. К 1848 году в маленьких селениях жители читали последние известия о войне  в Мексике, только что переданные по «Говорящей молнии». Вскоре телеграф стали применять на железных дорогах  для сигнализации, связи и блокировки. Владельцы товарных составов со скотом, предназначенным для экспорта, приближаясь  к Нью-Йорку, по телеграфу предупреждали  капитана судна о количестве голов. Он мог в соответствии с этим подготовить  палубы для приема скота, и погрузка занимала не более получаса. Долгое время все телеграммы начинались с обращения «Дорогой сэр» и оканчивались словами «С глубоким уважением».

Первые линии постоянно выходили из строя в плохую погоду. Однажды  было обнаружено сто семьдесят обрывов  на протяжении тридцати миль. Медная проволока  после испытания была отвергнута и заменена железной, а потом ее вытеснил плетеный кабель. Монтеры, следившие  за линией, не знали покоя. Им противостояли  не только силы природы, но и разгневанные фермеры, норовившие оборвать линию, потому что их раздражал гул в проводах.

Только в 1856 году, когда Хирам  Сибли организовал компанию «Вестерн Юнион», удалось навести кое-какой  порядок. Возникали все новые  и новые линии, и Морзе каждый раз платили за использование  патента. Кончились дни лишений. Он провел старость в богатстве и  славе. Морзе неоднократно судился  с конкурентами и неизменно выигрывал  дела, хотя однажды ради этого ему  пришлось отрицать даже то, что он в  свое время пользовался ценной помощью  Джозефа Генри.

Первая половина XIX века была временем, когда только целеустремленные и  упорные люди могли рассчитывать на успех, да и то лишь в том случае, если их стремления совпадали с интересами растущей страны. Когда Морзе бросил живопись и избрал карьеру изобретателя, он сразу превратился в «человека  своей эпохи». Генри, находившийся в  тисках тех же обстоятельств, что  и Морзе, упрямо оставался верен  себе и своим идеалам. Однако Морзе  был доволен своей судьбой.