Красногвардейская атака на капитал

3. «Красногвардейская атака на капитал»

От теории – к практике. Захват власти большевиками знаменовал собой начало нового этапа в социально-экономическом развитии России. До переворота в соответствии с марксистской доктриной будущее социалистическое хозяйство представлялось большевистским теоретикам как одно большое предприятие, «единая фабрика», руководимая единым центром по общему хозяйственному плану. Предполагалось, что в экономике частная собственность будет ликвидирована и осуществится полное обобществление производства, «непосредственно общественный характер» которого будет обеспечиваться не рыночными связями, опосредованными деньгами, а прямыми связями между производителями и потребителями.

Важнейшим программным требованием российской социал-демократии становится построение в стране плановой системы хозяйствования. Большевики связывали переход к планово-распределительной системе с национализацией ключевых сфер производства, принудительным синдицированием промышленных предприятий, привлечением рабочих к управлению.

Таким образом, «красногвардейская атака на капитал» в первые месяцы после Октябрьского переворота не носила характера чистой импровизации. Большинство  мер по экспроприации частной  собственности в этот период диктовалось  не только соображениями по укреплению власти большевиков в условиях разгорающейся  Гражданской войны, но и желанием реализовать на практике утопический  идеал. Именно в силу доктринальных  причин большевики стали проводить  политику, противоречащую интересам  и желаниям подавляющего большинства  населения России. Ленина в первые месяцы интересовали отнюдь не вопросы  стабилизации экономики, повышения  ее эффективности, сколько необходимость  ликвидации не поддающихся государственному контролю имущих классов. Поэтому, вопреки  сопротивлению наркомата финансов, он настаивал на ускоренном решении  вопроса о ликвидации старых бумажных денег.

Немедленные шаги к  социализму лишь усиливали разруху. Нетерпение, желание ускорить ход  истории сыграли важную роль в  складывании в 1918–1920 гг. основных черт «военного коммунизма». Многим большевистским вождям, включая Ленина, коммунизм  представлялся чем-то близким, отчасти  уже реально существующим. «Через полгода у нас будет социализм, и мы станем самым могущественным государством в мире», – говорил  он своим единомышленникам. Не случайно хорошо его знавший Г. В. Плеханов говорил, что храм его «научного  социализма», в котором он священнодействует, находится на острове утопии.

Не имея возможности  осуществить свои утопические замыслы  в адекватной, цивилизованной форме  на путях развития производства, большевики уже в первые послеоктябрьские дни  широко используют принуждение, директивно-приказные  и популистские меры. При этом большинство  декретов СНК этого времени так  и остались декларациями о намерениях, не став, реально действующими законами. Все годы Гражданской войны в России существовал частный сектор, устоявший несмотря на все попытки властей его ликвидировать, продолжали функционировать деньги. На черном рынке можно было купить любой товар – от булавок до бриллиантов.

При отсутствии конкретного  плана социально-экономических преобразований Ленин предложил начать их «сразу и снизу и сверху». Именно благодаря  инициированному властями давлению снизу, со стороны рабочих коллективов  процесс экспроприации частной  собственности обрел широкий  размах и высокие темпы. Натолкнувшись  на растущее сопротивление предпринимателей, принимавшее формы саботажа, локаутов, закрытия предприятий, рабочие коллективы стихийно пошли по самому короткому  пути – захвату предприятий. Уже 17 ноября была национализирована Ликинская  мануфактура (Орехово-Зуево), владелец которой отказался подчиниться  рабочему контролю. К весне 1918 г. было национализировано свыше 800 предприятий, включая Путиловский завод в Петрограде и каменно-угольные предприятия в Юзовке. Первоначально в планы Ленина входили лишь национализация финансовых учреждений и объединение в синдикаты промышленных и торговых предприятий.

Большие надежды  в связи с этим большевики возлагали  на рабочий контроль, который виделся  им вначале как инструмент планомерного регулирования народного хозяйства. Декретом от 14 ноября 1917 г. «О рабочем контроле» на частных предприятиях вводился режим контроля за деятельностью их владельцев, отменялась коммерческая тайна.

Предполагалось, что  рабочий контроль быстро укрепит  государственное регулирование  народного хозяйства. Практика довольно скоро показала, что новый коллективный хозяин предприятий в лице фабзавкомов  склонен рассматривать национализированные  предприятия как свою собственность. Фабзавкомы, руководствуясь прежде всего  интересами собственного предприятия, с «рвением... старались перебить сырье и топливо у конкурента», начинали действовать вместе с предпринимателями. Дело дошло до того, что Центральный  комитет профсоюзов водников потребовал передать управление торговым флотом коллегии водников, что, естественно, не могло найти поддержку Совнаркома. Синдикалистские настроения многих фабзавкомов – вторая из важнейших  причин ускорения процесса «экспроприации экспроприаторов».

Не сумев с  помощью рабочего контроля обеспечить хотя бы в сколько-нибудь существенных масштабах плановое хозяйствование, большевистское руководство на основе его Центрального органа создает  новый рабочий контроль. 2 декабря  1917 г. решением ВЦИК был создан Высший совет народного хозяйства (ВСНХ), который замышлялся как единый центр руководства экономикой страны, способный заменить собой функции рынка и денег.

Общее кредо его  деятельности впоследствии будет сформулировано В. В. Оболенским «Рынок уничтожается, продукты перестают быть товарами, деньги умирают. Товарообмен заменяется сознательным и планомерным распределением и передвижением продуктов». Чтобы подготовить переход от рабочего контроля к непосредственному управлению народным хозяйством, ВСНХ получил большие полномочия по конфискации и принудительному синдицированию частных предприятий. В его ведение попадали все отрасли экономики – от финансов до сельского хозяйства. В большинстве регионов страны создаются местные органы управления экономикой – Советы народного хозяйства (Совнархозы), решения которых становились обязательными для местных Советов. По мере национализации промышленных предприятий при отделах ВСНХ появляются новые органы – главки, которые «по вертикали» осуществляли отраслевое управление.

На практике ВСНХ лишь пытался управлять национализированными промышленными предприятиями, так  и не став действительным центром  планового хозяйствования. Крайняя  централизация и отсутствие у  предприятий внутренних экономических  мотивов к эффективному ведению  производства превратили его в орган  непосредственного управления многими  тысячами предприятий. Рождается тяжелейшая болезнь советского управления –  «главкизм», т. е. мелочное распоряжение огромным числом предприятий. Менее  чем за год ВСНХ превратился в  мощного бюрократического монстра. Численность работающих в нем  увеличилась с 328 до 6000 человек, количество главков приблизилось к 50.

Начало  экономических преобразований. Взяв курс на коллективную собственность, большевистское руководство приняло целый ряд декретов, направленных против частной собственности. Наиболее важными среди них были известный Декрет о земле и декреты (от 27 апреля и 20 мая 1918 г.) об отмене наследований и дарений. 14 декабря 1917 г. были захвачены, а затем национализированы частные банки – в руках большевиков оказался золотой запас страны и возможности денежной эмиссии. Через месяц ВЦИК отказался выплачивать долги внешним и внутренним кредиторам. Вслед за этим Ленин попытался провести через ВСНХ свой проект декрета о социализации народного хозяйства, в котором, в частности, предусматривалась национализация всех акционерных обществ, но не добился успеха. Большинство членов бюро сомневались в том, что все предложенные меры можно осуществить сразу. Тем не менее вопреки позиции ВСНХ, в Совнаркоме начиналась работа по национализации морского и речного флота и нефтяной промышленности.

С каждым месяцем  масштабы национализации нарастали. В  мае 1918 г. СНК принял решение о  национализации отдельных отраслей промышленности, в июне – всей крупной  промышленности. К концу года основная масса предприятий тяжелой индустрии  была обобществлена. В результате «красногвардейской атаки на капитал» открытое сопротивление  собственников было подавлено, однако распад экономики ускорился.

С точки зрения финансов, поддержания кредита и устойчивости денег «всеобщая национализация»  означала полную катастрофу. Переходящие  к государству предприятия освобождались  от уплаты всех долгов, их полное содержание, в том числе и выплата заработной платы сотням тысяч рабочих и  служащих, перекладывалось на госбюджет, источником подобного финансирования могла быть только эмиссия денег. Финансовая стабилизация, ограничение  инфляции, укрепление рубля становились  невозможными.

Все попытки улучшить экономическую ситуацию в стране успеха не имели. Весной 1918 г. сорвалась  первая общегосударственная кампания по организации обмена с деревней (промышленные товары – на продукты питания). Не хватило ни кадров, ни товаров. Также не удалась попытка насильственно  привлечь кооперацию к заготовкам и  распределению продуктов питания. Заготовки в деревне снизились  до катастрофического уровня. Тщетными были попытки оживить транспорт. «Грозящая катастрофа» в экономике, о которой писал Ленин до переворота, стала реальностью.

Весной 1918 г. Ленин  по-прежнему собирался строить экономику, опираясь преимущественно на военную  силу; он лишь предлагал в тактических  целях сделать акцент на организацию  производства и управление тем, что  уже было захвачено. Ситуация всеобщего  распада требовала восстановления дисциплины, налаживания учета и  контроля, поднятия персональной ответственности. Идея устойчивого и долгосрочного  соглашения Советского государства  с предпринимательскими кругами  была положена в основу программы  государственного капитализма.

Во многом отличались от программных установок Ленина предложения заместителя наркома  финансов И. Э. Гуковского, уже в апреле 1918 г. предложившего комплекс мер, весьма близкий к тому, что впоследствии получило название «новая экономическая  политика». Под ее влиянием Ленин  радикально изменил содержание первоначального  варианта статьи «Очередные задачи Советской  власти». Однако в тот период для  Ленина «военный коммунизм» был единственно  возможным способом навязать социализм  неподготовленной стране.

Смена тактики не помогла большевистской власти переломить тенденцию тотального обобществления. Классовый пролетарский эгоизм брал верх над общенациональными интересами, вел к обострению социально-экономических  отношений в стране.

В рядах большевистской партии революционный экстремизм подпитывала  группа «левых коммунистов», которую  возглавляли Н. И. Бухарин, Н. Осинский, К. Б. Радек. «Левые», убежденные в скором крушении мировой империалистической системы, призывали покончить с  частной торговлей, отказаться от мер  поощрения буржуазных специалистов, укрепления трудовой дисциплины.

Идеология и практика «военного коммунизма». К осени 1918 г. в стране складывается жестко централизованная социально-экономическая система, получившая со временем название «военный коммунизм».

«Военный коммунизм» стал первым широкомасштабным коммунистическим экспериментом. Многие его черты  были стихийным результатом действия Гражданской войны и связанной  с ней разрухи. Но в целом «военный коммунизм», по первоначальному замыслу  большевистских лидеров, преследовал  более широкие цели. По свидетельству  Л. Д. Троцкого, Советское правительство  рассчитывало постепенно, «без нарушения  системы» перейти к подлинному коммунизму. Ближайшим прообразом военно-коммунистической системы стала чрезвычайная политика, проводившаяся во время Первой мировой  войны в Германии и известная  как «военный социализм». Быстрое  утверждение военно-коммунистических начал в общегосударственном  масштабе не в последнюю очередь  связано с общей экономической  и культурной неразвитостью России, отсутствием в ней гражданского общества и демократических традиций.

Основой военно-коммунистической модели стала безудержная искусственная  централизация и милитаризация  власти, производства, распределения  и снабжения. Важнейшей политической особенностью «военного коммунизма»  являлось понимание диктатуры пролетариата как власти, опирающейся непосредственно  на насилие и не связанной никакими законами. В условиях начавшейся Гражданской  войны и разрастания экономического кризиса Совет рабочей и крестьянской обороны во главе с Лениным  сконцентрировал всю полноту  власти в стране, одновременно расширились  полномочия центральных исполнительных органов власти (правительства, наркоматов, ведомств). Плодились новые чрезвычайные органы (например, система чрезвычайных уполномоченных Совета обороны (ЧУСО) по снабжению Красной Армии и  флота). В чрезвычайные органы превращались главки и комитеты ВСНХ. В основе систем управления лежали простые принципы, доступные при разваливающейся  экономике и малоквалифицированных  кадрах: монополизация произведенного продукта, централизованное распределение, натурализация обмена, приказной (директивный) метод управления, принуждение к  труду.

В финансово-экономической  сфере «военный коммунизм» проявился  в ориентации на полную ликвидацию денег, кредита, банков, в организации  в рамках государственного хозяйства  безденежных расчетов и натурализации  экономики. По предложению Ю. Ларина (М. З. Лурье) широко использовался печатный станок для подрыва экономической  автономности и экспроприации состоятельных  слоев. К 1920 г. печатный станок Наркомфина превратился в пулемет, «который обстреливал буржуазный строй по тылам его денежной системы, обратив  законы денежного обращения буржуазного  режима в средство уничтожения этого  режима и в источник финансирования революции». Результатом такой политики стала гиперинфляция, превращение  денег в раскрашенные бумажки  – коробок спичек стоил миллионы совзнаков. В результате разрушения финансовой системы экономика переходит  к натуральному обмену.

Трагическая парадоксальность сложившейся в годы «военного  коммунизма» ситуации проявилась в  том, что сужение сферы товарно-денежных отношений, введение, казалось бы, в  интересах пролетарского населения  бесплатного распределения продовольственных  продуктов, предметов широкого потребления, отмена платы за всякого рода топливо, квартирной платы и оплаты коммунальных услуг, платы за аптечные лекарства  и произведения печати, ликвидация денежных налогов и взаимных расчетов между национализированными предприятиями  не только не улучшили положения рабочих  и служащих, а наоборот, подорвав заинтересованность в эффективном  труде, усугубили его. Эти же меры способствовали широкому распространению  иждивенческих настроений. Как отмечают современники, в годы «военного коммунизма»  никто не жалел дефицитной электроэнергии, в реквизированном у «буржуев»  жилье «везде горели люстры».