Нацистский оккупационный режим,установленный на территории СССР и Беларуси. Политика геноцида и экономическое ограбление

С целью дискредитации партизанского движения гитлеровцы предприняли ряд мер. Летом 1942г. Рейхсфюрер СС Гиммлер потребовал исключить из употребления слова «партизан», «партизанский», заменив их словами «бандит», «бандитский». Одновременно германское командование начало создавать псевдопартизанские отряды, которые грабили население, бесчинствовали и своими действиями подрывали авторитет подлинных борцов против оккупантов. Однако население быстро распознавало врага и сообщало партизанам о появлении провокаторов.

Нацистской пропаганде не удалось «умиротворить» Беларусь. Кровавый террор, провокации, весь чёрный арсенал германской империалистической политики и идеологии оказались беспомощными перед силой советского патриотизма и морально-политического единства нашего народа. А в преддверии близкого поражения фашисты усиливали роль военщины в осуществлении нацистской оккупационной политики. Были значительно расширены права военного командования, находящегося на захваченной территории советской земли. Жестокость, зверства военнослужащих гитлеровской армии оп отношению к местному населению всячески поощрялись командным составом. С новой силой стала осуществляться известная заповедь нацистских захватчиков, гласившая, «что целью русской компании является расстреливать каждого десятого из славянского населения, чтобы уменьшить их количество на 30 миллионов».

Кровавый оккупационный режим гитлеровский захватчиков с их звериной идеологией национализма и расизма, махровым антикоммунизмом и антисоветизмом по всем швам трещал под напором всеобщей ненависти советских людей, смело вступивших в смертельную борьбу с фашистскими оккупантами.

 Создание концлагерей

 Огромные массы населения стали узниками фашистских концлагерей, созданных по всей территории Белоруссии. Эти лагеря являлись органической частью оккупационного режима. Ряды колючей проволоки, сторожевые вышки, специально выдрессированные собаки, олицетворяли фашистский «новый порядок» на захваченной земле. Лагеря для военнопленных (дулаги, шталаги, офлаги), для гражданского населения(гетто, трудовые лагеря, пересыльные лагеря) – все без исключения служили преступным целям массового истребления советских граждан. Здесь преднамеренно создавались условия, влекущие за собой гибель тысяч людей: голод, холод, инфекционные болезни, отсутствие медицинской помощи, дикий произвол администрации.

Один из первых таких лагерей по распоряжению командующего 4-й армией вермахта Г.Клюге был создан в начале июля 1941г. вблизи Минска, в Дроздах. Около 140 тыс. человек – военнослужащий, а также гражданского мужского населения Минска под предлогом перерегистрации гитлеровцы заключили за колючую проволоку.

В лагерях регулярно проводилась так называемая сортировка военнопленных. Отбирались и уничтожались коммунисты, политработники, больные, раненые, оставшиеся - использовались на тяжёлых работах.

Что представляли собой акции «отбора», можно судить по чудовищной расправе, которую провела фашистская зондеркоманда в бобруйском лагере. Накануне 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции гитлеровцы с целью массового истребления военнопленных предприняли провокационный маневр. Они заложили взрывчатку на чердаке здания казармы в лагере №1 и подожгли его. Началась паника. Военнопленные в поисках спасения метались по двору, а фашисты расстреливали их из пулемётов якобы за попытку к бегству и поджог. Стрельба продолжалась с 9 вечера до рассвета. По свидетельству очевидцев, в огне пожара в ту ночь погибло более 4000чел.

Узники фашистских лагерей не склоняли головы перед палачами, не мирились со своим трагическим положением, многие из них продолжали борьбу и уходили на свободу. Так, 30 сентября 1941г. красноармеец Михаил Буракин, военнопленный лагеря в Орше, выбил из рук жандарма пистолет, застрелил его и бежал. На следующий день его настигли преследователи. В короткой схватке Михаил ранил 2 фашистов и скрылся. 3 октября его окружили у дер. Савино. Он вступил с гитлеровцами в бой и сражался до последнего патрона. Каждая его пуля попадала в цель. На допросе в тайной полевой полиции в Орше Михаил Буракин заявил фашистам, что он до конца жизни будет драться за свободу. Его повесили.

Тысячи гибли на пути к свободе, но многим удавалось бежать из лагерей. Как правило, они уходили в партизаны или прорывались через линию фронта, чтобы вновь с оружием в руках в рядах Красной Армии сражаться против немецко-фашистских захватчиков.

Многие тысячи советских людей были замучены и уничтожены в тюрьмах. Здесь фашисты жестоко пытали и убивали тех, кто восставал против «нового порядка». Тюрьмы были переполнены постоянно. Когда помещения тюрем переполнялись до отказа, проводилась их «чистка». Группами по 70-100 человек узников выводили во двор, ставили шеренгами к стенке, били резиновыми палками, затем грузили в душегубки и везли к месту захоронения или сожжения. Акции по ликвидации заключённых гитлеровцы прикрывали термином «очистка тюрьмы». Вначале 1942г. гитлеровцы начали применять для массового уничтожения людей специальные автомашины – «газенвагены - душегубки».

Так же оккупанты расправились и с тяжелобольными 2-й клинической больницы в ноябре – декабре 1941г.

Топор гитлеровских палачей не минул и советских детей. Детей принуждали к непосильному труду, морили голодом, заключали в концентрационные лагеря, вывозили на каторжные работы в Германию. Невероятно тяжёлым оказалось положение сирот в детских домах на оккупированной территории. Ни военные, ни гражданские власти не были заинтересованы в поддержании их жизни. Дети пухли от голода, умирали от болезней и холода. Достоянием истории стало много документов, свидетельствующих о нищенском существовании детских домов, о полном отсутствии в них продовольствия, одежды, обуви, дров и других жизненно необходимых веществ.

Среди тысяч уничтоженных детей жертвами фашистов стали 54 воспитанника Домачевского детского дома Брестской области. В 1941г. там жило 100 детей в возрасте от нескольких месяцев до 12 лет – русских, украинцев, белорусов, поляков, евреев. Спасая детей от расправ, голода и холода, советские патриоты многих из них взяли в семьи на воспитание. Но спасти всех не удалось. 23 сентября 1942г. фашисты ворвались в детский дом, погрузили оставшихся детей на машину и увезли. Их расстреляли недалеко от р.Западный Буг. Очевидцы этой расправы рассказывали, что земля на месте расстрела была пропитана кровью невинных жертв.

С изуверской жестокостью уничтожались дети, содержавшиеся в концентрационных лагерях. Ребёнок за колючей проволокой… Само это явление в своей сути противоестественно и бесчеловечно. Варварская жестокость и садизм нацистов в обращении с советскими детьми не знали границ. В целях подавления сопротивления населения, устрашение его, изоляции от активно боровшейся части народа, а также подрыва экономической базы партизан и подпольщиков постоянно проводились карательные экспедиции, была введена система заложников. Эти меры одновременно являлись средством заранее запланированного нацистами уничтожения населения. Из множества предлогов которые использовали немецко-фашистские захватчики для применения оружия против советского человека, было сочувствие наших людей партизанам или подпольщикам, оказание им поддержки. «Русские в настоящее время отдали приказ о партизанской войне в нашем тылу. Эта партизанская война имеет и свои преимущества: она даёт нам возможность истреблять всех, кто восстаёт против нас» - так заявил Гитлер 16 июля 1941г. Покончить с повстанческим движением на захваченной территории Советского Союза, утверждал начальник штаба верховного главнокомандования вермахта Кейтель, можно только с помощью «Драконовских мер», применение которых оккупационными войсками должно создать такую атмосферу ужаса и страха, что люди потеряют охоту к оказанию сопротивления.

Крах оккупационного режима

Фашисты теряли контроль над сохранившимися вспомогательными звеньями оккупационного аппарата — волостными, районными и городскими управами, другими учреждениями. Напуганные боевыми действиями партизан, многие старосты, бургомистры, начальники районов и другие прислужники гитлеровцев старались любыми средствами освободиться от занимаемых должностей. Усилилось бегство, дезертирство служащих учреждений. Панический страх испытывали фашистские наемники, находившиеся в полиции и других вооруженных формированиях гитлеровцев. Успехи Красной Армии на советско-германском фронте, всенародная борьба советских людей в тылу врага, большая политическая и разъяснительная работа подпольных партийных организаций заставили многих из тех, кто находился на службе у оккупантов, задуматься над своей дальнейшей судьбой. Часть из них старалась использовать любую возможность, чтобы отмежеваться от оккупантов и перейти на сторону партизан. Остановить процесс распада оккупационного режима не могли никакие приказы фашистского командования. Деморализация и разложение охватили не только гитлеровских чиновников, но и солдат вермахта, особенно в конце фашистской оккупации. Характерным примером того, как с приближением конца оккупационного режима многие гитлеровские прислужники решили отмежеваться от него, является донесение гебитскомиссара Новогрудка, в котором он незадолго перед бегством писал о том, что «большая часть сил с оружием в руках перешла на другую сторону. То же самое относится и к белорусским охранным подразделениям». В другом отчете — он подписан штадтскомиссаром Минска — отмечается, что в связи с отходом войск на запад «начались грабежи. В основном грабежами занимались немецкие солдаты. Уже в среду через город проходили группами солдаты 9-й армии, отчасти без оружия и сапог. Эти солдаты в первую очередь обшаривали квартиры рейхснемцев и различные склады предприятий в поисках добычи». Далее он писал, что еще задолго до отхода германской армии из Минска в городе резко ухудшилось продовольственное положение. В условиях, когда всенародная война на оккупированной врагом территории приняла невиданный размах и полное освобождение Белоруссии стало вопросом ближайшего времени, гитлеровские захватчики путем проведения ряда чрезвычайных мер, с помощью обмана, лжи и разнообразных провокаций пытались приостановить развал оккупационного режима и продлить свои кровавые дела на захваченной советской земле. Одной из таких мер явилась затея врага с созданием так называемых «оборонных деревень» и «военных поселений».1 Это была тщательно продуманная провокационная акция, направленная на изоляцию крестьянских масс, ослабление размаха борьбы против оккупантов, натравливание населения на партизан, а, следовательно, на развязывание братоубийственной войны. Фашисты ставили своей целью создать в наиболее стратегически и экономически важных районах специальные «военизированные поселения», которые стали бы оборонным барьером на пути партизан. При этом предполагалось выселить, а точнее, уничтожить местное патриотически-настроенное население и разместить в определенных деревнях «надежные», с точки зрения гитлеровцев, элементы, в первую очередь классово враждебные Советской власти. Но эта коварная затея с самого начала была обречена на провал, поскольку находилась в непреодолимом противоречии с интересами широких масс крестьянства. Местные жители, проявив стойкость и патриотизм, не поддались на грязную провокацию оккупантов, с негодованием отвергали их гнусные замыслы по созданию «оборонных деревень». Западногерманский буржуазный историк Э. Хессе, который не прочь был обелить гитлеровцев и их «новый порядок», в искаженном, ложном свете подать историю партизанского движения в нашей стране, в то же время вынужден признать, что в Белоруссии «повсеместно не было необходимой основы для осуществления этого замысла. Зачастую многие жители деревни убегали еще только при виде приближающихся немецких войск, которым поручалось. создать «оборонную деревню». Как правило, крестьяне насильно созданных «оборонных деревень», получив от оккупантов оружие, переходили с ним в партизанские отряды. Так, в начале 1944 г. была создана «оборонная деревня» в населенном пункте Загорье Мирского района Барановичской области. Для надзора за вооруженными крестьянами в деревне постоянно находилась группа фашистских солдат и полицейских. В ночь с 5 на 6 марта 1944 г. партизаны бригады «Комсомолец» и 1-й Белорусской кавалерийской бригады совершили нападение на эту деревню. Вооруженные крестьяне помогли партизанам подавить сопротивление гитлеровцев и полиции, а затем 22 человека из них добровольно, с оружием ушли в партизаны.

Таким образом, несмотря на все потуги, провокационное военноаграрное мероприятие гитлеровцев потерпело полный крах. Это поняли и сами оккупанты. В июне 1944 г. командование группы армий «Центр» приказало прекратить создание «оборонных деревень».Зимой 1943-44 г. оккупанты предприняли очередную провокацию. Гитлеровский гауляйтер фон Готтберг, прикидываясь «другом» белорусского народа, решил образовать некое коллаборационистское фашистско-националистического толка белорусское правительство. 21 декабря 1943 г. в Минске на сборище главарей фашистско-националистических организаций и представителей оккупационных властей он объявил о создании «Белорусской центральной рады» («БЦР»). Во главе ее в качестве «президента» был поставлен бывший слуцкий помещик, белогвардейский офицер, матерый провокатор и германский шпион Р. Островский. По замыслам гитлеровцев, это фиктивное учреждение должно было создать у населения иллюзию наличия «национального белорусского правительства», наступившей якобы либерализации оккупационного режима. На самом же деле это был очередной политический фарс нацистских захватчиков, направленный на то, чтобы ослабить силу сопротивления белорусского народа, сохранить ненавистный ему фашистский оккупационный режим. Весь маскарад с созданием так называемой «БЦР» не мог, разумеется, скрыть того очевидного факта, что подобная «рада» нужна была лишь породившим ее оккупантам и держалась только на штыках захватчиков. В январе был объявлен состав «рады». В нее вместе с Островским вошли тщательно подобранные минским СД верные прислужники фашистов из числа буржуазных националистов, изменников и шпионов, выдававших себя за неких «белорусских деятелей». Чтобы придать «БЦР» хотя бы видимость авторитета, гитлеровцы передали в ее ведение такие начисто обанкротившиеся антисоветские фашистско-националистические организации, как «Белорусская самопомощь», «Союз белорусской молодежи», «Белорусское научное общество», и некоторые другие. «Деятели рады», всячески выслуживаясь перед своими хозяевами, вели злобную антисоветскую пропаганду, систематически информировали гитлеровские карательные органы — СД, ГФП, жандармерию, военные комендатуры — о делах патриотов, действовавших в городах и сельских населенных пунктах, о партизанах и их действиях.

Связных, составляли списки «неблагонадежных», выдавали людей, укрывавшихся от отправки в Германию, уклонявшихся от работ на строительстве военных и прочих объектов, принимали непосредственное участие совместно с гитлеровцами в карательных операциях, в грабежах, убийствах и насилиях. Но эти жалкие подпорки фашистского оккупационного режима не смогли предотвратить его крушение. Процесс его полного краха неуклонно нарастал. Никакими посулами, изощренными провокациями, социальной демагогией не удалось гитлеровцам привлечь на свою сторону население Белоруссии, спасти оккупационный режим от окончательного развала.2

Советские люди, находившиеся на захваченной врагом территории, руководимые Коммунистической партией, проявляли беззаветную преданность идеалам социализма, невиданные в истории массовый героизм, самоотверженность и стойкость в непримиримой борьбе против зарвавшихся фашистских агрессоров.

Политика геноцида и экономического ограбления

Осуществление гитлеровцами политики геноцида в отношении советских людей началось с первых же дней войны. Расстрелы и массовые экзекуции приобрели огромные размеры. Солдаты и офицеры вермахта, каратели гиммлеровских оперативных групп, растоптав все международные соглашения и конвенции о законах ведения войн, повсеместно совершали чудовищные расправы над гражданским населением и военнопленными.

Практическому осуществлению преступных замыслов германского фашизма способствовала изощрённая идеологическая обработка солдат вермахта и войск СС ещё в ходе подготовки к агрессии против СССР. Огромный пропагандистский аппарат нацистской партии на протяжении ряда лет упорно отравлял их сознание идеями шовинизма, расизма и ярого антикоммунизма, морально готовя кадры к грабежам, разбою, убийствам.

Немецкий солдат Эмиль Гольц писал в своём дневнике о первых днях пребывания на белорусской земле:

«28 июня. На рассвете мы проехали Барановичи. Город разгромлен. Но ещё не всё сделано. По дороге от Мира до Столбцов мы разговаривали с населением языком пулемётов. Крики, стоны, кровь, слёзы и много трупов. Никакого страдания мы не ощущали. В каждом местечке, в каждой деревне при виде людей у меня чешутся руки. Хочется пострелять из пистолета по толпе. Надеюсь, что скоро сюда придут отряды СС и сделают то, что не успели сделать мы».

«5 июля. В 10 часов мы были месте Клецк. Сразу же отправились на поиски добычи. Взламывали двери топорами, ломами. Всех, кого находили в запертых изнутри домах, приканчивали. Кто действовал пистолетом, кто винтовкой, а кое-кто штыком и прикладом. Я предпочитаю пользоваться пистолетом».

Лётчики на бреющем полёте расстреливали беззащитных женщин и детей, покидавших горящие города и сёла. Командование немецко-фашистских войск предоставляло своим солдатам и офицерам неограниченные права физической расправы над советскими людьми. Директивой верховного главнокомандования вермахта от 13 мая 1941г. «О военной подсудности в районе «Барбаросса» вооружённые силы Германии «освобождались» от всякой ответственности за любые преступления на оккупированной советской земле. Эта директива юридически и морально легализовывала и оправдывала массовые преступления вермахта. Оккупационные органы также были снабжены «особым положением о наказаниях», фактически санкционировавшим массовый террор на захваченной территории Советского Союза. По этим директивам и инструкциям под «особое положения» - смертную казнь – подпадали все советские граждане, не угодные гитлеровскому режиму».