Политические и социально-экономические преобразования в Кузбассе (1917 – 1927 гг.)

В первую очередь ревкомы боролись против оставшихся офицерских отрядов и создаваемых ими крестьянских групп. Для этого использовались органы ВЧК и создавшиеся части особого назначения (ЧОН).

Непосредственное руководство борьбой против остатков колчаковцев по постановлению Сиббюро ЦК РКП (б) от 9 июля 1920 г. возлагалось на учреждавшиеся оперативно-политические тройки – общесибирскую, губернскую и уездную. В них входили председатель соответствующего ревкома, командир войск ЧОН и председатели политбюро ВЧК в уездах. Хотя постановлением ВЦИК и СНК от 17 января 1917 г. политика «красного террора» была прекращена, к выступавшим против советской власти применялись жесткие меры. В ночь с 3 на 4 августа 1920 г. в Щегловске и уезде были арестованы до 300 человек, обвиняемых в вооруженном «офицерском заговоре». По мере улучшения военной и политической обстановки ревкомы заменяли советы.

Одновременно начиналось восстановление работы промышленности. Для управления промышленностью, которая в соответствии с декретами 1918 г. национализировалась, 20 января 1920 г. было образовано объединение «Сибуголь». Председателем его правления стал бывший начальник политотдела 5-й армии И.Д. Чугурин.

В условиях обрушившегося на страну топливного кризиса внимание центральных властей к Кузбассу возрастало. От Кузнецкого угля зависела работа и Транссибирской магистрали, по которой шел сибирский хлеб в Центральные районы России, спасая их от голода. Но добыча угля в Кузбассе резко упала. На шахтах не хватало рабочих. Поэтому 16 апреля 1920 г. в соответствии с решением Совета Труда и Обороны  (СТО) все лица от 18 до 50 лет, работавшие раннее на шахтах, объявлялись мобилизованными и направлялись на работу в забой. В результате количество рабочих на шахтах Кузбасса увеличилось почти на 40 %.

При этом регулярно проводились «недели труда и фронта», когда рабочий день увеличивался, за счет чего производилось больше продукции. Важную роль играли субботники и воскресники, с помощью которых выполнялись самые трудные и срочные работы. Так, участвуя в первомайском субботнике 1920 г., шахтеры Анжерских копей погрузили 165 тыс. пудов угля, вместо обычных 60 тыс. пудов. В первом полугодии 1920 г. план по добыче угля был выполнен на 150 % и составил 29470 тыс. пудов. В среднем за месяц в этот период добывалось около 5 млн пудов.

Однако во втором полугодии из-за отлива рабочих на сельхозработы и возросших прогулов, нехватки продуктов питания, спецодежды количество работающих на шахтах  стало сокращаться, снижались и показатели. Поэтому осенью 1920 г. на добычу угля и лесозаготовки были брошены части Трудовой армии. Принимались и другие меры по направлению в Кузбасс рабочих, улучшению жилищных условий, повышению норм снабжения шахтеров  до уровня норм, действовавших в Донбассе. Начиналось строительство бараков, использовались теплушки. Со станции Рязань на станцию Кольчугино для Прокопьевского рудника было отправлено 40 вагонов с деталями десяти бараков и теплушка с рабочими для их сборки на месте.

Хотя и медленно, но добыча угля в Кузбассе росла. Уже в 1921 г. его было добыто больше, чем в 1913 г. Наиболее крупные Анжерские и Судженские рудники давали треть всей добычи угля в Сибири.

Особенностью восстановительного периода в Кузбассе являлось то, что средства расходовались не только на восстановление, но больше на расширение и строительство новых промышленных объектов. Кроме того, в Кузбассе широко проводились геологические работы, велась подготовка для развития большой индустрии.

По решению правительства и СТО Прокопьевский и Киселевский рудники, желеная дорога Кольчугино – Прокопьевск, химзавод в Щегловске и Гурьевский завод объявлялись ударными стройками. Их снабжение было приравнено к снабжению Красной Армии. Из разных концов страны: из Москвы, с Урала, из Омска, Барнаула, Семипалатинска сюда в срочном порядке направлялось различное оборудование.

Под руководством работавшего на Гурьевском заводе известного металлурга М.К. Курако был подготовлен один из вариантов проекта будущего металлургического завода у Кузнецка. Выявленные к тому времени запасы угля в Кузбассе превышали запасы Донбасса в 10 раз. К тому же на Урале пуд донецкого кокса стоил 35–40 коп., а пуд кузнецкого обходился не дороже 21–24 коп.

Положение в промышленности Кузбасса не могла не учитывать специальная комиссия, которая в условиях решения в стране проблем восстановления народного хозяйства, преодоления разрухи и топливного голода, разрабатывала общий план развития экономики, рассчитанный на 10–15 лет. Он был утвержден в декабре 1920 г. и получил название ГОЭЛРО – Государственный план электрификации России. Суть его сводилась к тому, чтобы построить 30 электростанций в стране и, используя вырабатываемую ими энергию, создать вокруг них сеть предприятий, обеспечив тем самым значительное индустриальное развитие России.

Наряду с Донбассом, Центральным, Поволжским и другими экономическими районами план предусматривал развитие Уральского и Западно-Сибирского районов. Кузбасс и Урал намечалось соединить в единый народнохозяйственный комплекс, построить в Западной Сибири три электростанции: Кузнецкую, Кемеровскую и Горловскую (впоследствии Новосибирскую). Вокруг них и должны были строиться заводы и шахты. Но по плану ГОЭЛРО развитие Западной Сибири должно было начаться лишь через 10 лет.

 Тем временем в Кузбассе  продолжались работы по восстановлению и самостоятельному развитию его промышленности. Программу угледобычи в бассейне на 1921 г. намечалось довести до 83 млн пудов. В значительной мере ее предстояло обеспечить за счет увеличения угледобычи в южных районах, прежде всего на Киселевских и Прокопьевских копях, к которым интенсивно строилась железнодорожная линия.

В целях оказания помощи по заданию Правительства в Кузбасс в июне 1921 г. приезжал председатель Главугля В.М. Бажанов. С агитпоездом он побывал в Гурьевске, на Прокопьевских и Киселевских копях. До 21 августа его сотрудники проводили агитационную и культурно-просветительную работу среди шахтеров, строителей, жителей окрестных сел и деревень.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Сельское хозяйство  Кузбасса в 1921–1927 гг.

 

Крестьянство Кузбасса постепенно преодолевало кризис сельскохозяйственного производства, вызванный империалистической, особенно гражданской войной и продразверсткой.  

Переход к нэпу принёс позитивные перемены в Кузнецкую деревню, открыл крестьянам возможности для подъёма своих хозяйств. В марте 1921 г. правительство заменило продовольственную развёрстку фиксированным натуральным налогом и разрешило крестьянам продавать излишки продукции. В течение 1921–1924 гг. была восстановлена свободная торговля, возрождено денежное обращение.

Начало нэпа совпало с тяжелейшим неурожаем и голодом, поразившим Поволжье и ряд других регионов. В Сибирь были эвакуированы 100 тыс. жителей наиболее поражённых засухой районов. Население Кузбасса, несмотря на трудности с продовольствием, активно участвовало в ликвидации голода. Это выражалось в уплате дополнительных налогов, сборах пожертвований. Люди жили по принципу: пять сытых кормят одного голодного.

Урожай лета 1922 г. позволил ликвидировать голод и положил начало устойчивому и быстрому росту сельскохозяйственного производства. В 1924 г. в Сибири было проведено административно-территориальное районирование. Постановлением Томского губернского совета рабочих и крестьянских депутатов от 4 сентября 1924 г. в Кузбассе было создано 18 районов: Итатский, Тисульский, Тяжинский, Мариинский, Ижморский, Чебулинский, Судженский, Тайгинский, Юргинский, Поломошенский, Топкинский, Кемеровский, Крапивинский, Ленинск-Кузнецкий, Кузнецкий, Кондомский, Прокопьевский, Бачатский, которые с рядом изменений в своем большинстве сохранились до настоящего времени. Одновременно вместо Кузнецкого и Щегловского уездов был создан Кузнецкий округ, центром которого стал г. Щегловск. 

В 1926 г. посевные площади превысили довоенный уровень и составили 240 тыс. десятин. Урожайность зерновых колебалась, оставаясь примерно на одном уровне (за исключением неурожайных лет 1921, 1922, 1924 гг.). Средняя урожайность ржи составляла 45,2 пуда с га, пшеницы – 57,8 пуда, овса – 61,2 пуда. Это было несколько ниже уровня 1913 г.

Главной проблемой была низкая товарность сельского хозяйства. Несмотря на то, что во второй половине 1920-х гг. валовой сбор зерна был равен довоенному, на рынок поступало в 2 раза меньше хлеба, чем до революции. Причина была проста – уравнительный передел земли уничтожил крупные высокотоварные хозяйства, а мелкие не могли на старой технической базе поднять свою товарность, да и не видели в этом особого смысла. Первая задача, которую решал для себя крестьянин, состояла в том, чтобы покончить с полуголодным существованием и улучшить структуру питания. Росло поголовье скота: лошадей – в 2 раза, крупного рогатого скота – более чем в 3 раза. В среднем на одно крестьянское хозяйство приходилось 15 голов скота.

Крестьяне стали потреблять молока и молочных продуктов, мяса почти на 1/3 больше, чем в 1913 г. В этом заключалась одна из причин трудностей по сбору натурального налога. Крестьяне неохотно сдавали натуральный налог, а с 1924 г. – денежный. При нормальном уровне питания крестьянин – середняк мог продавать в городе не более 15 % своей продукции. Да и эту часть он был готов отдать только в том случае, если на рынке было достаточно хороших и недорогих промтоваров. К 1927 г. из 350 тыс. сельского населения Кузбасса середняк составлял 55 %, беднота – 40 %, кулаки – 5 %.

Основным поставщиком продуктов был середняк. Возникли проблемы в осуществлении товарообмена. Резервы старых мощностей по производству ширпотреба были исчерпаны. Промышленные товары были дорогими, низкого качества. В 1925–1926 гг. деревня переживала недостаток сельскохозяйственного оборудования, которое не обновлялось с 1913 г. Государственные закупочные цены на зерно были очень низкими и часто не покрывали его себестоимость. Выращивать скот и технические культуры было гораздо выгоднее. Этим занимались крестьяне, пряча зерно до лучших времен. Дефицит товаров и заниженные закупочные цены заставляли крестьян производить зерна столько, сколько было ему необходимо для пропитания и возможных покупок. Налог шёл за счёт реализации второстепенных продуктов. Так, зажиточные середняки уплачивали налог на 60–80 % за счёт доходов от неземледельческих заработков: вывозки леса, перевозки тяжестей, продажи мяса, молока. Поэтому в 1926 г. заготовки хлеба составили 54,7 % от плана. В 1927 г. план хлебозаготовок также был сорван, что приведёт затем к необходимости применения к крестьянам чрезвычайных мер.

Сельскохозяйственная кооперация развивалась медленно. Отсутствие кредитов и собственных средств, подготовленных кадров и налоговый гнёт делали невозможным её успешное функционирование. По социальному составу она была бедняцко-середняцкой. Преимущественно развивались простейшие формы кооперации. Наибольшее развитие получила потребительская кооперация, охватившая 64,6 % сельского населения. Практически вся торговля на селе велась через потребкооперацию. Средний паевой взнос составлял 3 руб. 70 коп., что было несколько выше среднесибирского. На одно хозяйство в Сибири было продано товаров на 4 руб. 93 коп., в Кузбассе – на 5 руб. 20 коп. Неудовлетворённым оставался спрос на железо, обувь, керосин. Частная торговля на селе была вытеснена. В заготовках позиции кооперации были слабее: хлеба заготавливалось 59 %, масла – 65 %, пушнины – 43 %, кожсырья – 22 %.

Молочная кооперация состояла из 56 артелей – это составляло 10 % от общего числа хозяйств. Её ядром была зажиточная часть крестьян, имевшая много дойных коров. В молочную кооперацию тянулась и беднота. В Кузбассе имелось 58 маслозаводов, в основном средней мощности, причём около 30 % находилось в плохом состоянии. Производство масла возрастало, экспортного масла почти не было из-за низкого его качества.

Машинных товариществ возникало много, но незначительная часть из них имела общий посев. Из 225 товариществ лишь 80 обрабатывали землю коллективно, другие же лишь коллективно, по льготной цене, покупали сельхозмашины, а обрабатывали землю индивидуально. Как правило, это были середняки и зажиточные крестьяне. Производственных кооперативов возникало много, но они быстро распадались. Стабильно работающих коммун в округе было только 9.

В 1927 г. функционировало 22 кредитных товарищества, обслуживавших лишь 12 % хозяйств. Кредитная кооперация испытывала недостаток средств, повсеместно нарушались принципы её деятельности: зажиточные единоличники получали большие суммы кредита, чем беднота, отсутствовал контроль за использованием денежных средств. Часто крестьянин брал кредит на приобретение лошади или коровы, а свой скот продавал.

В целом, за годы нэпа в сельском хозяйстве Кузбасса произошли позитивные перемены: оно подошло к уровню 1913 г. и по отдельным показателям значительно его опережало, обеспечивая всё возрастающее городское население продуктами питания. Если до середины 1920-х гг. Кузнецкий округ был снабжающим по хлебу, то с 1925–1926 гг. вывоз хлеба уменьшился наполовину, а с 1926–1927 гг. округ стал потребляющим хлеб, что свидетельствовало о превращении его в промышленный район.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

4. Завершение восстановления  народного хозяйства. Деятельность АИК в Кузбассе

 

В 1921–1927 гг. экономическое развитие округа протекало достаточно интенсивно, несмотря на имевшие место трудности и противоречия. Основой Кузбасса являлась угольная промышленность. Уже осенью 1921 г. было остановлено падение добычи угля, а к концу 1922 г. сократился уход рабочих с предприятий, и добыча стала расти. Этому способствовала и реорганизация управления каменноугольной промышленностью. В октябре 1922 г. «Сибуголь» был разукрупнён, и 14 августа этого же года было создано государственное объединение «Кузбасс-трест», целью которого было прежде всего снабжение углем железных дорог Сибири и Урала. За период с 1921–1922 по 1927–1928 гг. добыча угля в Кузбассе возросла в 3 раза: с 448,3 тыс. тонн до 1 млн 324,8 тыс. тонн. Этому способствовало усиленное кредитование тяжёлой промышленности, приток рабочей силы, расширение рынков сбыта, увеличение пропускной способности Кольчугинской железной дороги. Наибольшее количество угля давал Ленинский рудник – 548,3 тыс. тонн, Прокопьевский – 407 тыс. тонн, Кемеровский – 350,6 тыс. тонн. Имела место и кустарная добыча угля. В 1925–1926 гг. в 24 артелях работали до 1000 человек. Себестоимость кузнецкого угля колебалась, но продолжала оставаться высокой. Старое, изношенное оборудование требовало больших затрат на единицу продукции, что являлось причиной низкой производительности труда. В 1927 г. машинная добыча угля составляла 39 тыс. тонн – лишь 3 % от общей добычи. В таких условиях рост добычи угля происходил за счёт увеличения числа работающих. Так, если в 1924–1925 гг. в угольной отрасли трудились 3541 человек, то в 1927–1928 гг. – 7940. Основным потребителем кузнецкого угля являлся Урал, незначительная часть шла в центральные районы, в Семипалатинск и Златоуст.