Рассмотрение вопроса о законодательстве в Русском государстве  второй  половины  XVI века дает возможность сделать еще один вывод большой важности.  Это вывод об огромной роли приказов в законодательстве. Сосредоточивая свое внимание на вопросе о Боярской  думе  и  ее  роли,  дворянско-буржуазная историография  недооценила  роль приказов.  Между тем именно приказы,  в частности казначеи,  фактически держали в  своих руках  московское  законодательство  как  в подготовительной стадии, разрабатывая проекты законов, так и в заключительных этапах законодательного процесса,  где именно в руках казначеев находилось формулирование и редактирование текста законов на основе норм царского приговора.

       В этой роли приказного аппарата в законодательстве нашло свое яркое выражение развитие и укрепление централизованного Русского государства.

       Приговор о местничестве.

       Местничество являлось одним из тех институтов  феодального государства,  которые обеспечивали монопольное право на руководящую роль в важнейших органах государства  представителям феодальной  знати.  Сущность  местничества  состояла в том, что возможность занятия тем или иным лицом  какого-либо поста в  административных  органах или в армии предопределялась местническими счетами,  то есть взаимными соотношениями между отдельными  феодальными  -  княжескими или боярскими - фамилиями, а внутри этих фамилий -  взаимными  соотношениями между отдельными членами этих фамилий.  При этом исключалась возможность изменения этих соотношений, так как это означало бы изменение порядка мест в служебной,  придворной или военной иерархии. Это приводило к тому,  что для занятия каким-либо лицом того или иного поста нужно было, чтобы положение данного лица в  местнической  иерархии соответствовало тому положению, какое занимал в этой иерархии тот пост,  на занятие которого претендовало данное лицо.

       Московские великие князья (а затем цари)  вели  упорную борьбу против  местничества,  так как местничество связывало их и ставило их действия под контроль феодальной знати.  Однако феодальная знать в свою очередь упорно боролась за сохранение местнических привилегий.  Выражением  и  проявлением этой борьбы  вокруг  проблемы  местничества являются местнические счеты, рост которых на протяжении XVI века отражает в себе усиливающееся  стремление  русских  государей  к  слому местнической иерархии.

       Особую остроту местничество и местнические счеты приобрели в области военной, в армии. Здесь с особой очевидностью выступала реакционная роль местничества.

       Основным недостатком в организации русской  армии  того времени было  то,  что  управление  армией было построено на местнических началах.  Это лишало командование армии возможности оперативного руководства войсками и,  напротив, позволяло княжатам и боярам,  недовольным политикой правительства Ивана IV,  саботировать  путем местнических счетов и распрей распоряжения верховного командования. Местнические счеты лишали правительство  возможности руководствоваться при назначении на посты воевод соображениями политического  и  персонального порядка,   а  требовали  предоставления  воеводских постов тем,  кто имел на них  привилегию  в  соответствии  с местнической иерархией.

       В ноябре 1549 года был издан приговор о местничестве. В “Вопросах” Ивана IV Стоглавому собору обстоятельства и мотивы издания приговора о местничестве изложены следующим образом: “Отец   мой,  Макарий  митрополит,  и  архиепископы,  и епископы, и князи,  и бояре. Нарежался есми х Казани со всем хрисолюбивым воинством  и положил есми совет своими боляры в пречистой и соборной перед тобою,  отцем своим,  о местех  в воеводах и в сяких посылах в всяком разряде не местничатися, кого с кем куды ни пошлют, чтобы воиньскому делу в том порухи не было; и всем бояром тот был приговор люб”. Таким образом, целью издания приговора “О местах” было  создать  условия, позволяющие  не  допустить “порухи” “воинскому делу” во время похода, проистекавшие от местничества в “посылках” и в “разряде”.

       Приговор о местничестве от ноября 1549 года состоит  из двух частей.   Первая  часть  приговора  посвящена  воеводам основных пяти полков,  на которые делилась армия:  Большого, Правой руки, Левой руки, Передового и Сторожевого. Во второй части речь идет об остальных служилых людях - не-воеводах.

       По своему   содержанию  приговор  1549  года  формально представляет собой акт,  определяющий местнические соотношения между отдельными воеводскими должностями. В рамках признания правомерности местничества находится и  другая  группа норм,  формулируемых приговором: о порядке регулирования тех случаев, когда служебные отношения между теми или иными служилыми людьми не соответствуют местническим счетам между ними. Однако существо приговора 1549 г. о местничестве заключалось не в простой регламентации местнических счетов в полках, а в борьбе против местничества.

       Для понимания политической направленности  приговора  о местничестве очень  много  дает то толкование,  которое было дано этому приговору во время  похода  1549-1550  гг.  после приезда во  Владимир  митрополита  Макария,  когда  вопрос о местничестве являлся предметом обсуждения царя,  митрополита и бояр,  и  только  что принятый приговор о местничестве был вновь подтвержден.  Опираясь на это подтверждение, Макарий в своем обращении к служилым людям следующим образом сформулировал тот порядок, которым должна была  определяться  служба всех категорий  служилых  людей во время похода:  “А лучитца каково дело,  кого с ким царь и великий князь на  свое  дело пошлет, а  хотя будет кому с кем и не пригож быти своего для отечества, и бояре б,  и воеводы,  и князи,  и дети боярские для земского  дела все ходили без мест.  А кому будет каково дело о счете, и как, оже даст бог, с своего дла и с земского придет, и государь им счет тогды даст”.

       Речь Макария,  внесенная в текст официальной  Разрядной книги, может  рассматриваться  как  своего  рода официальный комментарий к тексту приговора  о  местничестве.  Совершенно так же  излагается существо приговора 1549 года и в “Царских вопросах” Стоглавому собору, где приговор о местничестве характеризуется как закон,  устанавливающий принцип: “О местех в воеводах и в всяких посылках в всяком разряде не местничатися, кого с кем куды ни пошлют”.

       Таким образом,  как по свидетельству Макария,  так и по заявлению самого  Ивана  IV, смысл  приговора о местничестве заключался в установлении службы в полках  “без  мест”  и  в запрете “местничаться” во время похода.

       Будучи одной из наиболее ранних по времени политических реформ 40-50  годов,  приговор о местничестве отразил в себе общий характер  политики  правительства  и продемонстрировал формы и пути реализации этой политики.

       Испомещение “тысячи”.

       Центральным вопросом внутренней  политики  50-ых  годов являлся земельный вопрос.  Характер земельной политики 50-ых годов определился вполне уже в первом крупном мероприятии  в области земельного вопроса. Этим мероприятием было испомещение приговором 3 октября 1550 года знаменитой  “1000”  детей боярских вокруг Москвы.

       Приговор устанавливал: “учинить... помещиков, детей боярских - лутчих слуг 1000 человек” путем раздачи им поместий в  местностях  вокруг  Москвы  “верст  за  60  и  70”  -  “в Московском уезде,  да в половине Дмитрова,  да в Рузе,  да в Звенигороде, да в Числяках, и в Ординцах, и в перевесных деревнях,  и в тетеревинчих,  и в оброчных деревнях”.  Размеры подмосковных поместий детям боярским определялись в 200, 150 и 100 четвертей в зависимости от того,  к какой из трех статей (на которые была разбита “1000”)  относится  данный  сын боярский.  При этом делалась оговорка:  “А за которыми бояры или за детьми  боярскими  вотчины  в  Московском  уезде  или в-ыном городе,  которые блиско Москвы верст за 50 или за 60, и тем поместья не давати”. Приговор далее устанавливал порядок пополнения “1000” в случае смерти кого-либо из входивших в нее лиц:  “А который по грехам ис той тысячи вымрет, а сын его  не  пригодитца к той службе,  ино в того место прибрать иного”.

       В процессе  реализации приговора от 3 октября 1550 года была составлена так называемая Тысячная книга,  представляющая собой своего рода раздаточную десятню и включающая в себя как списки всех детей боярских,  вошедших в состав “тысячи”,  так и тех бояр и окольничих, которые получали на основании приговора от 3 октября 1550 года поместья в Московском уезде.  Тысячная  книга  - основной источник для понимания и оценки приговора от 3 октября 1550 года.  Рассмотрение этого приговора приходится начинать с выяснения вопроса о том, был ли реализован приговор об  испомещении  “тысячи”  детей  боярских  или  же  он представлял собой лишь неосуществившийся проект.

       Если принять, что в писцовых книгах до нас дошли данные о  20%  общего  числа  тысячников,  получивших  поместья   в Московском уезде,  число их составляло бы около 350 человек.  Если учесть,  что по приговору от 3 октября  1550  года  поместья тысячникам должны были быть даны,  помимо Московского уезда,  также в Дмитровском,  Рузском,  Звенигородском,  Верейском и в Коломенском уезде, то можно прийти к выводу, что цифра тысячников, содержащаяся в московских писцовых книгах, может служить веским аргументом в пользу того,  что приговор от 3 октября 1550 года вовсе  не  является  неосуществленным проектом реформы, а представляет собой законодательное выражение политики, проводившейся в жизнь.

       Значение данных  о тысячниках,  содержащихся в писцовых книгах Московского уезда, не исчерпывается тем, что они дают возможность составить представление о числе тысячников,  получивших поместья в Московском уезде. Показательно также то, что  поместья тысячников,  по-видимому,  охватывали более или менее равномерно все районы Московского уезда. Из 13 станов, описанных в книгах 70-80 годов, поместья тысячников встречаются в 10 станах.  Это подтверждает вывод о том, что раздача земель  тысячникам проводилась в широких масштабах и во всем Московском уезде.

       Еще существеннее   те   данные,  которые  содержатся  в московских писцовых книгах по вопросу о социальном составе и территориальной  принадлежности  тысячников,  испомещенных в Московском уезде.  В составе 72 человек, записанных в писцовых книгах Московского уезда,  имеются:  2 боярина, 2 окольничих,  1 оружейничий,  2 князя Стародубских 2-й статьи,  2 князя  Стародубских  3-й  статьи,  4  князя  Ярославских 3-й статьи,  1 сын боярский 1-й статьи,  6  детей  боярских  2-й статьи,  наконец,  52 детей боярских 3-й статьи. Таким образом, в московских писцовых книгах оказываются представленными почти все основные рубрики, на которые разделены тысячники в Тысячной книге. Широте социальной и соответствует широта   территориального  охвата  помещиков-тысячников  данными писцовых книг Московского уезда. Из общего количества 47 городов,  представители которых включены в текст Тысячной книги, в писцовых книгах Московского уезда имеются тысячники из 20 городов.

       Наконец, необходимо отметить, что данные о тысячниках в московских  писцовых книгах показательны еще в одном отношении.  В подавляющем  большинстве  случаев  размеры  поместий тысячников  составляют  100  четвертей земли,  то есть точно соответствуют  размерам  поместий  для  детей  боярских  3-й статьи, установленным приговором 3 октября 1550 года.

       Испомещение тысячников представляло собой прежде  всего мероприятие  огромного  масштаба в области земельных отношений.  В результате проведения в жизнь  приговора  3  октября 1550  года  дворяне-помещики  получили в свои руки свыше 100 тысяч четвертей земли (в одном поле) пахотной земли с  соответствующим количеством угодий: лугов и лесов.

       Распределение земли между “тысячниками” 1550 года.

       Земельное законодательство.

                Одним из важнейших актов политики  правительства  Ивана IV является приговор 11 мая 1551 года. Значение этого приговора заключается в том, что он формулирует основные принципы политики  правительства  Ивана IV в отношении двух важнейших категорий феодального землевладения:  монастырского  и  княжеского.  Приговор устанавливал целый ряд мер,  направленных против монастырского землевладения.  Во-первых,  запрещалась покупка  монастырями  (и  другими представителями церковного землевладения) вотчин “без  доклада”  царю:  “вперед  архиепископом,  и епископом, и монастырем вотчин без царева великого князя ведома и без докладу не покупати  ни  у  кого,  а князем и детем боярским и всяким людем вотчин без докладу не продавати ж.  А кто купит и кто продаст вотчину без докладу, и у тех,  кто купит,  денги пропали, а у продавца вотчина; а взяти вотчина на царя и великого князя безденежно”. Другой пункт  приговора  распространял   обязательность “доклада”  и  на  земельные  вклады в монастырь:  “а кто без государева ведома в которой монастырь вотчину свою дасть  по душе,  и та вотчина у монастырей безденежно имати на государя”. Третье положение приговора устанавливало особые ограничения для вотчинников ряда местностей,  для князей в  первую очередь.  Наконец, особый раздел приговора регулировал порядок “выкупа” родичами вотчин, данных в монастыри.