Русь и ее южные соседи в X—XIII веках

Русь и ее южные соседи в X—XIII веках

Южные соседи Древней Руси, вольготно кочевавшие на огромной территории от Дуная до Волги, прошли длительный и сложный исторический путь в тесном контакте со славянским государством. Не только основные этапы этого пути, но и множество мельчайших деталей нашли отражение в русских летописях, главным образом в Ипатьевской, представляющей собой неисчерпаемый источник сведений как об отношениях Руси со степью, так и о жизни самих кочевников. Имена степных владык, расселение их орд, объединение в союзы племен, даты и маршруты походов — все это известно благодаря трудам русских летописцев. Их внимание привлекали и военные походы и битвы, и чисто политическая сторона отношений с печенегами, торками и половцами. Летописные материалы неоспоримо свидетельствуют, что именно в переговорах и мирных соглашениях с кочевниками вырабатывалась и крепла внешнеполитическая практика Древней Руси.

Внимание к причерноморским степям и их обитателям является традиционным для русской историографии. Естественно, со временем круг интересов расширялся, происходил переход от самых общих описаний к рассмотрению деталей. В. Н. Татищев отметил одну из сторон кочевнической проблемы, наиболее бросающуюся в глаза — воинственность номадов. Он твердо стоял на том, что печенеги, торки и половцы своими набегами наносили Русской земле колоссальный урон. Походы русских князей в степь трактовались В. Н. Татищевым только как справедливое возмездие за нанесенный ущерб. Вслед за ним и H. M. Карамзин безапелляционно утверждал, что печенеги были «неутомимыми врагами». Отсюда вытекал вывод о том, что с жителями степи не могло быть мира, а лишь напряженное перемирие. Такая точка зрения в русской историографии была очень устойчивой, о чем свидетельствуют высказывания по этому поводу В. О. Ключевского. Историк без каких бы то ни было оговорок считал степи со всем их населением «бичом для древней Руси».

Совершенно особые, ни с чем не сравнимые отношения существовали у Древнерусского государства с его южными соседями. По сути, это были отношения двух разных миров с абсолютно разными хозяйственными укладами, с контрастными природными условиями. При всей их исторической неоднозначности и противоречивости они представляли все же нерасторжимые связи, которые не просто питали, но и позволяли развиваться и извлекать из них конкретные выгоды обеим сторонам. Многоплановость исторического процесса особенно хорошо прослеживается на примере взаимоотношений кочевой культуры степей и оседлой цивилизации лесной зоны. Это было как бы зеркальное отражение таких же процессов, которые происходили далеко на востоке, между Китаем и сопредельными с ним кочевниками. Наконец, именно Великая степь связала в единый узел мирового исторического процесса столь далекие друг от друга в культурном и хозяйственном отношениях Восток и Запад.

Проще всего сказать, что жители степи были долгое время врагом номер один для Древнерусского государства. Это, безусловно, будет правдой. Но правдой будет и то, что Русь для кочевников также далеко не всегда была приятным и добродушным партнером. Правдой будет и то, что Русь в этой борьбе крепла, мужала и развивалась, оставаясь в то же время Русью, а степные племена довольно часто сменяли друг друга, но никогда не меняли своего отношения к северному соседу. Это были отношения в первую очередь между народами, а не между государствами. В течение трехсот с лишним лет Древняя Русь не просто соседствовала, а самым тесным образом общалась со степью и ее обитателями. Столь длительные и тесные контакты отразились на культуре и жизни обеих сторон; каждая из них выработала собственные принципы, а также цели внешней политики. Главнейший неписаный принцип взаимоотношений кочевников и Руси состоял в полном отказе от территориальных захватов друг у друга. Он был обусловлен противоположностью систем хозяйствования, приспособленных к определенным растительно-ландшафтным зонам. Существование двух противоположных хозяйственных укладов при известных различиях в общественном устройстве и неравномерности социального развития внутренних структур во многом определили их политические отношения. Достаточно вспомнить Святослава, который, открыто заявляя о желании обустроить свою столицу в Подунавье, нисколько не прельщался степными пространствами между Русью и Болгарией. Только суровая жизненная необходимость заставила кочевников поселиться на русской территории. Русские князья приняли их в Поросье, также руководствуясь политическим расчетом. Но нужно подчеркнуть, что эта коллизия носила объективно взаимовыгодный характер. Более того, жители степей довольно открыто высказывали свое политическое кредо, с радостью принимая приглашения к участию в междоусобицах русских князей, заканчивавшихся, как правило, грабежом. Это был принцип, возведенный в ранг международной политики.