РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ
ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
МИ ОГУ
ФАРМАЦЕВТИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ
РЕФЕРАТ
Русская православная церковь и Советская
власть в
1917—1927 годах.
Выполнила: студентка группы № 19
Фармацевтического факультета
Случанко Т.Е.
Научный руководитель:
Проф. Веркеенко Г.П.
Орел – 2014
Оглавление:
Введение. стр.3
Глава
1. Взаимоотношения церкви и государства
в период
революции и гражданской войны
(1917-1921гг.)
- Историография проблемы взаимоотношений
власти и церкви.
стр.4
- Церковь в годы революции. стр.5-6
1.3 Церкви и государства в период
гражданской войны. стр.6-8
Глава
2. Изменение в политике Советского
государства в отношении
церкви и позиция духовенства
(1921-1927гг.)
2.1 Конфликт с патриархом Тихоном
и секуляризация
церковного имущества. стр.8-14
2.2 Ликвидация патриархии и стимулирование
раскола
церкви. стр.14-15
Заключение. стр.16
Список
литературы. стр.16-17
Введение
До конца 80-х годов история Российской
Православной Церкви в послереволюционной
России практически не рассматривалась.
Считалось, что утверждение коммунистической
идеологии ведет к преодолению религиозного
сознания. Государство проводило политические
ограничения церкви и утверждение атеизма.
В конце 80-х гг. впервые стали обращать
внимание, во-первых на то, что политика
государства в отношении церкви менялась
на разных этапах советской истории, от
попыток к сотрудничеству, в первые месяцы
после революции, к вытеснению и ограничению
деятельности церкви. В годы ВОВ Сталин
не только снимает ограничения в деятельности
церкви, но и возвращает часть храмов,
монастырей и помогает восстановлению
Московской Патриархии.
В конце 50-х гг. Хрущев активизирует антирелигиозную
пропаганду и возобновляет компанию закрытия
храмов. В годы правления Брежнева деятельность
российской православной церкви, хотя
и находилась под жестким контролем, все-таки
поощрялась и поддерживалась, а антирелигиозные
компании были направлены против сектантов,
что получало одобрение и Московской патриархии.
Таким образом, накоплен большой фактический
материал, который пока еще слабо изучен.
Появились публикации Ю. Поспеловского,
Васильевой, А. Клибаного..., но это только
первые шаги в изучении сложной и научно
значимой проблемы. Я избираю в качестве
темы исследования деятельность российской
православной церкви и политику советского
государства в первые послереволюционные
десятилетия. Хронологические рамки исследования
– 1917-1927гг – определяются тем, что на данном
этапе и русская православная церковь
и советское государство пытались определить
свою политику в новых условиях. Придя
к власти, большевики первоначально не
стремились к конфликту с церковью, но
первые декреты советской власти («Об
отделении церкви от государства и школы
от церкви») и переход на григорианский
календарь, по декрету наркома 1918г., вызвали
осуждение Тихона. Это приводит к конфликту,
и церковь объявляется оплотом контрреволюции.
После окончания Гражданской Войны Советское
государство старается привлечь часть
духовенства на свою сторону и одновременно
стремится к ликвидации Московской патриархии
для того, чтобы ликвидировать самостоятельную
роль церкви. Только к концу 1927г. были решены
обе задачи: удалось обеспечить раскол
церкви и усилить преследование тех, кто
не готов был к сотрудничеству с советской
властью. Данный период является самостоятельным.
Его изучения позволяет лучше понять особенности
государственной политики в отношении
церкви, и закономерности развития самой
церкви.
Глава 1. Взаимоотношения церкви и государства
в период
революции и гражданской войны (1917-1921гг.)
- Историография проблемы взаимоотношений
власти и церкви.
Первыми авторами работ по проблемам
политики коммунистической партии и государства
в отношении религии и церкви были видные
деятели партии, соратники и ученики В.
И. Ленина, сыгравшие важную роль в проведении
антирелигиозной политики: В.Д. Бонч-Бруевич,
Е. М. Ярославский, П. А. Красиков, Н. К. Крупская,
А. В. Луначарский, И. И. Скворцов-Степанов.
Их можно отнести к основоположникам советской
историографии проблемы. Оставшееся после
них значительное историографическое
наследие носило ярко выраженный публицистический,
пропагандистский характер. Работы идеологов
можно рассматривать одновременно и как
источники для изучаемой проблемы, так
в них были определены главные задачи
государственно-церковной политики партии,
конкретные позиции по тем или иным вопросам
антирелигиозной пропаганды и атеистической
работы. Идеологические установки, заданные
в этих трудах, предвосхитили и определили
главные направления советской историографии
проблемы.
Исходя из того, что главной задачей атеистической
работы считалось раскрытие классовой
роли религии и церкви, историки-атеисты
выдвигали на первый план разоблачение
"церковной контрреволюции", "эксплуататорской"
сущности религиозных организаций, раскрытие
политической позиции духовенства. Работы
историков призваны были "помочь верующим
преодолеть религиозные предрассудки".
Поэтому основными темами стали "антисоветские"
действия духовенства, противодействие
в проведении декрета "Об отделении
церкви от государства и школы от церкви",
а также декрета об изъятии церковных
ценностей. Другой характерной чертой
историографии 20-х гг. было стремление
историков показать положительную роль
и результаты атеистической пропаганды
в отходе трудящихся от религии.
Важной чертой историографии тех лет,
определившей во многом характер исследований,
была узость источниковедческой базы.
В качестве главных источников исторических
работ использовались декреты советской
власти, письма В.И.Ленина, труды партийных
идеологов, материалы периодической печати,
отдельные послания патриарха Тихона,
свои личные наблюдения. Недоступность
основного корпуса подлинных документов
по проблеме, игнорирование документов,
исходивших не от руководства партии,
предопределили упрощенность, иллюстративность
и фрагментарность исследований. Борьбу
церкви против народа" не только в период
подготовки и проведения Октябрьской
революции, но и на протяжении последующих
лет, освещал Н.А.Амосов в работе "Октябрьская
революция и церковь". Автору свойственен
подход к церкви, как к злейшему врагу
коммунизма. Позиция духовенства в период
изъятия церковных ценностей характеризовалась
им как "бешенная антисоветская агитация",
а выступления веруюших - результат обмана
духовенства. Причины изменения позиции
патриарха Тихона объяснялись историком
попытками патриарха приспособиться к
новым условиям, чтобы сохранить религию
и церковь. Такой же взгляд на религию
и церковь был распространен в других
исторических работах этого периода.
1.2 Церковь в годы революции.
Совсем недавно в новой «Истории
СССР», издаваемой Академией наук, Н. И.
Павленко дал короткий, но интересный
и очень содержательный очерк о начале
русского церковного раскола, отмечая,
что вначале он был чисто религиозным
явлением. За границей было сделано очень
мало для дальнейшего изучения старообрядчества:
русская эмиграция была так потрясена
катастрофой царской России, что ей было
совсем не до церковных трагедий семнадцатого
года. Все же в 1930 году во Франции бывший
видный промышленник и общественный деятель
старообрядцев В. П. Рябушинский издал
весьма любопытную книгу «Старообрядчество
и русское религиозное чувство», в которой
он справедливо отмечал, что раскол произошел
не из-за спора об обряде, а из-за разногласий
о духе веры.
Все же многие стороны этого печального
разрыва в русском православии до сих
пор не вполне ясны, и историкам придется
немало поработать над их выяснением.
Чтобы понять трагедию Православной
церкви в России в ХХ веке, недостаточно
ограничиться только ее послереволюционной
историей. Необходимо взглянуть и на кризис
православия исторически, имея в виду
основы взаимоотношений между Церковью
и Государством, заложенные в эпоху императора
Константина и его непосредственных преемников.
Конец этой затянувшейся константиновской
эпохе положил декрет СНК РСФСР от 23 января
1918 года «Об отделении церкви от государства
и школы от церкви». Однако в свете последовавших
за этим декретом гонений, продолжавшихся
семь десятилетий, многим дореволюционная
эпоха и церковный «константинизм» видятся,
чуть ли не как некий «золотой век», и нередки
мечты о возвращении к нему. Поэтому необходимо
поразмыслить над сущностью «константинизма»
и над тем, к чему логически привело его
осуществление на протяжении исторического
пути России.
Внешне, если подходить формально и руководствоваться
только цифрами, Церковь вступала в революционную
эпоху как мощная организация. Официально
к 1914 году в Российской империи было 117
млн православных христиан, которые проживали
в 57 епархиях, управляемых 130 епископами,
и 50 с лишним тысяч священников и дьяконов
служили в 48 тыс приходских храмов. В ведении
церкви находилось 35 тыс начальных школ
и 58 семинарий, а также больше тысячи действующих
монастырей с почти 95 тыс монашествующих.
Более того, в последнее предреволюционное
столетие открылось в стране больше монастырей,
чем за какое-либо другое столетие в истории
России. Уровень богословской науки никогда
не стоял так высоко. Были значительные
достижения и в области православного
миссионерства особенно на территории
Аляски, Японии, Сибири и Дальнего Востока.
Хотя интеллигенция в основном оставалась
чуждой или даже активно враждебной Церкви,
возвращение в Церковь цвета русской философской
мысли, повлекшее за собой так называемый
русский религиозно-философский ренессанс,
не только имело немалое духовное значение
само по себе, но и положило начало притоку
в Церковь представителей русской интеллектуальной
элиты, хотя они и оставались меньшинством
в своей среде.
Но все эти сдвиги оказались совершенно
недостаточными в момент крушения империи.
Не имея канонического главы (патриарха)
и традиционной соборной структуры, которая
обеспечивала бы двустороннюю связь центра
с периферией, Церковь вступила в революцию
разъединенной, а с отречением царя –
формально земного главы церкви и обезглавленной.
В условиях общего распада государственности
церковь осталась без инфраструктуры,
и каждому было ясно, что виной тому монархический
абсолютизм.
Официально сторонясь политики и насилия,
согласно принципу «отдавайте кесарево
кесарю, а Божие Богу», Русская православная
церковь старалась, однако сохранить свою
автономию и былые права. Симпатии к политическим
программам заботили тогда церковь не
слишком. Отношение русского православия
к политике выразил в докладе на заседании
Поместного собора в тревожные ноябрьские
дни 1917 г. профессор С. Н. Булгаков: «Церковь
не предначертывает путей для достижения
политических задач; православное сознание
отличается от католического... В смысле
внутреннем и религиозном нельзя допустить
отделения Церкви от государства: Церковь
не может отказаться быть светом миру,
не изменив вере. И задача ее определяется
не бойкотом неугодной власти, а великой
ответственностью перед Богом за народ».
Тем временем правительство дало добро
на созыв Всероссийского Поместного церковного
собора. Здесь впервые и определились
две противостоящие друг другу точки зрения
на будущую форму управления. Одна, отстаиваемая
профессором Покровским, имела в виду
полное отделение Церкви от государства
и принятие синодально-соборной структуры
церковного управления. Сторонники другой,
возглавляемые князем Е. Трубецким и Сергеем
Булгаковым, не подвергая сомнению самый
принцип отделения, одновременно стояли
за то, чтобы за православием, как за Церковью
национальной, оставался особый статус
- primus inter pares (первая среди равных ); Церковь,
по их мнению, столь органически срослась
с народом, его культурой и государственностью,
что ее уже и невозможно оторвать от общественного
организма - национального государства.
Однако вскоре искания богословов оказались
в политических путах государства, а надежды
верующих разбились о рифы циркуляров
и декретов народных комиссаров. Советская
власть, исходя из принципа идеологической
монополии, расценило избрание Тихона
главой церкви как угрозу со стороны противостоящей
ей политической силы, видя в патриархе
преемника и носителя идей поверженного
монархизма, духовного самодержца над
верующими и непримиримого своего врага.
Страх перед объединением существовавших
тогда реальных политических противников
под церковными знаменами подгонял большевиков
к началу антирелигиозной войны, для развязывания
которой нужен был весомый и наглядный
повод.