Смерды по «Русской Правде»

I курс

факультет романо-германской филологии

группа 104(3)

Веретина Екатерина

        

       

        Доклад на тему: Смерды по «Русской Правде»

 

 

     Смерд (мн. смерды) — категория населения по «Русской правде», крестьянин на Руси IX—XIV веков, земледелец. Был изначально свободным (в отличие от холопа), но по мере развития поместной системы постепенно закрепостился.

Смерд в знаменитой речи Владимира  Мономаха имеет небольшой индивидуальный участок земли, который он и обрабатывает своей лошадью.

     Смерды наименование феодально-зависимых крестьян в Древней Руси и в некоторых других славянских странах.  
 
     В отличие от раба, смерд в 11—12 вв. имел свое имущество, платил штраф за совершенные проступки. Юридически он был неполноправен; убийство смерда наказывалось таким же штрафом, как и убийство холопа. Его выморочное имущество наследовал князь. Русская правда запрещала "пучить" (пытать при судебном разбирательстве) смерда "без княжа слова". С начала 12 в. земли, населенные смердами, передаются в собственность отдельным феодалам. На протяжении 12—13 вв. упоминания о смердах сохранились в источниках, повествующих о событиях в Галицко-Волынской и Новгородской землях. В некоторых случаях термином "смерд"в этот период обозначалось, по-видимому, все сельское население той пли иной местности. Смерды Новгородской и Псковской земель 14—15 вв. выступают в источниках как крестьяне-собственники, владеющие землей коллективно (общинами) или индивидуально и обладающие правом свободно отчуждать свои наделы. Но их личная свобода ограничена: им запрещен переход на чужую территорию или под патронат князя, а князю запрещено принимать от смерда жалобы на "господу". Смерды должны были исполнять также определенные повинности ("дани", "работы") в пользу города как коллективного феодального сеньора.

     ¹Борис Греков пишет: «Классическое изображение смерда-земледельца в речи Владимира Мономаха на Долобском съезде (1103 г.) нам хорошо известно. Здесь смерд изображается в качестве мелкого непосредственного производителя, владеющего орудиями сельскохозяйственного производства, усадьбой, инвентарем живым и мертвым и пр. Смерды -самая многочисленная группа населения Киевской и Новгородской Руси. Все они прежде всего земледельцы». Согласно мнению советского историка Б. Д. Грекова, смерд — это член сельской общины, но зависимый непосредственно от князя крестьянин в Киевской Руси в период XI—XIV веков. Текст «Русской правды», однако, не дает оснований для такой трактовки. Ни в одном из случаев употребления термина «смерд» нет ни единой привязки к реалиям, относящимся к древнерусской общине-«верви» (равно как и наоборот).

     Также Б. Греков пишет о таком термина как словенин и расшифровать этот термин очень нелегко. Несомненно, кроме национального признака, ему присущи и социальные черты. Иначе трудно понять вообще весь перечень и, в частности, сопоставление словенина с изгоем. Но все-таки термин "Словении", поставленный в "Правде" рядом с "изгоем", этим сравнением не разрешается. Мы не можем точно ответить на вопрос, кто такой "Словении" "Правды Русской". Не разумеется ли под словенином представитель массы, населяющей деревню, т. е. смерд, член соседской общины?

     Слово «смерд», согласно М. Н. Покровскому, служило общим названием массы сельского населения, стоявшего «ниже хотя бы и самого низкого разряда горожан». Смерды находились в специальной зависимости либо от князя, либо от веча. Однако, с другой стороны, смерд «является перед нами со всеми чертами юридически свободного человека». М. Н. Покровский решительно возражал против попыток изобразить смерда в качестве «княжеского крепостного» или «государственного крестьянина». Подобные попытки он считал модернизацией социальных отношений, бывшей «логическим последствием модернизации княжеской власти: представляя себе древнерусского князя как государя, трудно было иначе формулировать отношение к нему смердов». М. Н. Покровский думал, что смерд относился к князю как подданный: «смерд был именно „подданным"... в смысле человека под данью, который обязан платить дань. Смерд — это „данник" — вот его коренной признак». По существу, смерд и данник — синонимы.

     Свободным человеком, обладавшим очень обширными гражданскими правами, рисовал смерда Н. А. Рожков. Смерд — именно свободный, а отнюдь не «крестьянин — арендатор княжеской земли, отбывавший на князя барщину и получавший от него инвентарь», как предполагали некоторые ученые. Каковы главнейшие права смердов? Это, во-первых, право на личную свободу и, во-вторых, право собственности на движимое и недвижимое имущество. К числу обязанностей относились: военная служба, уплата дани, торговых и судебных пошлин, предоставление «корма» различным должностным лицам при исполнении ими служебных поручений.  Смерды объединялись, по Н. А. Рожкову, в кровные (с примесью чужеродцев) союзы — верви.

     ²Юшков пишет о том, что слово «хопъ», встречающееся в статьях, - несомненно ошибка, вместо «холопъ». В Археографическом списке читаем: «А в смердъ  и в холопъ». Тихомиров констатирует факто о том, что некоторые историки читали это место, как « а в смердьи в холопъ», и вели спор о холопе смерда, смердьем холопе, но тогда непонятно , почему в княжеском законодательстве упомянут смердий холоп (как думает Сергеевич), а нет ни княжеского смерда, ни княжеского холопа, составляющих основную рабочую силу княжеского хозяйства.  Между тем, указанное чтение могло зависеть от того, что при отсутствии в древних рукописях разделения на буквы и близости написания двух используемых  букв в этом слове писец Археографического списка по-своему понял текст. Так его поняли и составители Пространной правды (статья 13), где читаем: «а за смерди холопъ».

     В литературе по поводу этого чтения имеются решительные разногласия. Гетц переводит «за смердьего холопа» (как обычно следуя Сергеевичу); Б.Д. Греков и С.В. Юшков отвергают такое толкование. Соглашаясь в основном с Юшковым, Тихомиров отмечает, что в летописи смерды и холопы также ставятся в одно положение.  В княжеском хозяйстве, о котором говорит Правда Ярославичей, положение холопов и смердов, работавших на земле, было почти одинаковым. Впрочем, под «смердьим холопом» нет необходимости понимать какого-то холопа, принадлежавшего смерду. «Смердий холоп» - это тот холоп, который занят в хозяйстве и выполняет работу смерда, то есть обрабатывает землю.

     Сложный и спорный вопрос о древнерусских смердах неотделим от общей темы характеристики сил, на которые опиралось личное и не зависящее от вечевой общины положение и влияние князя в земле – княжению.  А. Е. Пресняков толкует статьи Русской Правды о наследстве смердов. По его мнению, надписание этих статей – 117-й и 118-й Пространной Правды в различных списках различно. Одно, о наследстве, может быть отнесено ко всем следующим статьям, трактующим о наследстве, другие выделяют тему ближайшего текста двух статей. А гласит она так: «Если смерд умрет, то наследство переходит князю; если у него будут дочери, то часть переходит к ним; если дочери будут замужем, то часть наследства к ним не переходит».  В этом тексте М. Ф. Владимирский-Буданов видит печальное преимущество в порядке наследования смердов, отличающее его от того, какой существовал для бояр и «людей».  
 
     В. И. Сергеевич, предпочитая и тут чтение списка Дубенского, признает это положение общим правилом о судьбе выморочных имуществ, отрицая связь между ним и следующими словами о «части», даваемой дочери.  
 
     Существенные различия встречаются в понимании не только взаимного отношения наших статей и широты их значения, но и самого их смысла. Идет ли речь при «безатщине» смерда об отсутствии у него сыновей или детей обоего пола? Что такое «часть» незамужней дочери?  
 
     Рассматривая статью о дочерней части как независимую от условий выморочности, В. И. Сергеевич признает ее противоречащей. Противоречие в том, что другая статья отрицает за дочерью право на часть в наследстве, а 118-я, по мнению В. И. Сергеевича, вводит «византийское начало», назначая дочери часть, равную части братьев, подобно тому как ст. 123 говорит о части жены, равной, по тому же толкованию, части детей. Такое толкование делает неизбежным признания имущества смерда выморочным при отсутствии у него сына. При таком понимании стаей о смердьем наследстве перед нами встает аналогия их со статьями о наследстве бояр-дружинников. Но там право князя на безатщину княжного мужа представлялось естественным объяснить из особенностей всего строя дружинных отношений, выросших из такого исторического корня, как княжной двор – огнище. Но как могло возникнуть право князя на безатщину смерда, умершего без сына-наследника? В. И. Сергеевич дает простой ответ. Речь, по его мнению, идет о смерде как о подданном, смерде в широком смысле слова и о праве князя на всякое имущество, оказавшееся выморочным в земле-княжении.

     Среди советских историков нет единого мнения относительно социального положения смердов в Киевской Руси. Одни исследователи считают смердов свободными людьми. При этом большинство специалистов причисляет их к свободным крестьянам-общинникам. Но существует и другое мнение, по которому смерды, будучи лично свободными, представляли собой особую группу древнерусского населения, близко стоявшую к князю и находившуюся под княжеской защитой и опекой. Являясь княжескими людьми, они, согласно этому мнению, находились между свободным крестьянством и низшим разрядом свободного княжеского министериалитета.

     Многие ученые под смердами имеют в виду всех крестьян Руси: и свободных и зависимых. Наконец, немало и таких историков, которые усматривают в смердах отдельную категорию зависимых земледельцев, причем их зависимость одни наблюдают только по отношению к государству и князю, а другие — к частным владельцам вообще: князьям, боярам, духовным чинам.

     Различие суждений по смердьему вопросу обусловлено чрезвычайной скудостью данных, проливающих свет на историю смердов в Древней Руси.

     Письменные памятники сохранили сведения о смердах, живших и на территории древнерусских земель, т. е. о «внутренних смердах». Изучение этих сведений приводит к мысли о зависимом состоянии внутренних смердов. Перед нами особый разряд сельского населения, а не его совокупность, в чем нас убеждает еще и то, что местное свободное население Древней Руси дани своим князьям не платило. О смердах же источники говорят как о данниках. Смерды, в отличие от частновладельческой челяди, вели свое хозяйство. При наличии сыновей они могли завещать им свое имущество. Смерды платили князю «продажу», что выделяло их из остальной массы рабов. Наделение смердов некоторыми правами сравнительно с обычной челядью находит объяснение прежде всего в обязанностях, которые лежали на них. Так, пленников древнерусские князья использовали для защиты границ. Смерды поставляли лошадей для походов в половецкую степь.

     ³Слово смерд («смерд», «смурд», «сморд», «смордон») имеет индоевропейское происхождение в значении «человек», «зависимый человек», «обычный человек».

     Уничижительный глагол — смердить (смердеть), из выражения «смердячий» ранее подразумевающего человека зависимого и несвободного, в наше время обозначает нечто пахнущее, вонючее (смрад).

     В некоторых деревнях европейской части России вплоть до начала ХХ века топили «по-чёрному» — печами без труб, выпуская дым через волоковые окошки изб. Дым от костра за один вечер даёт стойкий специфический запах дыма, так что можно себе представить, как пахло от смерда, живущего в такой избе.

     ⁴Иное толкование. Смерд  человек из черни, подлый (родом), му жик, особый разряд или сословие рабов, холопов; позже крепостной. Городские смерды, наймиты, домовая прислуга; сельские смерды, изорники, нанимающие землю по условию. Земцы, своеземцы, земецкие сидели на своих землях; сябры на своих общественых; смердына чужой. 

⁵Статьи из Русской правды.

21. За убийство княжеского тиуна 80 гривен, а за старшего конюха при стаде также 80 гривен, как постановил Изяслав, когда дорогобужцы убили его конюха.

22. За княжеского сельского старосту  или за полевого старосту платить  12 гривен, а за княжеского рядовича 5 гривен.

23. А за убитого смерда или  холопа 5 гривен.

24. Если убита рабыня-кормилица  или кормилец, то 12 гривен.

31. За истязание смерда, без княжеского  повеления, за обиду 3 гривны.

71. Если смерд подвергнет муке  смерда без княжеского суда, то  заплатит 3 гривны продажи (князю)  и потерпевшему за муку гривну  денег.

72. За истязание же огнищанина  платить 12 гривен продажи и  гривну (потерпевшему) за муку.

Равная плата "за муку" смерду и огнищанину (княжескому слуге) назначена  потому, что имеется в виду слуга-холоп, за убийство которого взималось 12 гривен (ст. II), в то время как за убийство тиуна огнищного или конюшего взимали двойную виру - 80 1ривен (ст. 10).

85. Если смерд умрет (не оставив  сыновей), то задница вдет князю;  если после него останутся  незамужние дочери, то выделить (часть  имущества) им; если же дочери  замужние, то им не давать части  наследства.

Статьи 102-104 о холопах в отличие  от ст. 52 и 57, где говорится о насильной продаже в холопы беглого закупа или закупа-вора, перечисляют законные основания и процедуру "добровольного" поступления в холопы разорившихся смердов или горожан, толкаемых на этот шаг крайней чуждой, угрозой голодной смерти человека и его семьи. 

 

Используемая литература:

Пресняков А.Е. Княжное право в древней Руси.  Лекции по русский истории, 1993г.

Греков Б.Д. Киевская Русь, 1953г.

Тихомиров М.Н. Пособие для изучения Русской Правды, 1953г.

Большая Советская Энциклопедия, 1969-1978гг.

Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка, 1863-1866.

¹ Греков Б.Д. Киевская Русь, 1953г.

² Пресняков А.Е. Княжное право в древней Руси.  Лекции по русский истории, 1993г.

³ Большая Советская Энциклопедия, 1969-1978гг.

⁴ Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка, 1863-1866.

⁵ Тихомиров М.Н. Пособие для изучения Русской Правды, 1953г.