СССР В1930-х годах. Установление тоталитаризма

В этих условиях Сталин был  вынужден отойти на более трезвые  позиции. Было объявлено о замедлении темпов роста тяжелой индустрии  и о намерении в ближайшем  будущем ускорить развитие промышленности, производящей предметы потребления. Сталин специально подчеркнул, что главной  задачей предстоящей второй пятилетки  является не новое строительство, а  освоение уже построенных заводов  и фабрик. Большее внимание стало  уделяться повышению уровня жизни, в частности, в 1935 г. было отменена карточная  система.

Некоторое улучшение положения  народа позволило в какой-то мере поднять его трудовую активность. Это проявилось в развертывании  «стахановского движения». В августе 1935 г. рабочий одной из шахт Донбасса А. Стаханов по предложению местной  партийной организации показал  пример рекордной добычи угля, превысив прежнюю норму в 14 раз. В различных  отраслях экономики появились последователи  А. Стаханова: металлург М. Мазай, машинист П. Кривонос, кузнец А. Бусыгин, фрезеровщик И. Гудов, ткачихи Евдокия и Мария Виноградовы и тысячи других. Сами по себе это были, бесспорно, талантливые, честные и самоотверженные люди. Энтузиазм «стахановцев», несомненно, способствовал повышению производительности труда. Однако это был временный эффект. Рекорды «стахановцев» не могли компенсировать таких типичных для нашей экономики явлений, как отсутствие материальной заинтересованности у основных масс рабочих, низкая дисциплины, плохая организация труда.

Всячески поощряя «стахановское  движение», власти, помимо прочего, стремились расширить социальную опору режима, создать слой привилегированных  рабочих. Постепенно «стахановцы» превратились в своеобразную касту, резко отличавшуюся по своему уровню жизни от рядовых рабочих: они получали очень высокую зарплату, хорошие квартиры, иногда — автомобили. Об их благосостоянии может свидетельствовать следующий факт: во время Великой отечественной войны знаменитый машинист Н. Лунин смог и подарить фронту целую эскадрилью боевых самолетов!

Однако вскоре полоса уступок  реализму, смягчения политики закончилась. Во второй половине 30-х гг. начинается «большой террор».

Итоги индустриализации

За годы первых пятилеток  уровень промышленного развития СССР значительно вырос. По абсолютным объемам промышленного производства СССР в конце 30-х гг. вышел на 2-е  место в мире после США (в 1913 г. – 5-е место). Если в 20-е гг. СССР отставал по производству продукции на душу населения от развитых стран в 5 –10 раз, то в конце 30-х гг. – в 1,5 – 4 раза. В 30-х гг. СССР стал одной из трех – четырех стран, способных  производить любой вид промышленной продукции. Возникли целые новые  отрасли — производство автомобилей, тракторов, самолетов и т.д.

Однако, значение всех этих достижений во многом обесценивается следующим: высокие темпы индустриального роста были получены чрезмерно дорогой ценой, за счет беспощадной эксплуатации всех ресурсов страны; во-вторых, несмотря на все эти жертвы, в стране так и не удалось сформировать современную экономическую структуру. Успехи в основном в тяжелой промышленности: прежде всего военной. Все остальные отрасли только начали переход к машинному производству.

Не менее важны социальные последствия индустриализации –  ликвидация «несоциалистических укладов». Это означало полное утверждение в нашей стране системы огосударствления, первые шаги к которой были сделаны после октября 1917 г. Не случайно, что Сталин назвал все эти преобразования «второй революцией» (после «Великого Октября») или «революцией сверху» (имея в виду, что по своим масштабам и глубине они были равнозначны революции, но были проведены самим режимом).

3. Политическая система сталинизма

Историки и философы спорят о характере изменений, происшедших  на рубеже 20-30 годов, характере возникшей  политической системы.

Известно, что непродуманная  и неподготовленная коллективизация  сельского хозяйства в СССР привела  к его упадку. С самого начала коллективизация сопровождалась уничтожением немалой части инвентаря, массовым забоем скота и другими негативными  явлениями, но главным в этом смысле были результаты «раскулачивания» и  депортации нескольких миллионов крестьян, отнесённых к разряду «сельских  кровопийц».Это были, как правило, состоятельные сельские жители, наиболее хозяйственные, лучше других знавшие «секреты» получения высоких урожаев и максимальных надоев молока. Это не могло пагубным образом на отразиться на сельскохозяйственном производстве. Но существовал ещё один фактор, способствующий тому, что коллективизация спустя короткое время привела к сильнейшему голоду в ряде районов страны, прежде всего на Украине, Северном Кавказе и в Поволжье, -экспорт хлеба за рубеж. Плановые задания на вывоз зерна постоянно корректировались в сторону увеличения. В некоторых работах последних лет, где речь идёт о голоде 1932-1933 гг ., высказывалось мнение, будто размеры валютных поступлений от экспорта хлеба были незначительны сравнительно с доходами от продажи за рубеж нефти, древесины и мехов. Эта точка зрения нередко фальсифицировалась. Другое дело цифры, фигурировавшие в материалах политбюро,- им можно верить. Вот каковы были, например, намётки на валютные поступления от экспорта, представленные на заседание 16 января 1932 г.: по хлебу 167,9 млн.руб., по нефти - 85,9 млн.руб., по лесу - 98,7 млн.руб. Выручка от вывоза хлеба планировалась таким образом намного выше, чем от других важнейших статей экспорта. Следует учесть, что столь крупные суммы от экспорта зерна СССР получал, несмотря на значительное снижение на хлеб на мировых рынках вследствие экономического кризиса, сопровождавшегося невиданной безработицей и падением з/платы, что катастрофически снизило покупательскую способность населения. В 1932-33 гг. кризис был уже на исходе, но особенно тяжело его последствия сказывались именно в это время. Но ни в одном документе политбюро, относящемся к данному сюжету, не говорилось о голоде, принявшем в некоторых регионах чудовищные масштабы и формы. Слова «голод» как огня, избегали и местные партийные органы, обращавшиеся в ЦК ВКП(б) за помощью. И хотя Сталин и его окружение прекрасно знали, каково истинное положение с продовольствием, они и в 1932-1933 гг. продолжали всемерно расширять экспорт сельхозпродуктов, обрекая тем самым миллионы соотечественников на голодную смерть.

Голод вызвал в конце 1932-1933 гг. новую волну депортаций крестьян. Она касалась тех сельских жителей, которые якобы саботировали сев  и другие сельскохозяйственные работы, являясь будто бы кулаками (хотя все, кого можно было хотя бы формально зачислить в таковые, уже давно находились на крайнем Севере, если, конечно были в живых). Саботаж, по-видимому заключался в том, что крестьяне, дабы не погибнуть, использовали в личных целях некоторую часть посевного материала. С начала августа 1932 г. Действовал пресловутый закон «О хищениях социалистической собственности» , прозванный в народе «законом о колосках», на основании которого многие были расстреляны, а другие осуждены на длительное заключение, в том числе немало женщин, которые пытались спасти своих детей от голодной смерти. Но и этого было, видимо, недостаточно, и возобновились депортации.

Они начинались с решения, принятого политбюро 21 ноября по предложению  первого секретаря Северокавказского  крайкома партии Б.П.Шеболдаева и Кагановича, о выселении из края 2 тыс. «кулацких» семей, причём предписывалось действовать в этом отношении оперативно: затем последовали многочисленные акции такого же рода, касавшиеся других областей и краёв европейской части СССР. Высылки коснулись и Украины, где насчитывалось достаточно много «отстающих» по проведению весенних и осенних посевных компаний, а ещё более - по хлебозаготовкам- районов. Так, из Одесской области было депортировано 500 крестьянских семей, из Черниговской - 300, из Харьковской - 500 и т.д. Подобные мероприятия призваны были действовать устрашающе, экономический же их эффект мог быть только отрицательным.

Сам собой напрашивается  вопрос: нужна ли была коллективизация  в СССР ?

В современных публикациях  определились три точки зрения по этому вопросу. Часть исследователей и публицистов безоговорочно  отрицают правомерность коллективизации, утверждая, что она свернула крестьянство с естественного исторического пути, продвигаясь которым по вехам, проложенным Столыпиным, Россия сформировала бы мощный сельскохозяйственный фермерский сектор. Другие исследователи считают, что столыпинский путь фермеризации сельского хозяйства России был слишком тяжёлым и длительным, так как сопровождался разрушением общины, разорением большинства крестьян и порождал чрезвычайно сложную проблему помещичьей земли, вокруг которой разгоралась всё более острая борьба. Наконец, часть специалистов утверждает, что само российское крестьянство в силу исторической традиции, экономической слабости, натурального производства, плохой вооружённости сельскохозяйственным инвентарём и скотом вряд ли могло в обозримый срок модернизировать производство и поэтому коллективизация была объективно необходима для большинства бедноты и середняков. Однако, и это важно, независимо от своего отношения к коллективизации, все исследователи считают, что её нельзя было проводить столь быстрыми темпами, включая в колхозы всё сельское население и применяя насилие.

В конце 20-х гг. в СССР было немало противников немедленной  и быстрой коллективизации крестьянских и казачьих хозяйств, которые убедительно  аргументировали свою точку зрения.

Социальной опорой Сталина  являлась партийная и советская  номенклатура, часть революционно-авантюристически настроенных коммунистов, стремящихся к быстрейшему утверждению новых социалистических отношений, также настроенная часть комсомольской молодёжи, рабочих, крестьян-бедняков. Достаточно широкая социальная база обеспечила необходимый напор в социалистических преобразованиях в городе и деревне.

Этот авантюристический  курс решительных и быстрых социалистических преобразований, конечно же , имел множество противников среди крестьян и рабочих, и поэтому натолкнулся на их либо пассивное, либо активное сопротивление в форме антиколхозных и антисоветских мятежей.

Примерно в 1937-1938 гг. сплошная коллективизация страны была завершена.

Ломка социальных отношений  сопровождалась разрушением производственных сил, гибелью миллионов голов  рабочего и продуктивного скота, главное же - разрушением человеческих отношений и крахом светлых идеалов  социализма.

Пережив чудовищное падение  производства в 1932 г., голод, унесший  миллионы жизней, советская деревня  в годы второй пятилетки постепенно выкарабкивалась из трудностей.

Созданное крупное коллективное производство в годы второй и последующих  пятилеток продемонстрировало ряд  экономических и социальных преимуществ. За годы коллективизации было построено  к 1937 г . 5818 машинно-тракторных станций, в которых сосредоточилось 365,8 тыс. Тракторов, 104,8 тыс. Комбайнов, тысячи других машин. Производительность труда с 1928 по 1940 г. увеличилась на 71 %.

Существенно сократилась  занятость населения в сельском хозяйстве : с 80% в 1928 г. до 54% в 1940 г. Высвободившееся  население ( 15-20 млн.чел.) перешло в промышленность.

Изменилась структура  посевных площадей, было резко увеличено  число технических культур, столь  необходимых для промышленно  развитой страны (заметно возросло производство сахарной свеклы, хлопка, картофеля, подсолнечника). В стране производилось минимально достаточное количество хлеба,превышавшее объём его производства до коллективизации.

Все эти даже благоприятные  изменения в организации производства не дают представлений о сути изменений  в самом крестьянстве, в крестьянском мировидении.

Поддавшись призывам к  вступлению в колхозы и обобществлению средств производства, оно фактически оказалось обмануто, так как было отчуждено от средств производства и утратило всякое право на них. Был нанесён мощный по крестьянскому чувству собственника, так как крестьяне были лишены права распоряжаться результатами своего труда - производственной продукцией, судьбу которой стали решать местные партийные и советские власти. Формально считавшиеся (по Уставу сельхозартели ) хозяевами колхоза, колхозники фактически решали второстепенные вопросы жизни и быта коллектива, поскольку решение всех принципиальных вопросов оказалось в руках руководящих партийных и советских органов. Колхозник потерял даже право самостоятельно решать вопрос о том, где он хотел бы жить и работать, на это требовалось разрешение властей. Сами колхозы, утратив большинство свойств сельскохозяйственной артели, превратились в своеобразное государственное предприятие, подчинённое местным органам власти и партии.