Великая Отечественная война в мемуарах военачальников

  Одновременно с  формированием частей народного  ополчения и воинских отрядов  Ленинградские областной и городской комитеты партии по указанию ЦК ВКП(б) в 1941 году создали около 400 партизанских отрядов общим количеством не менее 14 тысяч человек. Эти отряды были направлены в районы Пскова, Нарвы, Луги и в другие места. По партийной мобилизации в войска Ленинградского фронта влилось более 12 тысяч коммунистов - это были лучшие силы партии. 10 тысяч человек стали политбойцами. Партийным словом и личным примером они вдохновляли воинов на бесстрашное выполнение долга перед Родиной.

Ни массовые жертвы, ни постоянные чрезмерно напряженные  бои не сломили боевой дух и доблесть защитников города Ленина. Ленинградцы, воины фронта и флота предпочитали смерть в борьбе с врагом, нежели сдать город врагу…

По ходу операции наблюдательный пункт командующего 2-й ударной  армией, где мы находились, переместился в район Рабочего поселка № 1. Я увидел, с какой радостью бросились навстречу друг другу бойцы фронтов, прорвавших блокаду. Не обращая внимания на артиллерийский обстрел противника со стороны Синявинских высот, солдаты по-братски, крепко обнимали друг друга. Это была воистину выстраданная радость!....

Тот факт, что ленинградцы, находясь свыше одного года в блокаде, смогли подготовить для войск фронта так много боеприпасов, свидетельствует о том, что противнику не удалось подавить боевой дух славных сынов и дочерей города и парализовать работу промышленности.

Прорыв блокады продемонстрировал великую силу морально-политического единства советского общества, дружбы народов нашей Родины. Под Ленинградом сражались представители всех национальностей Советского Союза, проявившие беспримерную храбрость и массовый героизм. За мужество и отвагу в боях по прорыву блокады около 22 тысяч воинов Ленинградского, Волховского фронтов, Краснознаменного Балтийского флота и Ленинградской зоны ПВО были награждены боевыми орденами и медалями, а наиболее отличившиеся удостоены высокого звания Героя Советского Союза».

5. Под Сталинградом

Мемуары Маршала  Константина Рокоссовского

Рокоссовский Константин Константинович (1896-1968). В 1940 г. награжден орденом  Красного Знамени. Маршал советского Союза, Маршал Польши дважды Герой Советского Союза, 7 орденов Ленина, орден «Победы», 6 орденов Красного Знамени, ордена Суворова и Кутузова 1-й степени, медали и иностранные ордена. Командовал Парадом Победы 24 июня 1945 г. в Москве.

Командный пункт Сталинградского  фронта располагался недалеко от берега Волги. Наспех вырытые землянки не могли защитить ни от снарядов, ни от дождя: сквозь тонкое земляное перекрытие текли мутные струйки. Место крайне неудачное: открытая лощина свободно просматривалась с воздуха. В дневное время КП демаскировался движением людей, машин и повозок.

Поздно вечером сюда приехал Гордов. Доложил Жукову, что приказал войскам перейти  к обороне. Неудачу наступления  он объяснил недостатком артиллерии, минометов и боеприпасов, а самое  главное — плохой организацией операции. Спешка не давала возможности наладить взаимодействие, войска вводились в бой без достаточной подготовки и по частям.

— Кто виноват в  этом? — спросил Жуков.

Гордов ответил: он докладывал, что времени на подготовку операции недостаточно, но не смог добиться переноса срока наступления. Судя по всему, Георгий Константинович и сам пришел к выводу, что наскоками действовать нельзя: это не даст положительного результата. Противник был достаточно силен и мог не только отразить наше наступление, но и сам еще продолжал атаковать то в одном, то в другом месте. Он шел на любые жертвы, чтобы полностью овладеть Сталинградом, и бои там почти не прекращались.

Было совершенно ясно, что рассчитывать на успех можно  лишь в том случае, если наступательная операция будет тщательно подготовлена и обеспечена необходимыми для этого средствами, конечно, в возможных в то время пределах. Гордов и высказал именно эти предложения.

Жуков приказал мне принять  командование Сталинградским фронтом (который вскоре был переименован в Донской, а Юго-Восточный — в Сталинградский). Я заявил Георгию Константиновичу, что признаю обоснованность выводов Гордова, и попросил предоставить мне возможность самому командовать войсками в духе общей задачи, поставленной Ставкой, сообразуясь со сложившейся обстановкой.

— Короче говоря, — улыбнулся  Жуков, — хотите сказать, что мне  здесь делать нечего? Хорошо, я сегодня  же улетаю.

Действительно, в тот  же день он отбыл в Москву. Вступив  в командование, я начал знакомиться  с войсками. В то время в состав Донского фронта входили: 63-я армия под командованием генерала В. И. Кузнецова, которая занимала участок по левому (северному) берегу Дона протяжением свыше 200 километров и удерживала небольшой плацдарм в районе Верхнего Мамона на южном берегу; 21-я армия под командованием генерала А. И. Данилова, располагавшаяся тоже по северному берегу на рубеже протяжением до 150 километров с плацдармом на южном берегу в районе Еланская, Усть-Хоперская, Серафимович; 4-я танковая под командованием генерала В. Д. Крюченкина, занимавшая участок на северном берегу и в междуречье Волга — Дон протяжением 30 километров; 24-я армия под командованием генерала И. В. Галанина, оборонявшаяся в междуречье на участке в 50 километров; 66-я армия под командованием генерала Р. Я. Малиновского, тоже занимавшая рубеж в междуречье протяжением 20 километров и упиравшаяся своим левым флангом в Волгу.

Таким образом, две армии  занимали оборону на широком фронте, растянувшись вдоль реки, а три  армии продолжали вести активные действия в междуречье, нависая с  севера над основной группировкой немецко-фашистских войск, прорвавшихся к Волге.

В состав Сталинградского  фронта (бывший Юго-Восточный), которым  командовал генерал А. И. Еременко, вошли 62-я армия генерала В. И. Чуйкова (оборонялась  в самом городе, будучи отрезанной на севере и на юге вышедшими к Волге войсками противника), 64-я армия генерала М. С. Шумилова, 57-я армия генерала Ф. И. Толбухина и 51-я армия генерала Н. И. Труфанова, оборонявшаяся на широком фронте к югу от озера Барманцак.

Все соединения Донского фронта после длительных боев были малочисленными. Пополнений мы почти не получали: по решению Ставки они направлялись на формирование новых соединений в тылу.

К концу сентября противник втянул в сражение все свои силы, а намеченной цели не добился. Группа войск «А» вела тяжелые бои у подножий Кавказского хребта, где и застряла, натолкнувшись на решительный отпор наших войск. К тому же ей пришлось выделить соединения 4-й танковой армии для усиления группы армий «Б», которая увязла в междуречье Волга — Дон, втянувшись здесь в тяжелые бои, навязанные ей советским командованием. Таким образом, гитлеровцам не удалось ни овладеть Кавказом, ни выйти к Волге на всем протяжении от Сталинграда до Астрахани. Гитлеровское командование, как и в 1941 году, просчиталось, недооценив сил и возможностей Советского Союза. Наступил момент, когда немецко-фашистскому командованию при здравой оценке ситуации следовало бы подумать о том, как выйти из критического положения. Оно не сделало этого. А паши Ставка и Генштаб, как и в решающий момент битвы под Москвой, правильно оценили назревшую возможность нанести сокрушительный удар по зарвавшемуся врагу.

Как я уже говорил, войсками Донского фронта удерживались два плацдарма  на южном берегу Дона. Они имели  для нас большое значение. Враг не раз пытался сбросить наши части оттуда, и этот участок фронта был довольно активным. Жаркие бои проходили и на участках 24-й и 66-й армий, располагавшихся в междуречье. При малейшей попытке противника усилить нажим на защитников Сталинграда наши части переходили в наступление, с тем, чтобы облегчить положение 62-й и 64-й армий, оборонявшихся в самом городе. Этим мы отвлекали на себя значительную часть сил противника и вынуждали его держать в междуречье свою основную группировку. Опасаясь удара в тыл войскам, действовавшим против Сталинградского фронта, гитлеровское командование сосредоточило в междуречье наиболее надежные немецкие соединения, в то время как южнее, на рубеже озер, стояли румынские части (6-го армейского корпуса).

Нам с начальником штаба Малининым пришлось немедленно включиться в работу. Обстановка не позволяла сразу же вносить какие-то решительные изменения, но как только бои приняли затяжной характер, мы стали кое-что переделывать по-своему. Прежде всего, нужно было упорядочить управление войсками. Оставлять КП фронта всего в восьми километрах от переднего края, причем на фланге, при протяженности фронта свыше 400 километров, было нецелесообразно. Мы перевели командный пункт в Малую Ивановку, ближе к центру. Затем я приступил к ознакомлению с войсками, начиная с правого фланга, с 63-й армии. Резко бросалась в глаза малочисленность частей. Если еще подразделения специальных войск (артиллерийские, инженерные, минометные) были укомплектованы примерно наполовину, то стрелковые полки—всего на 40, а то и на 30 процентов. Так называемых штыков не хватало катастрофически.

Я побывал на командных пунктах  дивизий, полков. Добрался до КП батальона, но и здесь не удалось встретиться  с командармом. Сказали, что он находится  в одной из рот. Я решил отправиться туда.

Нужно сказать, что в  этот день здесь шла довольно оживленная артиллерийско-минометная перестрелка, и было похоже на то, что противник  подготавливает вылазку в ответ  на атаку, проведенную накануне войсками армии. Где в рост по ходу сообщения, а где и согнувшись в три погибели по полузасыпанным окопам, добрел я до самой передовой. Здесь и увидел среднего роста коренастого генерала. После церемонии официального представления друг другу и краткой беседы я намекнул командарму, что вряд ли есть смысл ему лазать по ротной позиции, и порекомендовал выбрать более подходящее место, откуда будет удобнее управлять войсками. Родион Яковлевич Малиновский замечание выслушал со вниманием. Угрюмое лицо его потеплело…

Войска фронта прочно закрепились и вели активную оборону, нанося удары то на одном, то на другом участке создавая для противника напряженное положение, не позволявшее ему перегруппировывать силы. Эти действия вытекали из основной директивы Ставки, требовавшей прочно удерживать рубеж по реке Дон и все плацдармы на ее южном берегу, а контрударами в междуречье помочь Сталинградскому фронту удержать Сталинград. В самом городе не прекращались бои. 62-я армия, защищавшая город, отражала одну атаку за другой, борясь буквально за каждый дом. Противник, стремясь во что бы то ни стало овладеть развалинами города, вводил сюда все новые войска, не считаясь с потерями.

Командование Сталинградского  фронта пыталось всемерно усилить 62-ю  армию. Ставка присылала под Сталинград стрелковые, танковые и артиллерийские части. Большинство их немедленно перебрасывалось  через Волгу в город. Кое-что  перепадало и Донскому фронту. По это пополнение не могло возместить потери, которые мы несли в контратаках.

Противник в городе уже  в трех местах прорвался к Волге. Учитывая тяжелое положение 62-й армии, Ставка приказала провести в октябре  наступательную операцию. К этому  привлекались войска двух фронтов. Наш Донской активными действиями с плацдармов на Дону должен был сковать врага, с тем чтобы он не смог перебрасывать подкрепления в район Сталинграда. В это время наша 24-я армия своим левым флангом во взаимодействии с 66-й армией должна была разгромить вражеские части севернее города и соединиться с войсками 62-й армии Сталинградского фронта. Для этой операции нам разрешалось использовать семь стрелковых дивизий, прибывавших из резерва Ставки. Никаких дополнительных средств усиления (артиллерия, танки, самолеты) фронт не получал. В этих условиях трудно было рассчитывать на успех. Группировка противника опиралась здесь на хорошо укрепленные позиции.

Поскольку главная роль в предстоявшем наступлении отводилась 66-й армии, я переговорил с Малиновским.

Тот стал меня упрашивать не направлять в бой семь новых  дивизий:

— Только напрасно потеряем их.

На наше счастье, к  намеченному Ставкой сроку из семи дивизий мы получили только две. Они и были переданы 66-й армии. Остальные запоздали, и мы оставили их в резерве фронта. Впоследствии они сыграли большую роль.

Как и следовало ожидать, наступление было безуспешным. Войска Донского фронта не смогли прорвать оборону  противника. Наступление Сталинградского  фронта тоже не достигло поставленной цели. И все же противник был вынужден удерживать свою группировку в междуречье, а это оказывало большое влияние на дальнейший ход событий под Сталинградом.

Неприятельским войскам  пришлось топтаться на месте. Они  не могли продвинуться ни на Волге, ни на Кавказе. Безмерно растянувшиеся коммуникации доставляли врагу все больше хлопот...

Воспользовавшись сложившейся  обстановкой, советское командование приступило к подготовке мощного  контрнаступления. Оно должно было начаться — мы об этом догадывались — одновременно с северного и южного флангов. Для осуществления плана нужно было задержать на некоторое время главную группировку немецких войск в междуречье Волга — Дон. Это достигалось активными действиями войск Донского и Сталинградского фронтов в районе Сталинграда. А тем временем производилась соответствующая перегруппировка и сосредоточение наших войск, предназначавшихся для контрудара.

Чувствовалось, что противник  исчерпал свои наступательные возможности. Фланги его основной группировки  в междуречье и в районе Сталинграда были слабо прикрыты, а достаточными резервами для того, чтобы обеспечить прочность обороны захваченного района, он не располагал. Его коммуникации были уязвимы на огромном пространстве.