Вена в эпоху Венского конгресса

В августе 1813 года после окончания перемирия военные действия между Наполеоном и союзниками, к которым присоединилась Австрия, возобновились. Каслри с удовлетворением отмечал, что новая коалиция против наполеоновской Франции означает объединение всей Европы «против безудержного честолюбия человека, не имеющего совести и веры».

Улучшение англо-австрийских  отношений нашло свое выражение  в англо-австрийском Теплицком  договоре (3 октября 1813 года). Австрия  получила субсидию, несмотря на то что  уже имела значительную задолженность, которую не была в состоянии выплатить. База коалиции существенно увеличивалась, опасения насчет «семейного союза» Австрии и Франции отпадали.

Британский  представитель на Венском конгрессе  лорд Каслри умело прозондировал  почву для подрывной деятельности. Кстати, уже то, что Каслри вынужден был выехать на переговоры, произвело настоящую сенсацию. Меттерних писал: « Министр иностранных дел, направляющийся на континент, это, вне всякого сомнения, исключительное событие в истории Великобритании».

Английская  делегация прибыла в Вену 13 сентября 1814 года. Основную работу вел лично Каслри, допуская остальных членов делегации только к второстепенным вопросам. На конгрессе британский министр выступал в роли защитника «справедливого равновесия сил», посредника, заботящегося о благе «всей Европы». На самом же деле в своей внешней политике европейские монархии начала XIX в. привыкли руководствоваться не глобальными и долгосрочными идеологическими принципами (что предлагал им российский император Александр), а трактуемыми в сиюминутном ключе национальными интересами. Этим ближайшим интересам - реализации территориальных претензий, разделу "наследства" наполеоновской империи – гегемония России несомненно препятствовала ради большего – долгосрочной системы мира и безопасности в Европе. Британская дипломатия оперировала категориями «шкурных» интересов, но в 1814 – 1815 гг. Европа была готова сплотиться вокруг Великобритании по тем же причинам, по которым сплотилась парой лет ранее вокруг России – на континенте появилась сила, ограничивавшая «самостоятельность» европейских государств…

Британская  дипломатия не преминула воспользоваться  и тем, что на конгрессе отсутствовали  австрийский император Франц  и прусский король Вильгельм: связанные  с русским царем долгой историей личных взаимоотношений в годы Наполеоновских войн, они могли бы препятствовать заговору против России - порою дружеская симпатия оказывается выше политической целесообразности, а уж симпатию император Александр внушать умел! Закулисные переговоры велись британским премьером Питтом с осторожным прусским бароном Гарденбергом (мыслившим тевтонским стереотипом о "русской опасности") и беспринципным австрийцем Меттернихом - во втором случае историками не исключается и возможность подкупа. Что же касалось Талейрана, то этот соратник Наполеона не оставил еще мысли об историческом реванше за поражение в России, и не только вовлек Францию в заговор в качестве активнейшего члена, но и мастерски подстрекал антирусские настроения австрийцев и прусаков. Конечно же обстановка повышенной секретности окружала заговор Европы: непобедимые русские полки были постоянным предупреждением о соблюдении тайны, однако они де подстегивали агрессивный страх Европы.

Позиция Англии имела особое значение в решении германской проблемы. Каслри разработал два различных плана организации Европы. Первоначальный план заключался в создании союза Австрии и Пруссии при поддержке Англии; этот союз совместно с мелкими и средними германскими государствами и резко усиленными Нидерландами должен был образовать надежную преграду против Франции. Каслри считал необходимым территориальное усиление Пруссии, а также Нидерландов для отражения возможного нападения со стороны Франции; кроме того, он рассчитывал, что территориальные приобретения удовлетворят Пруссию и будут способствовать ее сближению с Австрией. Поэтому Каслри соглашался расширить территорию Пруссии за счет земель на левом берегу Рейна.

К концу 1814 года стало ясно, что план Каслри неосуществим. Пруссия  явно сближалась не с Австрией, а  с Россией, с которой сумела договориться по польскому и саксонскому вопросам. Отношения же ее с Австрией все более обострялись из-за Саксонии. Поэтому Каслри должен был отказаться от первоначального плана и обратиться ко второму, который предусматривал союз Австрии, Франции и южногерманских государств при активной поддержке Англии, направленный в первую очередь против России.

В январе 1815 года Англия вступила в тайный союз с противниками любой  формы германского единства - Австрией и Францией. В английском парламенте Каслри вынужден был объяснить изменение своей позиции по вопросу о Саксонии: он ссылался на то, что общественное мнение в Англии, в германских государствах и в других странах встревожено попранием прав столь древней династии, как саксонская, и что захват Саксонии Пруссией вызвал бы повсюду неприязнь к этой германской державе, - толкование, явно рассчитанное на то, чтобы привлечь внимание вигов. Но несмотря на отказ от первоначального проекта Каслри выступал за расширение и укрепление Пруссии на Рейне.

Талейран верно понял  изменившийся характер отношений в победоносной антифранцузской коалиции, и прежде всего стремление Вены и Лондона противопоставить надежную преграду наметившейся "оси" Петербург - Берлин. Французский министр не сомневался в том, что поддержка Парижем позиции Вены в саксонском вопросе предопределит франко-австрийское сближение. Потому на протяжении всей осени 1814 г. главные его усилия были направлены на восстановление франко-британских отношений.

Упорное нежелание  англичан пойти на сближение с  Францией во многом объяснялось продолжающейся войной с США. Подписание англо-американского мирного договора в Генте 24 декабря 1814 г., однако, развязывало англичанам руки, и уже 3 января 1815 г. был подписан Талейраном, Меттернихом и Каслри "Секретный трактат об оборонительном союзе, заключенном в Вене между Австрией, Великобританией и Францией, против России и Пруссии". В соответствии с этим договором, в случае нападения на любую из держав-подписантов все они обязываются выставить на поле боя 120 тыс. пехоты и 30 тыс. кавалерии, с соответствующим количеством артиллерии. Содержалась оговорка о том, что если Великобритания не выставит условленного количества солдат, она уплачивает за каждого отсутствующего военнослужащего 20 фунтов стерлингов.

Этот договор  был направлен против усиления влияния России в Европе. Страны-заговорщицы обязывались выступить против России единым фронтом в случае вмешательства последней в интересы одной или нескольких из них, если это "повлечет за собой открытие военных действий". Номинально достаточно было одной из этих держав объявить России войну – и русским пришлось бы столкнуться с коалицией, по силам равной антинаполеоновской.

Данное соглашение, бесспорно, явилось венцом дипломатического искусства князя Беневентского. Разумеется, он не собирался воевать ни с Россией, ни с Пруссией; он собирался «всего лишь» развалить антифранцузскую коалицию – и он это сделал. 

2. Светская жизнь  на Венском конгрессе

После победы над  Наполеоном Вена стала местом проведения Венского конгресса, который должен был составить новую политическую карту Европы. Венский конгресс сопровождался многочисленными пышными празднествами и балами, и это стало причиной появления известного выражения: «конгресс танцует». “Comment va le congres?” - спросили у известного своим остроумием князя де Линя о ходе Венского конгресса. “Il ne va pas, mais il danse”, - отвечал он. Знаменитую ироническую фразу князя, который кстати, умер во время этого «танцевального марафона», стали передавать из уст в уста по всей Европе. Очень быстро «долетела» она и до России.

 В Вене  с сентября 1814 г. по июнь 1815 решались  судьбы многих государств, перекраивалась  карта Европы. В тоже самое  время и в том же месте  многочисленные представители европейских  дворов предавались всевозможным  увеселениям, что и дало повод к остроумной шутке престарелого князя. Российскую общественность интересовали не только сложные дипломатические «баталии», о которых доходили порой лишь отдаленные слухи, но и праздничная жизнь, сопутствовавшая Венскому конгрессу.

Австрийцы не скупились, оплачивая разнообразные дорогостоящие мероприятия на конгрессе, и изо всех сил создавали таким образом вокруг своей столицы ореол главного города мира. Как писала польская аристократка, графиня А. Потоцкая, венский двор блеснул роскошью, которой от него никто не ожидал, ведь еще недавно казалось, что он стоит на грани гибели и исчерпал все свои сокровища. Впрочем, австрийцы, вероятно, не остались в накладе, учитывая количество съехавшихся в Вену гостей. Так, «Русский инвалид» передавал новости из Вены от 31 августа 1814 г.: «Число приезжающих сюда по поводу Конгресса иностранцев ежедневно увеличивается. Некоторые дома были заняты и снабжены всем нужным за 5 или 6 месяцев вперед и теперь только мало по малу наполняются своими хозяевами. Сюда пришли 7 фур с деньгами (вероятно, с английскими),что имело благоприятное влияние на наш курс и весьма приметно оный возвысило. Венские великолепные праздники продолжаются, а плата за наем до того возвысилась, «что если бы конгресс продолжился 4 месяца, то дома совершенно могли бы окупиться». Сообщалось, что: «Здешний город не бывал еще в таком блеске, в каковом будет в конце нынешнего и в начале будущего месяца. Иностранцы съезжаются сюда тысячами. Владетельных государей прибудет к нам более, нежели как прежде полагалось». К 20 сентября в австрийской столице насчитывалось до 16 тысяч прибывших туда иностранцев. В начале октября, в Вене уже нельзя было найти  почти ни одной пустой комнаты. На станциях недоставало лошадей, и экипажи королей были привезены «частью водой, частью же на крестьянских лошадях».

Австрийская столица  на время конгресса действительно  стала всемирным центром, к которому были прикованы взгляды жителей  различных стран. Не случайно сюда к  осени 1814 г. стали стекаться чем-либо знаменитые люди-деятели культуры, авантюристы, проповедники всех мастей. Каждый преследовал свою цель - кто искал в Вене славы, кто единомышленников, а кто то жаждал неплохо заработать. В австрийской столице демонстрировались «кареты, движимые без помощи лошадей одним только механизмом». Проходила в Вене и демонстрация паровых машин, «коими суда на реках приводятся в движение».

 На время  конгресса пришелся взлет в  живописи. Каждый состоятельный  гражданин Вены считал своей  обязанностью попросить известного  художника нарисовать свой портрет. А сейчас эти картины Фердинанда Георга Вальдмюллера, Рудольфа Альта или Фридриха Амерлинга продаются на международных аукционах по очень высоким ценам.

 Светская Вена не только танцевала во время конгресса, но и наслаждалась чарующими звуками музыки. Вена стала бесспорной музыкальной столицей Европы. В городе в одно и тоже время творили разные композиторы: Людвиг ван Бетховен, Франц Шуберт и Иоганн Штраусс — отец. Благодаря вальсовым композициям Иоганна Штраусса свое триумфальное шествие по миру начал новый танец – и это несмотря на то, что изначально вальс считался непристойным танцем. Но «балом правил» Людвиг Ван Бетховен, проживавший в австрийской столице с 1792 г. К 1814 г. композитор был уже знаменит и окружен почестями. Самая знаменитая его симфония- «Сражение при Виттории». Эта военная симфония была написана им летом 1813г. и впервые исполнена с большим успехом 8 и 12 декабря 1813г. на концерте, устроенном в большой аудитории Венского университета в пользу раненых в битве при Ганау.  Известность принесла композитору и материальные блага.

К числу демонстрировавшихся  в Вене изобретений относился  и новый музыкальный инструмент - орфеева гармония, которая имела  вид обыкновенного фортепиано, но считалась наиболее подходящей к  человеческому голосу.

Внимание Александра I во время конгресса привлекли достижения в области педагогики. Знаменитый швейцарский педагог Иоганн Генрих Песталоцци в ноябре 1814 г. удостоился получить от российского императора орден Святого Владимира 4-й степени. А.И. Михайловский-Данилевский свидетельствовал, что той же награды удостоился швейцарский педагог и агроном Филипп Эммануил Фелленберг, в сельскохозяйственную школу которого съезжались ученики из разных стран. Император Александр I, после ознакомления с мероприятием Ф.Э. Фелленберга, послал к нему на обучение семерых российских юношей. По этому поводу А.И. Михайловский-Данилевский сравнил Александра I с французским королем Людовиком XIV, награждавшим иностранных ученых³.

Среди людей, привлекавших всеобщее внимание в Вене, был сочинитель романтических трагедий Фридрих - Людовик - Захария Вернер. Он был лютеранином, но перешел в католическую веру. На такой важный шаг, как перемена веры, Вернера подвигло зрелище, поразившее его за несколько лет до Венского конгресса: священник из церкви Святого Стефана, главного собора Вены, нес причастие к больному. После увиденного немецкий писатель поехал в Рим и там принял католичество, затем два года провел в покаянии у подножия Везувия. Возвратившись в Германию, Вернер стал проповедником. Народ в австрийской столице толпами стекались слушать его католические проповеди, а вечером те же толпы шли в театр смотреть его лютеранские пьесы.

Участники конгресса  решили запечатлеть дни заседаний  в живописи. В качестве «главного  декоратора» глава австрийской дипломатии К. Меттерних пригласил известного французского художника Жана Батиста Изабе, ученика Ж.Л. Давида. В свое время Изабе был придворным живописцем Наполеона I. А.И. Михайловский-Данилевский отметил в своем дневнике 1 декабря 1814 г.: «Лучший из миниатюрных живописцев - Изабе- пишет теперь портреты всех членов конгресса. Я удивлялся его работе и спросил его, может ли он назначить цену, которую внуки наши через сто и более лет будут платить за сии портреты»⁴. Работал парижский художник в это время и над портретом российского императора Александра I.

Представители русской знати, находившиеся в Вене, также заказывали свои портреты знаменитому  художнику. Изабе рисовал Репниных, Волконскик: будущего декабриста Сергея Григорьевича, его сестру Софью Григорьевну (жену генерал-адъютанта П.М. Волконского),его невестку – Зинаиду Волконскую. В мастерской художника С.Г. Волконский встречался с пасынком Наполеона I Евгением Богарнэ, с которым впоследствии подружился.

Мать С.Г. Волконского, А.Н. Волконская, присутствовала в австрийской столице в качестве гофмейстерины великой княгини Екатерины Павловны и вела в это время подробный дневник. В нем Волконская постоянно отмечала, кого принимали, где и с кем обедали, в каких театрах бывали и какие балы посещали. Со страниц этого дневника Европа предстает «как одна большая гостиная, в которой, кроме встреч и празднеств, ничего»

Собрались в  Вене в эти дни также те, чьим делом было развлекать многочисленных представителей европейских аристократических  дворов. Царственные особы и их министры, находившиеся в австрийской столице, не только смотрели на искусство танцовщиков, но и себе не отказывали в удовольствии потанцевать. Графиня Р.С. Эдлинг вспоминала: «Танцам не было конца; все более или мене увлекались ими и забывали цель, ради которой съехались и из-за которой столько потратились. Мне еще памятно всеобщее веселье по поводу того, что первый министр Великобритании пустился вальсировать. Лорд Кастлерей (позднее маркиз Лондондери) редко говорил, еще реже смеялся, и природная его важность вполне отвечала его положению. И вдруг этот лорд пустился вальсировать! Супруга его также возбуждала много шутливых толков колоссальною своею фигурою, которая выступала еще резче от ее нарядов: она убиралась перьями всех цветов радуги. Однажды вздумала она украситься орденом Подвязки, которого муж ее был кавалером, в том расчете, что этот наряд обошелся ей дешевле алмазов, блиставших на венских барынях».