Византийская дипломатия

ВИЗАНТИЙСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ

Дипломатия Юстиниана (527–565 гг.). Образцом для варварских королевств была дипломатическая служба в Восточной Римской(Византийской) империи. Сохранив старые римские традиции, все более изощряясь в новой, сложной и опасной обстановке, когда чаще приходилось полагаться на хитрость и интригу, византийская дипломатия оказала огромное влияние на всю дипломатию средневековья. Ее обычаи и приемы были усвоены ее ближайшей западной соседкой Венецией и через нее перешли в практику итальянских государств и в дипломатию западноевропейских монархий нового времени. Как принципы, так и внешние приемы византийской дипломатии заслуживают поэтому более внимательного рассмотрения. Всего ярче они выразились в деятельности одного из замечательнейших дипломатов того времени — императора Юстиниана. В дальнейшем византийская дипломатия верно следовала его примеру, лишь становясь все изощренней и изворотливей по мере ослабления политической мощи государства и роста окружающих его опасностей. Может быть, в дипломатию Юстиниана, правившего Империей из своего рабочего кабинета, вносила струю некоторой живости и гибкости Феодора, в юности — актриса, потом всесильная супруга величайшего из византийских императоров. Ее влияние на внешнюю политику Юстиниана бесспорно. Она писала царю Ирана Хосрову: «Император ничего не предпринимает, не посоветовавшись со мной». Иноземные посольства направлялись не только к Юстиниану, но и к Феодоре, а иногда раньше к Феодоре, чем к Юстиниану. Это влияние «гинекея», женской половины дворца, чрезвычайно характерно и для позднейшей истории византийской дипломатии.

Восточная Римская империя  достигла в царствование Юстиниана  наивысшего внешнего могущества. Ее дипломатические  связи охватывали огромное пространство от Китая и Индии до Атлантического океана, от Внутренней Африки до причерноморских  степей. Юстиниан умело комбинировал искусную дипломатическую игру с  меткими военными ударами, которые  расширили пределы Империи далеко на запад.

Византия со всех сторон была окружена беспокойными, находившимися  в постоянных передвижениях племенами, к которым она применяла общее  название «варваров». Византийцы тщательно  собирали и записывали сведения о  варварских племенах. Они хотели иметь  точную информацию о нравах «варваров», об их военных силах, о торговых сношениях, об отношениях между ними, о междоусобиях, о влиятельных людях и возможности  их подкупа. На основании этих тщательно  собранных сведений строилась византийская дипломатия, или «наука об управлении варварами».

Главной задачей византийской дипломатии было заставить варваров служить Империи, вместо того чтобы  угрожать ей. Наиболее простым способом был наем их в качестве военной  силы. Варваров покупали, заставляя  их вести войны в интересах  Византии. Ежегодно Византия выплачивала  пограничным племенам большие суммы. За это они должны были защищать границы Империи. Их вождям раздавали  пышные византийские титулы, знаки  отличия, золотые или серебряные диадемы, мантии, жезлы. Сам Аттила получал  жалованье как «полководец Империи». Варварам давали земли, где они селились на положении вассальных союзников (федератов). Лангобарды получили земли  в Норике и Паннонии, герулы — в Дакии, гунны — во Фракии, авары — на Саве. Так одни варвары служили оплотом Империи против других. Варварских князей старались покрепче привязать к византийскому двору. За них выдавали девушек из знатных византийских фамилий. В то же время в Константинополе зорко следили за раздорами, обычными в княжеских родах варваров. Неудачным претендентам, изгнанным князьям давали приют и держали их про запас, на всякий случай, чтобы выставить своего кандидата на освободившийся престол или выдвинуть опасного соперника против зазнавшегося варварского князя.

Эти «мирные средства»  были, однако, ненадежны. Варвары, получавшие от Византии деньги, требовали все  больше и больше как Аттила, и  угрожали перейти на сторону врагов Империи. Важно было не давать им усиливаться, уметь натравливать их друг на друга, ослаблять их взаимными усобицами. Старое римское правило «divide et impera» («разделяй и властвуй») нашло самое широкое применение в византийской политике. Умение играть соседями, как шахматными фигурами, отличало дипломатию Юстиниана. Юстиниан возвел это натравливание в целую систему. Против болгар он подымал гуннов, против гуннов — аваров. Вандалов он одолел при помощи остготов, а остготов при содействии франков. Военное вмешательство во внутренние дела других государств было одним из средств политики Юстиниана. Всего ярче эта политика выразилась в войнах Юстиниана с вандалами и остготами. В Африке и Италии Юстиниан использовал недовольство римских землевладельцев, вызванное захватом их земель варварами, и возмущение духовенства господством варваров-ариан. Его войны слиты с социальной борьбой в этих странах. Римские землевладельцы и духовенство поддерживали Юстиниана. Папа Вигилий умолял его довести до конца неудачно начатую интервенцию в Италии. Остготские короли отчаянно защищались, поддерживаемые рабами и колонами, положение которых было облегчено варварами. Победа Юстиниана обозначала реставрацию рабовладельческой империи. Юстиниан вернул римским крупным землевладельцам и церкви отобранные у них земли, отнял у рабов и колонов все облегчения, добытые ими при готских королях. Вандальские и готские войны Византии были интервенцией, направленной против революции рабов и колонов.

Если сильного врага нельзя было ни купить, ни одолеть своим  или чужим оружием, Юстиниан прибегал к его политическому и экономическому окружению. Самым опасным соперником Византии было иранское государство  Сасанидов, особенно усилившееся при  Хосрове I. Военные действия против Ирана были неудачны. Юстиниан подымает против Хосрова всех его соседей. Против Ирана были брошены сабирские гунны, северные его соседи, кочевники Сирийской пустыни, угрожавшие ему с юга, бедуины Неджда, арабы Йемена, Эфиопское царство Аксума. Юстиниан поддерживал царей Лазики, загораживавших Ирану путь к Черному морю. Чтобы избежать посредничества Ирана в торговле с Индией и Китаем, Юстиниан стремился направить эту торговлю по морским путям через Красное море.

Расширение торговых связей также  использовано было Византией как  одно из сильнейших орудий дипломатии. Торговые города, расположенные на окраинах Империи, были форпостами ее политического влияния. Купцы, проникавшие  к отдаленным народам, приносили  в Византию сведения о них. С византийскими  товарами к варварам шло и византийское влияние.

За купцом следовал миссионер. Распространение  христианства также было одним из важнейших дипломатических орудий византийских императоров на протяжении многих столетий. Миссионеры Юстиниана  проникали в горы Кавказа, в равнины  Причерноморья, в Абиссинию, в оазисы Сахары. Впоследствии христианство усиленно распространялось среди южнославянских племен. Хорошо известны те столкновения, которые

имели место в Моравии между  византийскими и немецкими миссионерами из-за влияния на западных славян. Распространение  христианства на Руси было большой  дипломатической победой Византии. Константинополь — Царьград —  становится священным городом для  новообращенных народов.

Миссионеры были в то же время  и дипломатами, трудившимися над  укреплением византийского влияния. Они подлаживались к князьям, к влиятельным лицам, особенно же к влиятельным женщинам. Нередко  у нехристианских варварских князей были жены христианки, которые под  влиянием «духовных отцов» служили  сознательными или бессознательными проводниками интересов Византии. В противоположность папскому Риму, который не допускал церковной службы на национальных языках, Византия облегчала миссионерам дело распространения христианства, разрешая службу на местных языках, переводя священное писание на языки иовообращаемых народов. Евангелие было переведено на готский, гуннский, абиссинский, болгарский и другие языки. Труды эти не пропадали даром. В обращенных странах утверждалось византийское влияние. Духовенство, зависимое от Византии, играло огромную роль в варварских государствах как единственный носитель грамотности. Епископы-греки или ставленники греков заседали в княжеских советах. Школа всецело зависела от духовенства.

Посольское дела в Византии (VI–X века). При византийском дворе всегда можно было видеть пеструю толпу посольств со всех концов Европы, Азии, Африки в разнообразных национальных костюмах, слышать все языки мира. Ведомство иностранных дел, которое находилось под управлением первого министра (Magister officiorum, впоследствии «великий логофет»), обладало огромным штатом, держало переводчиков со всех языков, выработало сложный порядок приема послов, рассчитанный на то, чтобы поразить их воображение, выставить перед ними в самом выгодном свете мощь Византии. В то же время их прием обставлялся так, чтобы не дать им возможности видеть или слышать слишком много, разузнавать слабые стороны Империи.

Послов встречали на границе. Под  видом почетной стражи к ним приставляли  зорких соглядатаев. Послам не позволяли брать с собой слишком большую вооруженную свиту, так как были случаи, когда такие послы захватывали врасплох какую-нибудь византийскую крепость. Иногда послов везли в Константинополь самой длинной и неудобной дорогой, уверяя, что это единственный путь. Это делалось с той целью, чтобы внушить варварам, как трудно добраться до столицы, и отбить у них охоту к попыткам ее завоевать. В дороге послы должны были получать пищу и помещение от специально назначенных для этого лиц, которым нередко должно было оказывать содействие и окрестное население. Строились и специальные дома для приема послов в пути. По прибытии послов в Константинополь им отводился особый дворец, который в сущности превращался в тюрьму, так как к послам не пускали никого и сами они не выходили без конвоя. Послам всячески мешали вступать в общение с местным населением. Прием у императора должен был поразить и ослепить послов. Лиутпранд, ездивший в Константинополь в X веке послом от короля Италии Беренгария, с восхищением варвара описывает необычайную роскошь первой аудиенции у императора. Перед троном царя стояло золотое дерево, на котором щебетали и порхали золотые птицы. По сторонам трона стояли золотые или — сомневается Лиутпранд, — может быть, золоченые львы, которые били хвостами и рычали. Когда, по этикету простершись ниц перед царем, Лиутпранд снова поднял голову, он к своему изумлению увидел, что трон с сидящим на нем царем поднялся до потолка и что на царе уже другая богатая одежда. Лиутпранд был приглашен на роскошный пир, во время которого давали представление жонглеры и акробаты. Его наивное восхищение перед всем, что ему довелось увидеть, вызвало смех у царя и придворных. Лиутпранду пришлось побывать в Константинополе еще раз в качестве посла императора Оттона I. Теперь у него было совсем другое настроение… Отчет Лиутпранда о посольстве 968 г. — один из любопытнейших документов по истории дипломатии в раннее средневековье. Целью посольства было установление дружественных отношений с Византией и закрепление их браком сына Оттона с византийской принцессой Феофано. Досаду на свою полную неудачу Лиутпранд выместил в подробных описаниях византийской столицы и ее государя, составленных в ироническом и даже карикатурном стиле. Насколько все его раньше восхищало в Константинополе, настолько теперь все в нем возбуждает насмешку. Надо сказать, что прием Лиутпранду на этот раз был оказан самый неприязненный. Его поместили в особом дворце, где держали как пленника, оставляя часто даже без воды; не позволили ему ехать ко дворцу на лошади, предложив отправиться туда пешком; Оттона I не называли императором (василевсом), а упорно титуловали королем (рекс); германцев все время называли варварами.

Из описаний Лиутпранда видно, что византийцы, если это им было нужно, могли ошеломить иноземных послов роскошью приема, но умели также и унизить их и отравить им пребывание в Константинополе.

Обычно послов старались  очаровать и обласкать, чтобы  тем легче обмануть. Послов водили по Константинополю, показывали им великолепные церкви, дворцы, общественные здания. Их приглашали на праздники или даже специально устраивали праздники в  их честь. Послов приглашали не только к императору, но и к императрице, а также к важнейшим вельможам. Им показывали военное могущество Константинополя, обращали внимание на толщину его  стен, на неприступность его укреплений. Перед послами проводили войска, причем для большего эффекта их пропускали по нескольку раз, меняя их одежду и вооружение. Ослепленные и подавленные, послы уезжали, наконец, из Константинополя. Их провожали с трубными звуками, с распущенными знаменами. Иногда мелким князьям оказывался необычайный  почет, если нужно было их покрепче привязать к Византии. Все удивлялись необычайным почестям, которые воздавались  Юстинианом царям Лазики и кавказским князьям. Но император знал, что делал: они должны были не допускать иранцев к Черному морю.

При константинопольском  дворе вырабатывались определенные правила посольского дела, которые  воспринимались всеми державами, имевшими дела с Византией. Посол является представителем государя и может  вести переговоры лишь в пределах предоставленных ему полномочий. В тех случаях, когда возникают  новые обстоятельства, непредвиденные в полученном послом полномочии, он должен запросить дополнительных инструкций. За превышение полномочий послу грозило  тяжелое наказание. Лишь в очень  редких случаях представителям императора давалось разрешение вести переговоры на свой страх и риск. Такие широкие  полномочия получали обычно победоносные полководцы Византии — Велизарий, а потом Нарсес.

Как уже сказано, послами  были обычно люди высокого ранга. В  Византии нередко послам специально давались высокие титулы, если они  их не имели раньше. Дипломатические  поручения открывали путь к самым  высоким почестям.

Посол должен был представить  верительную грамоту. Сохранились  тексты таких грамот. Обычно они  были переполнены многоречивыми, цветистыми и льстивыми формулами, сообщали имя посла и очень кратко говорили о целях посольства, ссылаясь на то, что у посла имеется соответствующая  инструкция. Верительная грамота  передавалась во время первого торжественного приема; о делах шла речь уже  потом, в частной аудиенции. Для  ведения переговоров послы получали инструкцию, иногда письменную, иногда устную. Во всяком случае к письменной инструкции обычно прибавлялись тайно устные поручения. При этом в верительной грамоте и в инструкциях цели посольства могли излагаться совсем по-разному. Иногда посольству под видом неважных или формальных поручений — вроде поздравления нового государя со вступлением на престол — давалось задание разузнать об отношениях и настроениях при иностранном дворе.

Византийские послы при  затянувшихся переговорах отправляли ко двору донесения и получали новые инструкции.

При византийском дворе выработался  и особый церемониал приема послов, отчасти уже описанный выше. Во время первого, торжественного приема послы лишь передавали верительную  грамоту и подарки. Подарками  нередко служили произведения той  страны, откуда прибыли послы —  драгоценные камни, оружие, редкие животные. Папы посылали византийскому двору мощи. Это был высокоценимый подарок. Но и послов надо было одаривать: этого требовало достоинство государя. Окончательный ответ послы получали во время последней аудиенции, не менее торжественной, чем первая. В промежутке между этими двумя аудиенциями при дворе обсуждались связанные с посольством вопросы, а послы делали визиты императрице и важнейшим сановникам в известном иерархическом порядке. Во время этих приемов, за пирами, происходило иногда и обсуждение дел.

Нередко император надолго  задерживал послов в Константинополе, не давая им заключительной аудиенции. Это превращалось иногда в настоящий  плен. Так, однажды император задержал у себя аварских послов, полагая, что  до их возвращения авары не предпримут военных действий. Но он ошибся —  авары возобновили войну. Вообще пребывание послов в Константинополе, как правило, было довольно длительным. В одной из грамот к византийскому  двору Карл Великий просит не задерживать  его послов, а поскорее отослать их обратно.

Византийским послам предписывались определенные правила поведения  в чужих странах. Посол должен был проявлять приветливость, щедрость, хвалить все, что увидит при чужом  дворе, но так, чтобы это не было в  укор византийским порядкам; он должен был сообразоваться с обстоятельствами, не навязывать силой того, чего можно  добиться иными средствами. Ему предписывалось не вмешиваться во внутренние дела чужих государств. Последнее предписание, впрочем, не соблюдалось. Византийские послы вели тайные интриги при  чужих дворах, конечно, с ведома своего правительства. Заключенный послами договор считался действительным лишь после его ратификации императором.

Принцип неприкосновенности послов рано был усвоен всеми варварами. На этой почве возникло даже нечто  вроде права убежища. Люди, находившиеся в опасности, прибегали к защите послов. Франкская принцесса, оскорбленная при ланго-бардском дворе, ищет защиты у франкского посла. Но если посла нельзя было убить, то не считалось зазорным посадить его в тюрьму. В таких случаях возможны были и ответные репрессии. Так, остготский король Теодат посадил в тюрьму византийских послов. В ответ на это Юстиниан арестовал находившихся в это время при его дворе остготских послов и отказывался освободить их, пока Теодат не освободит императорских послов. Неприкосновенность посла давала известную защиту его свите. К свите послов нередко присоединялись купцы, становясь под их покровительство.