Вооружение и военное искусство Древней Руси

                                        4.1 Защитное

        Если у ранних славян, по сообщениям греков, не было доспехов, то к VIII—IX веку относится распространение кольчуг. Они делались из колец, сделанных из железной проволоки, которые в поперечнике достигали 7—9 и 13—14 мм, а по толщине — 1,5 — 2 мм. Половина колец сваривалась, а другая — склёпывалась при плетении (1 к 4). Всего же их уходило не менее 20 000. Позднее встречались кольчуги с вплетёнными для украшения медными кольцами. Размер колец уменьшается до 6—8 и 10—13 мм. Встречались и плетения, где все кольца были склёпаны. Древнерусские кольчуги, в среднем, в длину были 60—70 см, в ширину (в поясе) около 50 см или больше, с короткими рукавами порядка 25 см и с разрезным воротом. В конце XII — начале XIII века появляются кольчуги из плоских колец — их диаметр 13—16 мм при ширине проволоки 2—4 мм и толщине 0,6—0,8 мм. Эти кольца сплющивались с помощью штампа. Такая форма увеличивала площадь прикрытия при том же весе доспеха. В XIII веке происходило общеевропейское утяжеление доспехов, и на Руси появляются кольчуги длиной до колен. Однако кольчужные плетения использовались и для других целей — примерно тогда же появляются кольчужные чулки (нагавицы). А большинство шлемов снабжалось бармицей. Кольчуги на Руси были очень распространены и применялись не только дружиной, но и незнатными воинами.

Помимо кольчуг, применялись  ламеллярные доспехи. Их появление  относится к IX—X веку. Такой доспех делался из железных пластин формы, близкой к прямоугольной, с несколькими отверстиями по краям. Через эти отверстия все пластины соединялись ремешками. В среднем, длина каждой пластины составляла 8—10 см, а ширина — 1,5—3,5 см. На доспех их уходило более 500. Ламелляр имел вид рубахи длиной до бёдер, с расширяющимся книзу подолом, иногда — с рукавами. По данным археологии, в IX—XIII веках на 4 кольчуги приходился 1 ламелляр, при этом на севере (особенно в Новгороде, Пскове, Минске) пластинчатые доспехи были более распространены. А позднее они даже вытесняют кольчуги. Имеются сведения и об их экспорте. Применялись также чешуйчатые доспехи, представляющие собой пластины размером 6 на 4—6 см, укреплённые за верхний край к кожаной или матерчатой основе. Существовали и бригантины. Для защиты рук с конца XII — начала XIII века используются створчатые наручи. А в конце XIII века появляются ранние зерцала — круглые бляхи, одеваемые поверх доспехов.

Шлемы, по данным археологии, в широкое употребление входят с X века, причём археологических находок  шлемов (как и кольчуг) на Русь больше, чем на какую-либо другую страну Европы. Поначалу это были конические шлемы  норманнского типа, имеющие вовсе  не норманнское происхождение, а  пришедшие в Европу из Азии. Данный тип не получил на Руси широкого распространения и был вытеснен сфероконическими шлемами, которые  появились примерно тогда же. Это  были шлемы черниговского типа, склёпанные из четырёх частей железа, и, зачастую, богато украшенные. Встречались и  другие виды сфероконических шлемов. С XII века на Руси появляются высокие  шеломы со шпилем и наносником, и вскоре становятся наиболее распространённым типом шлема, сохраняя первенство несколько веков. Это связано с тем, что сфероконическая форма лучше всего подходит для защиты от ударов сверху, что важно в районах конно-сабельного боя. Во второй половине XII века появляются шлемы с полумаской — они богато украшались и были принадлежностью знатных воинов. А вот использование личин ничем не подтверждено, поэтому, если оно и было, то лишь в единичных случаях. Бытовали западные шлемы полусферической формы, но также были редки.

Крупногабаритные щиты были защитным вооружением ещё древних  славян, однако их конструкция неизвестна. В X веке же были распространены круглые  плоские деревянные, обтянутые кожей  щиты с железным умбоном. С начала XI века распространяются миндалевидные щиты, удобные для всадников. А с середины XIII века они начинают превращаться в треугольные.

В середине XIII века галицко-волынское  войско имело конские доспехи, названные  летописцем татарскими (личина и кожаная попона), что совпадает с описанием Плано Карпини монгольского конского доспеха.

                           4.2 Метательные машины

В Древней Руси существовало применение метательных машин. Самое  раннее сообщение о их применении славянами относится к концу VI века — в описании осады Солуни в 597 году. В греческом источнике они описываются так: «Они же были четырёхугольные на широких основаниях, заканчивающиеся более узкой верхней частью, на которой имелись барабаны очень толстые, с железными краями, и в них были вбиты деревянные брусья (как балки в большом доме), имеющие пращи (сфендоны), поднимая которые бросали камни и большие, и многочисленные, так что ни земля не могла выносить их попаданий, ни человеческие сооружения. Но к тому же только три из четырёх сторон баллисты были обнесены досками, так что находящиеся внутри были обеспечены от попадания стрел, пущенных со стен». Во время осады Константинополя в 626 году славяно-аварским войском осадная техника состояла из 12 обитых медью передвижных башен, несколько таранов, «черепах» и метательных машин, покрытых кожей. Причём изготовляли и обслуживали машины преимущественно славянские отряды. Упоминаются стреломётные и камнемётные машины и при осаде Константинополя в 814 году славяно-болгарским войском. Во времена Древней Руси применение метательных машин как византийцами, так и славянами, отмечает Лев Диакон, говоря о походах Святослава Игоревича. Сообщение из Иоакимовской летописи о применении двух пороков новгородцами против Добрыни, собиравшегося их окрестить, скорее, носит легендарный характер. К концу X века русские прекращают набеги на Византию, и изменение тактики привело к снижению использовании осадных орудий. Теперь осаждаемый город берут либо длительной блокадой, либо внезапным захватом; участь города чаще всего решалась в результате сражения возле него, а потом основным видом боевых действий было полевое сражение. Снова метательные орудия используются в 1146 году войсками Всеволода Ольговича при безуспешной осаде Звенигорода. В 1152 году при штурме Новгорода-Северского камнями из пороков разрушили стену и взяли острог, после чего борьба закончилась миром. В Ипатьевской летописи отмечается, что половцы начальством под начальством Кончака пошли на Русь, при них был исламский мастер, обслуживающий мощные самострелы, для натяжения которых требовалось 8 (либо 50) человек и «живой огонь». Но половцы были разбиты и машины попали к русским. Шереширы (от перс. тир-и-черх), упоминаемые в Слове о полку Игореве — возможно, есть зажигательные снаряды, которые метались из подобных самострелов. Сохранились и стрелы для них. Такая стрела была в виде железного стержня длиной 170 см с заострённым концом и хвостовым оперением в виде 3 железных лопастей, весом 2 кг. В 1219 году русские применяли большие камнемётные и огнемётные самострелы при штурме болгарского города Ошеля. В данном случае русская осадная техника складывалась под западноазиатским влиянием. В 1234 году порок был использован в полевом междоусобном бою, который окончился миром. В XIII веке растёт использование метательных машин. Большое значение здесь сыграло нашествие монголов, которые при взятии русских городов использовали лучшую технику того времени. Однако метательные орудия использовались и русскими, например, при обороне Чернигова и Холма. Активно они использовались и в войнах с польско-венгерскими захватчиками, например, в битве под Ярославом в 1245. Применяли метательные машины и новгородцы при взятиях крепостей в Прибалтике.

Основным типом русских  метательных машин были не станковые  самострелы, а различные рычажно  пращевые машины. Наиболее простой тип — патерелла, которая метала камни, приложенные к длинному плечу рычага, когда за которкое плечо тянули люди. Для ядер 2 — 3 кг было достаточно 8 человек, а для ядер в несколько десятков килограмм — до 100 и больше. Более совершенной и распространённой машиной был манджаник, называвшийся на Руси пороком. В них вместо тяги, создаваемой людьми, использовался подвижный противовес. Все эти машины были недолговечны, за их ремонтом и изготовлением следили «порочные» мастера. В конце XIV века появляется огнестрельное оружие, но осадные машины всё ещё сохраняют боевое значение до XV века.                                             

                       5. Воинское обучение и воспитание.     Исключительное внимание наши предки уделяли воинскому воспитанию подрастающего поколения. Обучение профессионального воина начиналось в раннем детстве со дня „пострига“ или „посаженья на коня“. С этого акта мальчик вступал во взрослую жизнь, переходя жить в половину отца, под опеку „дядьки“, начинавшего готовить его как в физическом, так и в морально-психологическом отношении к преодолению трудностей боевой и походной жизни. Если представители высшей аристократии готовились индивидуально, то для детей дружинников важную роль имел институт „гридей“ (позднее — „детские“), проходивших воинское обучение и воспитание коллективно, под контролем своих командиров и придворных. В воинском воспитании главное внимание удел ялось формированию таких качеств, как преданность своему князю, в том числе и после его смерти, и личная честь — неукоснительное соблюдение определенного кодекса поведения. В бою это означало безусловную готовность на самопожертвование ради князя и даже готовность умереть на том же месте после его гибели. Как и на Западе, честь для воина-профессионала являлась понятием абсолютным и далеко превосходившим ценность жизни. Для князя помимо личной чести и даже более важной ценностью являлась слава — утвердившееся в обществе представление о нем как о справедливом, щедром, благочестивом правителе, храбром и удачливом полководце.     Помимо индивидуальных представлений и качеств, стимулировавших определенный тип поведения, в древнерусском войске, причем не только в дружинной среде, было чрезвычайно развито понятие коллективной чести и славы. Так, воинов Святослава, осажденных превосходившими силами византийцев, более всего волновал вопрос о славе русского оружия, до тех пор остававшегося непобедимым. Поэтому смерть в бою для них выглядела предпочтительнее, чем прорыв с боем из крепости и уход с Дуная без перемирия и добычи, что считалось равносильным бегству и признанию себя побежденной стороной. Святослав был готов погибнуть, так как „мертвые сраму не имут“, а дружина выражала готовность сложить головы там, где его „голова ляжет“, но не уронить чести русских воинов.    С принятием православия воинская идеология облагораживается. Слова Евангелия: „Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих“,— означающие готовность к самопожертвованию не только ради князя и войсковых товарищей, но и за всех тех, кого призван защищать православный воин, становятся отныне основой его поведения. С усилением и всесторонним развитием Киевской Руси расширяются и представления русских людей о ее и своей собственной роли в истории. Воины Руси, „славной во всех четырех концах земли“, уже могут прочесть » первом произведении русской литературы — «Слове о Законе и Благодати», что они живут в Богом избранной стране, которой предназначена великая судьба — служить идеалам христианской любви, добра и справедливости и возглавить борьбу с мировым Злом во имя торжества Божьей правды на земле.

                            6. Важнейшие события военной истории.     За точку отсчета отечественной военной истории следует принять появление под стенами Константинополя кораблей Аскольда и Дира в июне 860 г. С этого времени походы к Царьграду безусловно были важнейшими событиями такого рода наряду с борьбой за подчинение Киеву славянских и финских племен Восточной Европы. Помимо упоминавшихся выше походов Олега и Игоря следует также назвать гигантский поход Святослава на хазар по Волге, Северному Кавказу и Дону с возвращением в Киев в 965—966 гг., а также его балканские походы 968—971 гг. Главными военными предприятиями Владимира явились завоевание области червенских городов, что определило на века западную границу русских земель, восстановление власти над племенами, затем предшествовавший крещению поход на Корсунь и борьба с печенегами. Правление Ярослава характеризовалось временным устранением угрозы с юга, а также успешными войнами с западными соседями — поляками, литовцами и чудью.

                                               7. Стратегия       Киевской Руси носила ярко выраженный наступательный характер, но такой она стала не сразу. Собирая восточнославянские племена под власть Киева и, одновременно, освобождая их из-под власти хазарского кагана, князю Олегу пришлось столкнуться с мощью Хазарии — третьего сильнейшего государства Восточной Европы — и начать с ней борьбу, которая длилась с переменным успехом около века. Лишь с ослаблением каганата, вызванного появлением в степях Причерноморья печенегов — врагов хазар, ставших на время естественными союзниками Киева, Русь смогла разгромить Хазарию и на восточном стратегическом направлении прорваться к побережью Каспия и предгорьям Кавказа — своим естественным границам, создав этим новые возможности для дальнейшего экономического роста.         Вторым стратегическим направлением для Киева сразу же стало босфорское, южное. Признание Константинополем поли тического статуса Киевского государства являлось важнейшей задачей после завоевания независимости. Кроме того, Византия была и важнейшим торговым партнером Руси, и с ней необходимо было установить равноправные торговые отношения.          Этими целями и объясняются мощные морские экспедиции Олега и Игоря к стенам Константинополя. Резкое усиление Руси при Святославе и укрепление ее позиций на побережье Черного моря вызвали у молодого князя стремление распространить свою власть вплоть до устья Дуная, где «сходятся все блага», которые несут пересекающиеся важнейшие торговые пути Европы — Дунайский и «из варяг в греки», а то и прогнать императора «ромеев» на азиатский берег Босфора. Но этим планам не суждено было осуществиться.           На других стратегических направлениях, имевших второстепенное значение, киевские князья действовали в разное время различными способами, но главной задачей являлось поддержание мира на оптимальных условиях. При этом Прибалтика рассматривалась как подвластная территория и здесь из-за сборов дани шла постоянная малая война. С венгерскими королями поддерживались традиционно союзнические отношения посредством заключения династических браков. С Польшей, не прекращавшей попыток отвоевать червенские города, через которые проходил торговый путь от балтийского побережья на Балканы и к Черному морю, периодически происходили конфликты. Шведам при Олеге платили дань «мира для», а затем, построив каменную крепость в Ладоге, заняли жесткую оборону. В страну «еми» — Финляндию совершались походы за данью.

                                           8.  Оборона границ.                  Со времени Владимира Русь вынуждена была вновь вернуться к решению давней стратегической задачи восточного славянства — обеспечению безопасности своей юго-восточной, степной границы, где, с 980 г. началась непрерывная война. За неимением хорошей конницы эта проблема в стратегическом плане пока решалась традиционными средствами — созданием оборонительных рубежей.      Усиление печенежских набегов заставило Владимира в 988 г. начать грандиозное строительство сплошной дерево-земляной стены по притокам Днепра к югу от Киева (по рр. Стугне, Росси, Трубежу и Суле), дополнив ее новыми крепостями. Оборонять эту линию были призваны «лучшие мужи» от всех подвластных племен. Оказавшись на передовом рубеже обороны единого государства, воины племенных князей быстро превращались из кривичей и вятичей в первых, собственно русских людей, мыслящих общегосударственными категориями и живущих интересами всей Руси — первых ее пограничников.         При Ярославе обеспечение безопасности южных рубежей было достигнуто путем создания многочисленной конницы и разгрома печенегов на своей территории в 1036 г., непосредственно под стенами Киева, что позволило взять инициативу в свои руки. Кроме того, он продолжал строительство приграничных крепостей, заселяя их приведенными из походов пленными. Поход против торков 1060 г. в этом отношении оказался пробой сил в степи. Часть разбитых торков была поселена по обеим сторонам Днепра в приграничной полосе, с обязательством нести сторожевую службу.

                                          9.  Военное искусство.      Основной формой военных действий древнерусского государства являлись военные походы, причем наиболее масштабные из них совершались на кораблях, но в отличие от морских походов викингов-варягов, носивших характер грабительских набегов, походы русских князей имели совершенно иное содержание. Они служили государственным интересам Руси. В этой связи необходимо отметить, что многочисленные нападения «русов» на южное побережье Каспия в конце IX и первой половине X в., а также имевшие место с середины VIII в. их набеги на побережье Черного моря, в том числе и набег «новгородского князя Бравлина» на Сурож, имеют к отечественной военной истории лишь косвенное отношение, являясь типично норманнскими.

                                                        10. Тактика.       Боевой порядок войска Древнерусского государства на начальной стадии его существования значительно отличался от линии родовых групп, известной в предшествующую эпоху. Его основу составляла «стена» тесно сомкнутое фалангообразное построение пехоты протяженностью по фронту до 30 0 м и глубиной 10–12 шеренг. Фланги его могли прикрываться конными отрядами. В первой шеренге стояли воины, имевшие лучшее защитное вооружение. Такому боевому порядку были присущи те же сильные и слабые стороны, что и древнегреческой фаланге. Сила боевого порядка «стены» заключалась в его монолитности и силе удара атакующей массы войска, поставленные «стеной», прикрываясь большими щитами, стремительно кидались на врага. Поскольку конница была малочисленна, исход боя определял этот натиск пехоты. Иногда войско выстраивалось таранящим клином. Действия в подобных построениях предполагают высокий уровень боевой подготовки воинов, а также наличие единоначалия и дисциплины в войске.         Тактика первых киевских князей, основанная на использовании такого боевого порядка, позволяла им успешно действовать против племенных ополчений, отрядов пеших скандинавов или кочевников. Однако в противоборстве с врагом, имеющим сильную тяжелую конницу, отчетливо проявились слабые стороны «стены», прежде всего плохая защищенность флангов и тыла от охватов и низкая маневренность войска. Дальнейшее развитие тактики шло в направлении обеспечения надежной защиты тыла и флангов, выделения из «стены» новых элементов боевого порядка, повышения их маневренности и взаимодействия.     В XI в. боевой порядок приобретает трехзвенную структуру — «полчиый ряд», расчленяясь но фронту на «чело» (центр боевого порядка) и «крылья» (фланги). Это было связано с возрастанием численности и усилением роли конницы и необходимостью взаимодействия с ней пехоты, которая, как правило, находилась в центре. Такое построение увеличивало маневренность войска. Первое упоминание о подобном боевом порядке и о маневре его частей на поле боя встречается в описании битвы у Листвена в 1024 г. между сыновьями Владимира — Ярославом и Мстиславом. Тактика осады и обороны крепостей была примитивна, поскольку средства обороны намного превосходили средства нападения. Осаждавшие, если им не удавалось захватить крепость внезапным налетом — «изгоном», как правило, ограничивались пассивной обороной, надеясь взять слабейшую сторону измором. Исключение составляет осада Владимиром Корсуни, когда у стены насыпалась земляная гора — «примет». Тем не менее, город пал только после того, как осаждавшие «отняли воду» у осажденных, перекопав подземный самотечный водопровод от источника вне крепостных стен. Низкая активность осаждавших сказывалась и на фортификации — русские крепости того времени были практически лишены башен (за исключением воротных сооружений).