В.Суриков «Степан Разин»

МОУ «Ясеновская средняя общеобразовательная  школа» 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Доклад

В.Суриков  «Степан Разин» 
 
 
 
 

Подготовила:

Ученица 8 класса

Веревка Алена

Преподаватель:

Кравцова  В.П. 
 
 
 

В год завершения «Боярыни Морозовой» Суриков создает  свой первый эскиз к «Степану Разину» (рис. 49). У этих сюжетов оказались  общие исторические корни. Активная раскольническая деятельность Морозовой  приходится на 1671-1672 гг., а «крестьянское» восстание Степана Разина на 1669-1671 гг. Казнь Разина состоялась за год  до смерти Морозовой. То есть, как мы видим, художник осмысливал одно и то же историческое время через судьбы людей, выступивших против власти. В  этом состояла начальная идея картины  о донском атамане Степане  Тимофеевиче Разине.   

Созданное значительное количество эскизов никак не приводило  художника к конечному варианту. Постепенно отбрасывая элементы военных действий, казачьего бунта и даже присутствие персидской княжны художник подошел к искомому. Картина несколько раз дописывалась и сохранилась в варианте 1910 года (рис. 50). Рассказывая Волошину, как он выставлял своего «Степочку» и какие глупости слышал от зрителей (первый вариант «Разина» был выставлен в 1906 г.), Суриков при этом заметил: «В самую революцию попал» (6, стр. 188). Эта фраза художника многое говорит об идейной сути картины.  

Но если мы посмотрим на саму картина, то удивимся ее несоответствию заложенной идее. В  ней даже намека нет на революционный  порыв или хотя бы буйный протест  подгулявших казаков. Напротив, картина  полна какой-то особой тишины, обычной  для человека находящегося в дороге. Вспомните, как замечательно под  стук колес бессмысленно глазеть  на проносящиеся за вагонным окном  дали, деревеньки, полустанки. Вы уехали из одного пункта, но до конечного еще  далеко. Эмоции утихли, уступив место  особой дорожной тишине. Именно это  состояние и передает картина  Сурикова.

Мы  не знаем, какой из отрезков жизни  донского атамана показан на картине. Возможно перед нами момент истории, когда Разин, собрав значительный отряд, на стругах поплыл вверх по Дону, а затем, выйдя на Волгу, поднял восстание  охватившее огромную территорию Дона, Прикаспия, Поволжья и Приуралья. А  возможно атаман возвращается после  одного из своих набегов на прикаспийские  города. Суриков не оставил нам  уточняющей информации. Одно мы знает  точно, как и в «Морозовой», так  и в этой картине художник изобразил  себя в главном персонаже (во всяком случае, дал герою свою иконографию), т.е. как всегда перевел сюжет исторический в притчевый (рис. 51, 52, 53).  

Как и в  «Морозовой» композиция картины  диагональная. Ладья плывет к горизонту  с правого нижнего угла в левый  верхний. По всей вероятности дело происходит утром. Из-за горизонта встает солнце, освещая все золотистым блеском. Ветер наполнил парус, помогая гребцам, так что ладья отдалено напоминает летящую птицу. Разин расположился в середине ладьи. Полулежа, опершись левой рукой на богатое восточное  седло (символ будущего возвышения), он задумчиво смотрит куда-то в даль. Перед ним его веселые товарищи. Играет лютня, поется песня, наполняется  хмельная чарка. Один из расположившихся  на корме уснул.

Положение атамана выбрано художником не случайно. Разин как бы делит ладью на две части (рис. 54). Все, что на корме  относится к прошлому – лихая  вольница, буйные набеги, хмельные пирушки, богатая нажива, веселые, молодые  деньки. Все ушло как сон, оставшись в народных песнях и сказаниях. Впереди иная жизнь, иная судьба, поэтому положение тела Разина сродни положению гребцов, одетых просто, но объединенных общим делом, общей целью. Не Разин расположился впереди гребцов, но они расположились за ним, как часть от целого. Взметнувшиеся весла-крылья – это его крылья, летящий парус – это парус его мечты, его мыслей о будущем. Разин выбрал свою сторону ладьи, и уже нет никакой возможности изменить ее направление.  

Мы не раз  отмечали важность в картинах Сурикова образа неба и земли, но на этот раз  восходящее солнце объединило их. Тонкая линия горизонта воспринимается в картине лишь как идея конечности выбранного пути, но и она более  метафора чем реальность. Ладья погружена  в зыбкое пространство, как сказал бы психоаналитик – в пространство бессознательного (не зря на переднем плане изображен спящий человек). Она движется к заманчивой мечте, к великой цели, к золотому будущему, т.е. в никуда. И это самый важный текст, который оставил нам Суриков. Разин мечтатель и весь его  идеализм, пропитанный народной верой  в справедливое мироустройство, разобьется о рационализм российских государственников. При этом какая невероятная сила заключена в этом человеке, способном поднять народную мечту до реальности, к сожалению, в который раз оказавшейся только сказкой о летающей ладье. Что только не летало в русских мечтах – и сивка-бурка, и птица-тройка, и даже паровоз, но ничто у нас не может долететь до обетованного брега, оставляя вечно усталый вопрос – Русь, куда ж несешься ты?

Долгие десятилетия  Суриков также мечтал повлиять на умы русского общества, открыть ему  безумство его истории, расточительность сил и таланта его мечтающего народа, способного хоть ненадолго  сделать сказку былью, но наконец-то и сам осознал, что заманчивый горизонт недостижим, что в жизни  остается только мечта. Ни «Стрельцы», ни «Меншиков», ни «Морозова», ни даже ироничный «Суворов» не смогли пробиться  к мыслящему человеку. Все было напрасно, все оставалось мечтой. Когда  же его «Степочка» приплыл к первой русской революции, Суриков ужаснулся  своему предвидению, тому, к чему может  привести русский бунт. Казалось бы, какая зыбкая вещь мечта, а как  много крови!