Япония в новое врямя

1.2 Сегунат Токугава

По мнению французского историка Елиссев Даниэль, сегунат Токугава - "в принципе это правительство с разделением властей, как практиковалось с конца XII в., при этом воплощать национальный дух полагалось императору, а управление страной брали на себя люди, обладающие могучими военными силами и земельной базой, то есть феодалы".

Японские  историки ХХ в., говоря о времени  Токугавa, используют выражение "система бакухан", то есть "управление из палатки" (в соответствии с термином, означающим военный закон) и "ленов" (хан). Люди, управлявшие Японией из своей базы в Эдо, предпочитали сами давать себе определение и опираться на буси и букэ, воинов и родовые дома, из которых происходили первые.

Сёгун жил в величественном замке в Эдо, который представлял разительный контраст по сравнению с обителью императора в Киото. Тем не менее, утончённая изысканность дворца не могла скрыть военной сути дорожек и тропок, ведущих к центральным зданиям - это был настоящий лабиринт, план которого тщательно скрывался. Строительство цитадели началось в 1607 г., а закончилось уже при третьем сёгуне Иэмицу Токугава в 1639 г. При необходимости здесь могли разместиться более 260 даймё с 50 000 своих знаменосцев.

Как пишет  дальше Елисеев, если это и была форма  феодализма, ее особенность заключалась  в том, что она была в значительной степени оторвана от земли: ceгyны, вполне сознававшие опасность отпадения регионов, которая по-прежнему, как и в эпоху Асикагa, грозила Японии, всегда старались сохранять достаточно полицейских сил, чтобы располагать ленами по своему усмотрению; они распределяли их в зависимости от стратегического положения и экономической ценности территорий, передавая самые доходные семьям, считавшимися достойными этого, и немедленно отбирая в случае неповиновения.

Это была не просто принципиальная позиция. История  правления Токугавa насчитывает бесчисленное множество случаев, когда даймё справедливо или несправедливо попадали в опалу; были они "по-настоящему" виновны или им просто не повезло, они перебирались с процветающей земли, дающей много мешков риса, на территории в худшем месте, имеющие гораздо более скудные ресурсы. В таком случае даймё распускал отчасти и ни иногда, если опала была суровой, почти полностью свою челядь и телохранителей; последним приходилось искать занятия в другом месте или становиться ронинами. Этот авторитарный подход не раз мог показаться несправедливым, но у него были свои достоинства; когда в XIX в. сёгун стал утрачивать способность прибегать к военной силе, режим отступил перед кланами, которые, лучше вооруженные и лучше усваивающие современные технологии, поддержали императора.

Старейшины  в родзу избирались из числа самых могущественных даймё категории фудаи, обладавших своими собственными замками. Совет младших старейшин также избирался из числа фудаи, но уже тех, кто не имел собственного замка. Великий цензор (о-мэцукэ) руководил "обычными" цензорами (мэцукэ). В эту же группу входили управляющие финансами (кандзо-бугё), городские судьи (мати-бугё) и верховный суд (хёдзосё). Под этими органами располагалось множество исполнителей, включающих хатамото и гокэнин, сборщиков налогов (дайкан), а также полицейские силы (досин). Полиция Эдо состояла из стражников (ёрики), непосредственно полицейских (досин), патрульных (оккапики) и официальных надзирателей.

Контроль  за состоянием страны был камнем преткновения для правителей Токугава. Ещё в 1636 г. японцам было запрещено покидать страну под страхом смертной казни, кроме этого было введено жёсткое деление на провинции, что затруднило передвижение населения между городами и деревнями. Дороги находились под постоянным наблюдением, а путники должны были предъявлять пропуска на контрольных пунктах. Эти пропуска назывались сэкисё-тёгата у мужчин и онна-тёгата у женщин. В частности у женщин они содержали подробное описание её общественного положения и внешнего вида, ведь женщины представляли ценность для сёгуна в качестве заложниц и подвергались тщательной проверке. Проверку проводили представительницы власти одного с ними пола, и результаты тщательно сравнивались с описанием внешних примет.

сегунат токугава япония

Сёгун имел неограниченную власть военного диктатора над населением тех провинций, которые находились под его прямым контролем, а через даймё - и над всеми остальными провинциями Японии. Крестьяне регистрировались по месту жительства, и им было строго запрещено покидать свои деревни. Торговцы и ремесленники должны были проходить регистрацию в соответствующих гильдиях и корпорациях (дза), чьи руководители несли ответственность за поддержание строгого контроля над своими подопечными, и, кроме того, им вменялось в обязанность информировать высшие власти обо всех "необычных" настроениях в своих профессиональных объединениях. Сами представители воинского сословия также находились под бдительным наблюдением, которое осуществлялось через цепь прямых начальников, связанных друг с другом клятвой верности клану, дому или какому-то конкретному человеку. Как и в Эдо, во всех крупных городских центрах Японии контроль над передвижением простолюдинов осуществлялся с помощью специальных ворот, установленных на каждом городском перекрестке. Эти ворота находились под наблюдением особых представителей даймё, которые проверяли пропуска тех, кто пытался пройти из одного квартала в другой в ночное время, когда ворота были закрыты, и даже днем выборочной проверке подвергались люди, чьи лица были незнакомы стражникам.

Наказания за несанкционированные передвижения и прочие преступления были необычайно суровыми и (к большому удивлению  европейских наблюдателей, но в полном соответствии с принципом коллективной ответственности, типичным для клановой системы) затрагивали не только самого виновного, но и всю его семью. Существовало два типа наказаний: самые  строгие варьировались от общественного  порицания до тюремного заключения, публичной порки, экспатриации и  смертной казни; к легким относились такие наказания, как нанесение  татуировки, конфискация собственности  и понижение в классе или ранге. Наказание зависело от классовой  принадлежности и ранга преступника и сопровождались различными ритуалами. Представители воинского сословия несли самую тяжелую ответственность перед законом за любое правонарушение, поскольку их проступок расценивался как прямое оскорбление той системы, представителями которой они являлись и которую должны были поддерживать.

1.3 Роль и  статус императора

Особенностью  японского института монархии можно  считать его поразительную способность  гибко реагировать на многочисленные перемены в обществе и сохранять  в качестве главного ядра черты, свойственные ему на ранних этапах, а, следовательно, и ритуально-мифологический комплекс, характерный для института " священных  царей". Неизменная на протяжении веков  и ставшая впоследствии ведущей  функция императора как верховного священнослужителя синтоистского  культа прочно утвердила в сознании японцев представление о тэнно как воплощении мистической силы космических масштабов, способной оказывать определяющее влияние на жизнь всего общества. В содержании и функциях института императорской власти на первых порах становления государственности в Японии можно проследить (несмотря на огромный временной промежуток) некоторые исторические параллели с египетскими фараонами, а также институтами "священных царей" других государств Африки и Азии (например, Хеттское царство). Однако в Японии в отличие от указанных "священных" царств политическая деградация древней монархии не привела к ее исчезновению, а способствовала абсолютизации сакральных функций монарха на фоне потери им власти верховного правителя.

В эпоху Эдо император был лишь номинальным главой страны. Его полномочия ограничивались собственным двором и религиозными делами. Согласно особому "Завещанию Иеясу" все реальные государственные полномочия передавались сегуну, власть его признавалась наследственной в собственном роде. Император был обязан предоставлять сегуну своего сына в заложники. При императоре находился особый представитель сегуна - сесидай (с 1600 г.), считавшийся одновременно наместником столицы Киото. Без его участия не приводились в исполнение приказы императора, выходившие за пределы его двора. В 1615 г. были установлены специальные правила для императорского двора, согласно которым обязанности императора направлялись на изучение древней истории, стихосложение, изучение церемоний и соблюдение традиций.

При Токугава правящий император и его придворные были вынуждены жить практически в полной изоляции в Киото. Здесь за ними непрерывно наблюдали специально назначенные чиновники, и их финансовые дела строго регулировались таким образом, чтобы лишить необходимых средств для объединения недовольных кланов под своим знаменем или субсидирования собственной независимой армии. Сыновья императоров, за исключением наследных принцев, обычно становились монахами и возглавляли тот или иной монастырь или храм. Это делалось по двум причинам - чтобы не разрасталась императорская семья, и чтобы ее члены не могли принимать какое-либо участие в политической жизни страны. Сёгунат вмешивался в вопросы престолонаследия, всячески стремился изолировать даймё от императорского двора, запретив им посещать Киото и т.д.

Таким образом, политическое значение императора и  знати было равно нулю, что ни в коем случае не умаляло их заслуг в области культуры, который всячески поощрялся и ценился. В целом, политика Токугава в отношении правящего дома сводилась к тому, чтобы вытащить императора и двор из той нищеты, в какую те скатились за последние годы, а также лишить их какого бы то ни было политического влияния.

Несмотря  на то, что в течение двух с  половиной веков сегуны даже не были в столице (чтобы не выказывать "унижающего" почтения к императору), влияние их на дела императорского двора было огромным. Даже выбор наследника престола подлежал согласованию с бакуфу. Императоры могли вступать в брак лишь с невестами из пяти традиционных домов высшей знати. В финансовом отношении зависимость была также значительной: императорскому двору выделялся рисовый паек и никаких собственных доходов иметь не полагалось. Бюджет императорского двора утверждал сегун. Личное имущество императора оценивалось в 10-30 тыс. коку. Все придворные, включая и императорскую семью, получали на содержание 120-130 тыс. коку. Их материальное положение можно было сравнить с положением даймё средней руки. Причем сегуны то уменьшали, то увеличивались размеры владений и средств, предназначенных на содержание императорского дома. Обычно для императора выделялись деревни, где собирали низкие урожаи риса.

О плачевном  материальном положении придворной аристократии (кугэ) говорит тот факт, что многие из них были вынуждены заниматься изготовлением игральных карт, перепиской старых рукописей, рисованием и другими побочными занятиями, а также перепродажей секретов ремесла.

Императорский двор располагал собственной административной организацией. В составе императорского (бывшего Государственного) совета были должности первого министра, левого и правого министров, других высших сановников, традиционно пополнявшиеся  только из семей высших аристократов (кугэ). Однако их роль ограничивалась дворцовыми церемониями, религиозными и научно-образовательными делами в столице.

Экономика.

Токугавская система все больше приходила противоречие с происходившими в стране объективными процессами. Социально-эконо­мические явления свидетельствовали о глубоком кризисе феодальной экономики в Японии.

Серьезные изменения  происходили в японской деревне. Усиливалось расслоение крестьянства. Уже в начале XVIII в. большинство налогов в городах стали вносить деньгами. Постепенно и в деревнях оброк при­нимал смешанную денежно-натуральную форму. Потребность в день­гах увеличивала зависимость крестьян от торгово-ростовщического ка­питала. Так как кредит обычно предоставлялся под залог земли, то крестьянство все в больших масштабах теряло свои земельные участки, превращаясь в безземельных арендаторов, находящихся в неоплатном долгу у заимодавцев. Резко увеличивалась прослойка крестьян-паупе- ров, носивших красноречивое наименование «крестьян, пьющих воду».

В то же время  в японской деревне рос малочисленный, но экономи­чески сильный слой богатых крестьян, которые, наряду с купцами и ростовщиками из города, эксплуатировали основную массу крестьян­ской бедноты и захватывали землю. Это были гоно — богатые крестьяне и госи — землевладельцы из рядовых самураев. Однако основными скуп­щиками земли являлись купцы, быстро увеличивавшие своп запашки, заставляя крестьян поднимать целину.

Новые землевладельцы, в основном из торгово-ростовщической прослойки, были заинтересованы в скорейшем  уничтожении крупного феодального, княжеского землевладения, в ликвидации токугавских «регламентации», стеснявших свободу их предпринимательской деятель­ности.

Важнейшим явлением, показывавшим существенные перемены в  экономике токугавской Японии, было распространение мануфактуры.

Широко развитое ремесленное производство не удовлетворяло  потребностей рынка. В первую половину XIX в. в Японии возникло 180 новых мануфактур.

Наряду с  предприятиями пищевой промышленности развивались текстильные мануфактуры (ткацкие и прядильные), красильные и гон­чарные. Ткацкие мануфактуры широко развились в провинции Этидзен. В Кумамото на шелкоткацких мануфактурах работало по 20—30 жен­щин. В ткацких мастерских в Киото работали тоже по преимуществу женщины, которым предприниматель платил заработную плату. В Каго­сима широко было развито производство сахара. В большинстве этих мануфактур работали наемные рабочие.

В начале XIX в. в юго-западной Японии (Сацума) мануфактуры стали учреждаться местными феодалам,и-князьями. В этих княжеских мануфактурах применялся труд крепостных крестьян.

В связи с  бегством крестьян из деревни, разорением ремесленни­ков, пауперизацией ронинов в городах скоплялось большое количество людей, готовых продать свою рабочую силу. Таким образом, налицо было весьма важное условие, облегчавшее появление предприятии ка­питалистического типа.