«Затейка» верховников и воцарение Анны Иоанновны

 

Глава 1. Россия  без  наследника

Следует начать с события, поставившего перед Россией очередную проблему: в ночь с 18 на 19 января 1730 в императорской резиденции – Лефортовском дворце умирал русский самодержец император Пётр II Алексеевич. 6 января, участвуя в празднике Водосвятия на льду Москвы-реки, он сильно простудился, а позже, 17 января, выявилась оспа. В ночь на 19 января началась агония и царь, не приходя в сознание, умер.

Останавливаться на истинных причинах болезни и смерти юного  императора не представляется нужным, ибо, как я уже упомянул, в России появилась очередная, традиционная проблема – проблема наследия престола.

Мужская линия династии Романовых, шедшая от Михаила Федоровича к Алексею Михайловичу, а затем к Петру I, Алексею Петровичу и Петру II, пресеклась, и Россия «стремительно вошла в полосу смут междуцарствия…»¹. Еще жива была память о страшных годах Смуты начала XVII века. «Всем казалось, что вот-вот небо упадет на погрязшую в грехах и преступлениях русскую и Россия исчезнет» - это определение,  данное Е.В.Анисимовым², весьма справедливо. Петр II не оставил ни наследников, ни завещания. Возможными наследниками тогда могли оказаться потомки Петра I от брака с Екатериной I: двадцатилетняя дочь Елизавета Петровна или двухлетний внук Карл Петер Ульрих – сын покойной Анны Петровны и герцога Голштинского Карла Фридриха. А может быть вообще на престоле окажется новая династия, как это было после смерти последнего царя из династии Рюриковичей.

Первый вариант наследия престола подтверждал 8 пункт знаменитого Тестамента Екатерины I: «Ежели великий князь без наследников преставиться, то имеет по нём цесаревна Анна со своими десцендентами, по ней цесаревна Елисавета и десценденты, а потом великая княжна и её десценденты наследовать, однако ж мужеска пола наследники пред женским предпочтены быть имеют…»³

Однако по поводу данного  завещания стоит принять во внимание утверждение историка А.Б. Каменского о том, что судьба завещания Екатерины I является довольно сложной юридической проблемой. С одной стороны, этот документ можно было полностью проигнорировать, поскольку по петровскому указу о престолонаследии 1722 года государь был вправе сам назначить себе преемника и объявить об этом при жизни, в то время как завещание Екатерины было оглашено уже после её смерти. С другой стороны, в 1727 году Тестамент был признан правомочным, так как императором стал Петр II.⁴

Итак, это первый вариант, но был и второй - вполне реальный. Это, как было упомянуто выше, смена  династий. Именно об этом мечтали князья Долгорукие. Их род принадлежал к Рюриковичам (к их побочной ветви), и в короткое царствование Петра II они, благодаря фавору Ивана Долгорукова, выдвинулись на первые роли в государстве. Кроме того, князь Алексей Михайлович Долгорукий (отец фаворита) добился обручения юного царя со своей дочерью, княжной Екатериной Алексеевной Долгорукой. Казалось бы, Долгорукие максимально приблизились к престолу – оставалось дождаться свадьбы. Но смерть Петра II нарушила их планы. Надо было что-то делать…

По смерти императора они от имени государя составили подложное завещание, в котором говорилось, будто государь отдавал после престол своей невесте. Стоить заметить, что это соответствовало закону Петра I, по которому государь мог назначить себе преемника, не учитывая родовых наследственных прав. Наверняка, благодаря этому закону замысел Долгоруких мог удаться. Однако между членами этого княжеского рода тогда не было согласия и единства. Одни Долгорукие готовы были обличить других, что и случилось на совещании Верховного Тайного Совета.

Возможно, этого завещания  и не было вовсе⁵, но факт того, что Долгорукие любыми способами хотели оказаться у реальной власти, остается.

Вот одни из возможных  вариантов дальнейшей судьбы российского  престола. Но на совещании Совета разговоры  о якобы подписанном Петром II завещании были пресечены и вслед за тем отведены кандидатуры дочери Петра I Елизаветы и внука Карла Петера Ульриха Голштинского.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 2. «Затейка» верховников

Проблема престолонаследия решилась на том же совещании, в ночь с 18 на 19 января.

На заседании Совета присутствовали Гаврила Иванович Головкин, Дмитрий Михайлович Голицын, Алексей  Григорьевич и Василий Лукич  Долгоруковы. Кроме того, на совещание  пригласили бывшего сибирского губернатора М.В.Долгорукова и двух фельдмаршалов- М.М.Голицына и В.В.Долгорукова. Фельдмаршала И.Ю.Трубецкого, П.И. Ягужинского, а также церковных иерархов, находившихся в то время у тела царя, на совещание не позвали. Вице-канцлер Андрей Иванович Остерман, ссылаясь на то, что он иностранец, на совещание не пошел. На правах старшего по возрасту заседание вел Дмитрий Михайлович Голицын. Он предложил избрать на российский престол представительницу старшей линии династии Романовых: вторую дочь царя Ивана V, герцогиню курляндскую Анну, «коротавшую свои дни в провинциальной Митаве и не имевшую в Петербурге прочных связей»⁶.Выбор этот он достойной аргументировал так: «Она еще в брачном возрасте и в состоянии произвести потомство, она рождена среди нас и от русской матери, в старой хорошей семье, мы знаем доброту её сердца и прочие прекрасные достоинства, и по этим причинам я считаю её самой, чтобы править нами»⁷. Предложение Голицына было удачным компромиссом, позволявшим уравновесить политические силы в борьбе за власть⁸. Далее Голицын предложил всем собравшимся «воли себе прибавить». На сомнения Василия Лукича Долгорукова («Хоть зачнем, да не удержим»), Голицын пояснил: «Будь воля наша, только надобно написав, послать к её величеству пункты». Именно так, по рассказу В.Л.Долгорукова на следствии в 1739 году, в Верховном Тайном совете была провозглашена идея ограничения самодержавной монархии⁹.

Мною не случайно был  указан состав совещания. Он был представлен  в основном из родовитых вельмож, из «фамильных». Большинство в нем  составляли Голицыны и Долгорукие. Тем самым условия ограничения власти новой императрицы устраивали именно их. В пользу этого говорит и то, что всех находившихся во дворце чинов Синода, сенаторов и прочих знатных особ оповестили лишь об избрании Анны Иоанновны, с чем все согласились. Кроме того, верховники запретили архиереям отслужить торжественный молебен в честь избрания Анны. Это не удивительно: по обычаю новый царь перед Богом и народом объявляется самодержцем. Данное обстоятельство могло нарушить план верховных господ.  

Историк Курукин призывает осторожно подходить к свидетельствам того времени, сохранившимся черновым материалам Верховного Тайного совета, следственному делу князей Долгоруковых 1739 года и собранной наблюдателями-дипломатами информации. По его мнению, весьма подозрительным выглядит стремление Долгоруковых на следствии представить выступление князя Голицына внезапным, а его как единственного «зачинщика» мер, значительно ограничивающих самодержавие. Да и в современных работах при описании событий 1730 г. Д.М.Голицын выдвигается на первый план. Однако по свидетельствам современников инициатива и руководящая роль в Совете принадлежала именно Долгоруковым. В частности, генерал русской службы шотландец Джеймс Кейт утверждал, что после смерти Петра II Долгоруковы составили форму правления, при которой императрица должна была получить титул, а они власть¹⁰.

По словам другого  современника, Голицын якобы заранее  договорился с Остерманом о выдвижении кандидатуры Анны с условием ограничения  самодержавной власти. Кроме того, у Голицына были какие-то контакты с датским послом. Вестфален занял у английского консула 6 тысяч рублей, чтобы не допустить избрания нежелательного для Дании голштинского принца. Так оно или нет, но именно Вестфалена разбудил в 5 часов утра 19 января посланный Д.М.Голицыным человек и известил его об избрании Анны. Посол тут же поднес супруге князя подарок в виде тысячи дукатов¹¹.

    Как бы то ни было, документ с кондициями к вечеру 19 января был составлен и включал в себя следующие пункты:

«… в супружество во всю мою жизнь не вступать и наследника ни при себе, ни по себе не определять. Верховный Тайный совет в восьми персонах всегда содержать и без оного Верховного Тайного совета согласия:

1. Ни с кем войны не всчинять.
2. Миру не заключать.
3. Верховных наших подданных никакими новыми податями не отягощать.
4. В знатные чины, как в статцкие, так и в военные, сухопутные и морские, выше полковничьего ранга не жаловать, ниже к знатным делам никого не определять, и в гвардии и прочим полкам быть под ведением Верховного Тайного совета.
5. У шляхетства живота и имения и чести без суда не отымать.
6. Вотчины и деревни не жаловать.
7. В придворные чины, как русских, так и иноземцев, без совету Верховного Тайного совета не производить.
8. Государственные доходы в расход не употреблять. И всех верных своих подданных в неотменной милости содержать. А буде чего по сему обещанию не исполню и не додержу, то лишена буду короны российской»¹².

Документ был подписан всеми членами Совета, включая  и осторожного Остермана, который  этому сильно противился. Те же подписи стояли под сопроводительным письмом Верховного Тайного совета к Анне Иоанновне. Кроме того, это письмо содержало утверждение о том, что Анна избрана не только самим Советом, но «и духовного и всякого чина свецкими людьми», что, конечно же, не соответствовало действительности. Анисимов Е.В. высказывает интересную мысль по поводу плана верховников. «План их,-  пишет Анисимов,  - был              по-жульнически прост: представить Анне кондиции как волю «общества», а после получения её подписи под ними поставить «общество» перед свершившимся фактом ограничения власти императрицы в пользу Верховного Тайного совета. В этом и состояла суть чисто олигархического переворота, задуманного Голицыным»¹³.

   Стоит напомнить, что на совещание в ночь с 18 на 19 января были приглашены два фельдмаршала, не являющихся членами Совета. Это М.М.Голицын и В.В.Долгоруков. Они в качестве представителей генералитета подписали окончательный вариант документа. Они же после отправления «кондиций» в Митаву были официально включены в состав Совета. Что же касается сибирского губернатора М.В.Долгорукова, также заседавшего неофициально, то стоит отметить, что вопрос этот весьма проблематичен. Курукин И.В. утверждает, что ни при Петре II, ни в январе-феврале 1730 года М.В.Долгоруков членом Верховного Тайного совета не был и в этом качестве никаких документов не подписывал¹⁴. Однако текст кондиций предписывал будущей императрице «…Верховный Тайный совет в восьми персонах всегда содержать». С вхождением двух фельдмаршалов количество составляло бы 7 человек. Отсюда и сомнения: либо это восьмое место планировалось именно для М.В.Долгорукова, либо для кого-нибудь другого.

        Назначение в состав Совета своих же родственников было знаком того, что верховники будут действовать теперь лишь в своих фамильных интересах.

   Кроме того, историком Анисимовым Е.В. в сопоставлении двух редакций документа с кондициями – «лефортовской» и «кремлевской» - было замечено, что главные усилия верховников при разработке кондиций были направлены на расширение ограничительных статей документа. Если вначале царская власть ограничивалась только в делах войны и мира, введением новых налогов, расходованием государственных денег, раздачи деревень, чинопроизводстве и суде над дворянством, то окончательной редакции императрица лишалась права командовать гвардией и армией, вступать в брак и назначать наследников, а также жаловать в придворные чины¹⁵.

     Однако «кондиции» были лишь частью «великого намерения». Д.М.Голицын составил проект устройства высших органов государственной власти. Верховный Тайный совет предполагал опубликовать этот проект по получению согласия Анны Иоанновны на посланные ей в Митаву «кондиции». По этому проекту предполагалось, что императрица будет иметь лишь определенную сумму на расходы и будет командовать гвардией, несущей службу в её дворце. Верховный Тайный совет будет состоять из 12 человек, самых знатнейших фамилий, и ведать важнейшими внешне- и внутриполитическими делами. Сенат предполагалось содержать в количестве 30-36 человек. Будет учреждена палата низшего шляхетства из 200 человек, охраняющая права этого сословия. Предполагаемая палата городских представителей (дворян и купцов) будет следить за тем, чтобы не было утеснения народа¹⁶. Проект кн. Голицына был написан под сильным влиянием шведского политического устройства. Особенностью его являлось то, что он воспроизводил государственное устройство Швеции не нынешнее, а 1634 г. Это объясняется тем, что при нынешнем устройстве ведущую роль играет парламент при номинальности власти короля, а форма правления 1634 г. предполагала власть Совета, состоявшего из фактического правителя и его родственников.

 Но этому великому  замыслу, принципиально менявшему  форму государственного строя, сбыться не удалось.         

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 3. Провал замысла верховников

В ночь с 19 на 20 января в  обстановке секретности три представителя  Верховного Тайного совета – В.Л.Долгорукий, М.М.Голицын (сенатор) и генерал М.И.Леонтьев – отправились в Митаву. Предложение  фельдмаршала Долгорукова присоединить к этой делегации архиепископа вызвало резкое возражение Д.М.Голицына, «ненавидевшего попов и объявившего, что духовенство опозорило себя участием в возведении на престол Екатерины, не имевшей на то никаких оснований»¹⁷.

Тайные действия верховников в тот же день стали предметом обсуждения и слухов. Анисимов Е.В. описал это так: «…кто-то из верховников не удержался, поделился с женой, близким родственником; новость зацепилась за край уха стоявшего у стола с посудой холопа, с ним влетела на кухню и потом пошла гулять по городу»¹⁸. Кроме того, свои каналы имели и иностранные дипломаты. Уже 20-го января герцог де Лириа узнал о каких-то условиях ограничения власти императрицы¹⁹. Секретность сохранить было невозможно. Настораживало и быстрое оцепление Москвы, когда выехать из города можно было лишь по выданным правителями паспортам.

В тот же день, 20 января, в Курляндию  тайно отравились гонцы Р.-Г. Левенвольде  и Феофана Прокоповича. Ягужинский, оказавшись за пределами избранного круга правителей, также направил своего гонца – Петра Сумарокова – в Митаву. Цель этих трех делегаций была одна: доложить Анне о подлинных обстоятельствах её избрания.

Первыми в Митаву прибыл гонец Р.-Г. Левенвольде, опередив депутацию Совета. Таким образом, новая императрица  узнала не только о планах Верховного Тайного совета, но и о том, что у верховников есть противники. По свидетельствам современников, Анна без споров и лишних вопросов подписала условия (25 января), продиктованные ей В.Л.Долгоруким по поручению Совета. Да и спорить ей было незачем: она уже знала, что в Москве её ждет партия, верная новой императрице и самодержавию. Кроме того, Анна осознавала свое законное право на престол.

1 февраля генерал Леонтьев вернулся  в Москву, привезя с собой важный  документ, ограничивающий власть новой императрицы. И уже 2 февраля на расширенном заседании Совета, в присутствии высших чинов государства кондиции и письмо Анны были прочитаны. Реакцию присутствующих Феофан Прокопович описал так: «Никого, почитай, кроме верховных, не было, кто бы таковая слушав, не содрогнулся, и самии тии, которые вчера от сего собрания пользы надеялись, опустили уши, как бедные ослики»²⁰. Вместо традиционного «виват!» выступил князь А.М.Черкасский с просьбой «поразсуждать о том свободно». Верховники, не желая оказаться разоблаченными и развязать конфликт, дали на то согласие.