Автор работы: Пользователь скрыл имя, 31 Мая 2013 в 19:11, реферат
Пока только на родине Е.Ф. Карского создан мемориальный музей в Лашанской восьмилетней школе, носящей его имя. Так же имя Ефимия Карского носит Гродненская областная библиотека, и одна из улиц города Гродно. Проект Западная Русь попытается внести посильную лепту в возвращение имени великого белоруса на белорусскую землю.
Имя академика Е. Ф. Карского, известного филолога-слависта, этнографа, фольклориста, палеографа, основоположника белорусской филологии и языкознания, давно уже стало украшением не только белорусской, но и общеславянской науки. Его перу принадлежит более 700 работ по славистике, белорусистике, русистике.
Введение………………………………………………………………..с.3
Биография Е. Карского………………………………………с.4-6
Научная деятельность Е. Карского…………………………с.7-15
Перечень трудов Е. Карского…………………………….....с. 16-17
Заключение……………………………………………………………..с.18-21
Список использованной литературы………………………………….с.22
[10, c. 212-213]
Заключение
Жизнь и научное творчество академика Е.Ф. Карского (1860-1931), отношение к его научному наследию является примером того, как в течение XX в. изменилось отношение к проекту большой русской нации, формировавшейся в пределах Российской империи.
Уроженец Гродненской губернии, белорус Е.Ф. Карский является славистом, палеографом, этнографом-фольклористом и лингвистом, основателем такой отрасли науки, как белорусское языкознание. Популярный дореволюционный энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона утверждал, что для «желающего познакомиться с белорусским наречием работы Карского – лучшее пособие», а сами его работы «представляют заметное явление в науке». Книга Карского «Обзор звуков и форм белорусской речи» стала первой крупной научной работой в области белорусского языка. Знаком признания научных заслуг стало избрание его в академики Петербургской (1916 г.) и Российской академий наук (1917 г.). Его труд «Белорусы» считается энциклопедией белорусской народной жизни и является научной классикой [8, c. 182].
Казалось бы, для независимой Республики Беларусь с точки зрения идеологии официального национализма личность Карского как отца-основателя белорусского языкознания просто обязана войти в пантеон национальных героев. Однако этого не произошло. Нельзя, конечно, сказать, что в Белоруссии никто не упоминает об этом талантливом ученом. Его фамилия есть в тексте школьных учебников, в энциклопедиях, его именем названа областная библиотека и улица в Гродно. Совсем недавно был переиздан основной труд жизни ученого – «Белорусы». Но при этом на первый план в культурной жизни страны Евфимий Фёдорович, в отличие от белорусскоязычных поэтов Я. Купалы или Я. Коласа, никогда не выдвигался. Можно сказать, что Карский вспоминается на «краеведческом», локальном уровне. Даже в том случае, когда имя ученого упоминается на страницах изданий, его взгляды, научные идеи зачастую передаются искаженно либо неполно.
Как представляется, такое табуированное отношение к личности Карского сложилось еще в советский период во времена БССР. Дело в том, что до революции 1917 г. Евфимий Фёдорович принадлежал к той части белорусской интеллигенции, которая не только не помышляла о сепаратистских проектах по созданию независимой Беларуси, но и в плане своего национального самосознания относила себя к русским. Этот интеллигентский слой был частью русского образованного общества, что не мешало осознавать и ценить свои локальные, белорусские этнокультурные особенности. Этническая идентичность уроженцев белорусских губерний не приводила к конфликту с национальной идентичностью «большой русской нации», состоящей из трех ветвей русского народа: великорусов, малоросов и белорусов. Однако такое видение национальной идентичности противоречило всей советской национальной политике, направленной на формирование в границах УССР и БССР восточнославянских наций украинцев и белорусов.
Вместе с тем для негативного отношения к Карскому в советский период существовали еще и политические основания. Можно предположить, что белорусский ученый придерживался правых, консервативных взглядов. Об этом косвенно свидетельствует тот факт, что он был назначен ректором Варшавского университета в 1905 г. Именно в этот период по всей стране прокатилась волна студенческих волнений, а в польских губерниях Привислянского края террор против чинов русской гражданской администрации и армии был обыденным явлением. Очевидно, только надежный в политическом отношении человек мог стать ректором университета в таких чрезвычайных условиях.
После октябрьских событий 1917 г. положение Карского становится шатким, поскольку для советской власти «старорежимный» академик был политически «чуждым» элементом. В 1919 г. его по политическим мотивам лишают права преподавать в Минском педагогическом институте. Однако просто так вычеркнуть из научной жизни слависта с европейской известностью было непросто, поэтому до поры до времени партии приходилось терпеть его существование.
Коренной белорус Евфимий Карский оставался чужим в БССР и для деятелей белорусского национального движения, поскольку его взгляды на белорусский этногенез и языковой вопрос не устраивали белорусских националистов. В своих работах академик утверждал, что белорусский является наречием (диалектом) русского «народного языка», состоящего «из многих наречий, из которых одни очень близки к друг другу, а другие значительно разнятся». В белорусской речи наблюдаются все свойства, которые присущи остальным диалектам русского языка. До революции ученый категорично утверждал, что русский литературный язык в той или иной степени противостоит всем великорусским, белорусским и украинским диалектам русского языка. Несмотря на то, что подобные утверждения в 20-х гг. расценивались как «великорусский шовинизм», Карский демонстративно не отказался от своих научных взглядов, хотя был вынужден иногда вносить политкорректные оговорки. В частности, он сохранял понятие «наречие» в отношении белорусского языка, делая оговорку, что точно так же этот термин можно отнести к «великорусскому» языку, причем «оба эти наречия – потомки одного … прарусского языка».
Карский достаточно сдержано и критически воспринял политику «белоруссизации» в БССР, которая проводилась большевиками и была направлена против проекта большой русской нации. Отзывы ученого в адрес деятелей белорусского национализма превращали его «во врага белорусского возрождения». Тем более что исключительно эрудированный ученый не терпел полузнаек и дилетантов.
В этой связи стоит ли удивляться, что Евфимий Фёдорович в 20-е гг. XX в. не сумел найти себе места в научных учреждениях БССР. В 1926-1927 гг. он подвергся травле в прессе за «черносотенные» взгляды, ЦК КПБ(б) потребовал исключить знаменитого слависта из состава Академии наук СССР.
То, что академик Е.Ф. Карский пришелся не по вкусу советской власти, объясняется её в целом негативным отношением к «несоветской» интеллигенции, которая в период гражданской войны составила основной кадр противников большевистского режима. Однако дело заключалось не только в политическом недоверии к бывшему «правому» ректору, но и в неприятии большевиками политического курса на консолидацию русской нации на основе восточнославянского населения бывшей империи. Так, в прессе Карский обвинялся в том, что назвал Львов «старым русским городом». Очевидно, что это противоречило политике украинизации в УССР и не отвечало национальной политике в БССР.
В этой связи отнюдь неслучайным является то, что научные идеи Е.Ф. Карского оказались невостребованными для легитимации независимости Республики Беларусь. В период 1991-1994 гг., когда была предпринята попытка радикальной белоруссизации, а белорусский язык стал единственным государственным языком, научные взгляды Карского явно противоречили официальной языковой и культурной политике. Но и пересмотр языковой политики в 1995-1996 гг. не сделал идеи Карского востребованными. С одной стороны, сказывалось сложившееся в советское время цензурированное отношение к творчеству слависта. С другой стороны, позиция ученого противоречит курсу белорусского нациостроительства, поскольку утверждения о белорусах как народности в составе русского народа не укладываются в концепцию белорусов как отдельной славянской нации [3, c. 39-40].
Интересно, что научные идеи Карского дают возможность выработать модель языкового сосуществования, которая бы позволяла найти оптимальное сочетание между разными уровнями культурной и этнической идентичности в Белоруссии. То, что Карский считал белорусский язык диалектом, совершенно не означает нигилистического отношения к белорусской речи. Если не пытаться противопоставлять белорусский русскому и уж тем более не стремиться целенаправленно к вытеснению русского языка из образования, культуры и государственной жизни как «чужого» в границах соответствующей языковой политики, то оба языка вполне могут сосуществовать в белорусском обществе.
Литературная обработка белорусских говоров, предпринятая в первой половине XX в., еще не означает вытеснения русского языка на периферию культурной и государственной жизни. Просто русский язык выступает как язык высокой культуры всех восточных славян, а точнее, большой русской нации, формировавшейся в пределах Российской империи и насильно расколотой после 1917 г. национальной политикой большевиков. А белорусский вполне может играть роль регионального языка, позволяющего сохранить местные этнокультурные особенности. По крайней мере, было бы крайне опрометчиво отрицать существование художественного творчества на белорусском от роковой и бардовской песни до поэзии, исторических и филологических исследований. Такая модель сосуществования, на наш взгляд, не противоречила бы сути научных взглядов талантливого белорусского ученого и позволила бы сохранить единство белорусского общества, предупредить конфликты на языковой почве.
Такое предложение не является каким-то надуманным проектом. Так, в Германии в федеральной земле Бавария государственным языком является немецкий, но ее жителями широко используется в повседневном быту, на телевидении и в средствах массовой информации баварский диалект, который, кстати, настолько сложный, что немец с севера страны зачастую не может вообще понять то, о чем говорит баварец. Приведенный пример показывает, что аналогичную модель можно было осуществить в России в XX веке при иных исторических обстоятельствах. В этом отношении идеи белорусского лингвиста Е.Ф. Карского вполне могли бы стать научным обоснованием национальной политики. В современных же условиях актуализация его творчества позволила бы не допустить отчуждения белорусской интеллигенции от русской культуры и языка [11].
Список использованной литературы