Феномен дендизма в европейской культуре

    Главный герой  романа, молодой аристократ Генри  Пелем изображен прежде всего  как отчаянный щеголь. Он завивает локоны, пользуется миндальным кремом для лица, любуется своими перстнями и, что немаловажно для денди, тщательно соблюдает личную гигиену. Нарциссизм героя подчеркивается пристрастием к долгим и роскошным купаниям: “В те времена я был сибаритом; в моих апартаментах была ванна, устроенная по плану, который я сам начертил; поверх нее были укреплены два небольших пюпитра: на один из них слуга клал мне утреннюю газету, на другой — ставил все, что нужно для завтрака, и я ежедневно по меньшей мере час предавался трем наслаждениям одновременно: читал, вкушал пищу и нежился в теплой воде”¹¹.

    Современникам  Бульвер-Литтона показались странными  подобные прихоти героя: в них  усмотрели нечто женственное,  неприличное. Против Бульвер-Литтона  выступил Карлейль, посвятивший денди сатирическую главу в своем романе “Sartor Resartus”, а также критики из журнала “Фрейзерс мэгэзин”. Среди них был и Теккерей, который в статье “Люди и костюмы” 1841 года недвусмысленно намекал на некоего писателя, который имеет привычку сочинять свои романы в халате из дамасского шелка и марокканских домашних туфлях: вот если бы он носил обычный сюртук, то и стиль бы был другим: прямым, мужественным, честным.

    “Модные” романы вскоре пересекли Ла-Манш — во Франции почти сразу стали переводить новинки издательства Коулберна. В 1830 году уже были напечатаны на французском “Тремэн” Уорда, “Грэнби” Листера,“ Да и нет” лорда Норманбая, книги Теодора Хука и Дизраэли. “Пелем” Бульвера-Литтона вообще появился в 1828 году одновременно во Франции и в Англии, а французский перевод вышел в 1832 году и неоднократно переиздавался. Кроме того, “модные” романы были доступны французским читателям в библиотеках, их цитировали в литературных журналах, обсуждали в кафе и в светских салонах. Как раз в тридцатые годы французская лексика пережила настоящую экспансию английских словечек, которые уцелели в языке до сих пор. Даже писатели иронизировали по поводу сложившейся парадоксальной ситуации. “High life: это вполне французское выражение переводится на английский как fashionable people”, — говорил позднее Аполлинер.

    Неудивительно, что французские денди тридцатых годов немало почерпнули для своего обихода именно из английских “модных” романов. Они читали их как учебники дендизма. Особую роль для популяризации дендизма сыграли, конечно, “Пелем”, а затем “Трактат об элегантной жизни” Бальзака (1830) и эссе Барбе д'Оревильи “О дендизме и Джордже Браммеле” (1845).

    Все три  сочинения роднит тот факт, что  в них на сцену выведен “отец”  британского дендизма Джордж Браммелл. В “Пелеме” он фигурирует в образе мистера Раслтона, который проживает в изгнании во Франции, а в трактатах Бальзака и Барбе д'Оревильи действует под своим именем. Во всех трех текстах он выступает как arbiter elegantiarum и служит ходячим образчиком хорошего вкуса. Но у Бульвер-Литтона мистер Раслтон изображен в саркастических тонах во всем, что касается его манеры жестоко третировать друзей, “недотягивающих” до его модных стандартов. Сам Браммел уже в пожилом возрасте читал “Пелема” и, в свою очередь, увидел в романе грубую карикатуру на собственную персону. В мемуарах его биографа капитана Джессе есть эпизод, когда он рассказывает о реакции Браммелла на его костюм, состоящий из черного фрака, белой сорочки и белого жилета: “Мой дорогой Джессе, я с прискорбием догадываюсь, что Вы, должно быть, читали роман “Пелем”; и все же, прошу прощения, Ваш наряд весьма напоминает сороку”¹². Подобная полемика оригинала с копией в нашем случае лишний раз свидетельствует об удивительно непреложном воздействии литературы: ведь Браммел, по сути, протестует против стиля , который его приятель усвоил из книжки, оказавшей большее влияние на умы, нежели сам живой классик дендизма.

    Итак, подведя  некоторые итоги, можно отметить  следующие особенности отражения идей дендизма в литературе XІX века:

1. Герой произведений всегда занимает позицию трезвого зрителя;
2. Опыт мира он воспринимает лишь как спектакль: пристрастие к маскам и маскировке, желание провоцировать;
3. Самодостаточным дендизм представляется лишь у Бреммеля.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Трактовка принципов  дендизма в творчестве Оскара  Уайльда (на основе романа «Портрет  Дориана Грея»).

    Ко второй половине 19 века дендизм окончательно стал фактом литературы и эстетики. Новый этап в развитии дендизма был связан с творчеством авторов второй половины и рубежа 19—20 веков — Ш. Бодлера, О. Уайльда, Ж. К. Гюисманса. В это время денди осознается как тип героя, признается эстетическим и героическим символом времени, а дендизм превращается в объект эстетизации и теоретических построений. Для писателей-декадентов денди как бы выведен за рамки нормальной жизни общества, ибо он противопоставляет себя ценностям общества как таковым, его привлекает все неестественное и усложненное, а также то, что признается окружающими эфемерным и недолговечным. В такой трактовке дендизм превращается в форму протеста, освобождения и самоидентификации, попытку вырваться из мира обыденных человеческих отношений и чувств, а ориентация денди-художника на искусственность начинает признаваться его основным достоинством. Выдавая созданные им миры за «реальную действительность», искусство создает новый порядок, противостоящий хаосу мира.

    О. Уайльд  считал себя главным эстетическим  реформатором после Раскина, Россетти, Морриса, вершиной и совершенным образцом этого движения. Он противопоставляет натурализму тезис о том, что не природа, а искусство, как прекрасное искусство, является истинной действительностью. После Бреммеля О.Уайльд наиболее последовательно олицетворяет собой форму жизни денди, подчеркивая эстетическое и в своей одежде, что вступает в противоречие с нарастанием в ней элементов трезвой деловитости.

    О. Уайльд  считает себя самого гением, из  тех, кто приходит раз в сто  лет: «Боги ниспослали мне почти  все. Я обладал гениальностью,  светлейшим именем, высоким социальным положением, славой, блеском, интеллектуальной отвагой. Я превратил искусство в философию, а философию – в искусство. Я научил людей мыслить по-другому, придал вещам другую окраску… Все, к чему я ни прикасался, наряжалось в новую одежду красоты. Я добавил к правде ложь, увеличив законные владения правды, и показал, что ложное и истинное являются всего лишь интеллектуальными формами жизни, а к жизни – как к ветви творчества. Я пробудил фантазию моего столетия так, что меня окружали мифы и легенды. В одной эпиграмме я обобщил все философские системы. Я сделал еще и многое другое»¹³.

    В произведениях  эстетическая позиция денди сказывается  на моральной сфере. Этическое  же отношение вытесняется дистанцированной  холодностью зрителя, смакованием действительности как спектакля. Этическая сторона не только остается нереализованной, но и вообще не принимается во внимание. Денди к ней уже не привязан. В его поведении нет морали. Эта аморальность может быть доведена до «антиморальности». А это означает, например, для Уайльда, новый мир соблазнов.

    Аморальное может быть усилено до уровня преступления, от которого испытывают наслаждение. Оскар Уайльд убедительно показал это на примере своего героя Дориана Грея.

    Далее я  на основе самого текста романа «Дориан Грей» проанализирую и укажу на  проявление принципов дендизма в поведении героев.

    Первое положение,  которое находит свое подтверждение,  это принцип индивидуализма:

«- Быть хорошим – значит, жить в согласии с самим собой, - пояснил лорд Генри, обхватив ножку бокала тонкими белыми пальцами. – А кто принужден жить в согласии с другими, тот бывает в разладе с самим собой. Своя жизнь – вот что самое главное. Филистеры или пуритане могут, если им угодно, навязывать другим свои нравственные правила, но я утверждаю, что вмешиваться в жизнь наших ближних – вовсе не наше дело. Притом у индивидуализма, несомненно, более высокие цели. Современная мораль требует от нас, чтобы мы разделяли общепринятые понятия своей эпохи. Я же полагаю, что культурному человеку покорно принимать мерило своего времени ни в коем случае не следует, - это грубейшая форма безнравственности»¹⁴.

 «Главный вред брака  в том, что он вытравливает  из человека эгоизм. А люди  неэгоистичные бесцветны, они  утрачивают свою индивидуальность»¹⁵.

    «Человек, умеющий  собой владеть, способен покончить  с печалью так же легко, как  найти новую радость. Я не  желаю быть рабом своих переживаний. Я хочу ими насладиться, извлечь из них все, что можно. Хочу властвовать над своими чувствами»¹⁶.

    Следующее  положение, а именно искусство  импровизации, игра мыслью,  описано так:

    «А лорд  Генри стал своенравно играть  этой мыслью, давая волю фантазии: он жонглировал ею, преображал ее, то отбрасывал снова; заставлял ее искриться, украшая радужными блестками своего воображения, окрыляя парадоксами. Этот гимн безумствам воспарил до высот философии, а Философия обрела юность и, увлеченная дикой музыкой Наслаждения, как вакханка в залитом вином наряде и венке из плюща, понеслась в исступленной пляске по холмам жизни, насмехаясь над трезвостью медлительного Силена. Факты уступали ей дорогу, разлетались, как испуганные лесные духи. Ее обнаженные ноги попирали гигантский камень давильни, на котором восседает мудрый Омар, и журчащий сок винограда вскипал вокруг этих белых ног вонами пурпуровых брызг, растекаясь затем красной пеной по отлогим черным стенкам чана. То была блестящая и оригинальная импровизация»¹⁷.

    Следует также  отметить склонность денди к  мистификации: «… я стал скрытен,  мне нравится иметь от людей тайны. Это, пожалуй, единственное, что может сделать для нас современную жизнь увлекательной и загадочной. Самая обыкновенная безделица приобретает удивительный интерес, как только начинаешь скрывать ее от людей»¹⁸.

    В конце  я хотела бы привести цитату, которая на мой взгляд наиболее точно отражает поведение денди, его основу:

   «Однако Дориан  понимал, что принять официально  те или иные догматы или вероучение значило бы ставить какой -то предел своему умственному развитию, и никогда он не делал такой ошибки»¹⁹.

    Таким образом,  можно увидеть, что идеи дендизма  были не только прерогативой моды и модного общества, но и активно развивались в литературе.

 

 

 

 

 

Заключение.

 

    Таким образом,  в работе проведена попытка  освещения отражения принципов  дендизма через литературные источники.

    Основные выводы, которые можно сделать, опираясь  на проведенное исследование:

• Дендизм представляется самодостаточным лишь у Бреммеля;
• Все последующие денди духовного склада принадлежали миру культуры, прежде всего – литературы;
• Писатели выводят в своих произведениях образ денди за рамки нормальной жизни общества;
• Как правило, почти во всех произведениях денди противостоит ценностям общества как таковым, его привлекает все неестественное и усложненное;
• Эстетическая позиция денди сказывается на моральной сфере;
• Этическое отношение вытесняется дистанцированной холодностью зрителя;
• в поведении денди утрачивается мораль. Эта аморальность может быть доведена до «антиморальности» (О. Уайльд «Портрет Дориана Грея»);
• Для автора “модного” романа невозмутимость героев создает дополнительные сложности — ему приходится пускаться в дополнительные комментарии от первого или третьего лица, и оттого дендистский роман в своем начальном варианте насыщен интроспекцией;
• В произведениях не последнее место занимает описание костюмов героев.

    Из приведенных  выше положений можно сделать  вывод о том, что такое явление  в культуре как дендизм намного  шире, чем просто изящество и  изысканность во внешнем облике  человека. Идеи дендизма отражаются не только в сфере моды, но и в литературе, что характеризует его как течение, присущее не только Англии и Франции, но другим странам Западной Европы.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы.

 

¹ Словарь иностранных слов. Под. ред. Т.М.Капельзона. – М.: Государственно-энциклопедическое издательство «Советская энциклопедия», 1933. – с.353-354.

² Манн О. Дендизм как консервативная форма жизни // Волшебная гора, №7 – М., 1998. – с.5.

³ Вайнштейн О. Поэтика дендизма: литература и мода // Иностранная литература, №3 – М., 2000. – с.2.

⁴ Барбе д'Оревильи. Дендизм и Джордж Бреммель: Эссе/Пер. с фр. А.Райской. – М.: Независимая газета, 2000. – с.7.

⁵ Барбе д'Оревильи. Дендизм и Джордж Бреммель: Эссе/Пер. с фр. А.Райской. – М.: Независимая газета, 2000. – с.10-15.

⁶ Бычков В.В. Эстетика : Учебник. – М.: Гардарики, 2002. – с.15-69.

⁷ Барбе д'Оревильи. Дендизм и Джордж Бреммель: Эссе/Пер. с фр. А.Райской. – М.: Независимая газета, 2000. – с.21-25.

⁸ Там же.

⁹ Edward Bulwer-Litton.Pelham.1885. – р.252.

¹⁰ Е. Disraeli. Vivian Grey. 1848. – рр.273-279.

¹¹ Edward Bulwer-Litton. Pelham. 1885. – р.154-167.

 

¹² William Jessе. Life of Brummel, 2 vv., L., 1844. – р. 39.

¹³ Уайльд О. Письма. М.: Азбука, 2002. – с.251.

¹⁴ Уайльд О. Портрет Дориана Грея / Пер. с анг. М.А.Абакиной. – Мн.: Высшая школа, 1984. – с.75.

¹⁵ Там же. с. 71.

¹⁶ Уайльд О. Портрет Дориана Грея / Пер. с анг. М.А.Абакиной. – Мн.: Высшая школа, 1984. – с.102.

 

⁵⁷ Уайльд О. Портрет Дориана Грея / Пер. с анг. М.А.Абакиной. – Мн.: Высшая школа, 1984. – с.41.

⁵⁸ Там же. сс.7-8.

⁵⁹ Там же с.123.