Культурогенез в истории культуры
Автор работы: Пользователь скрыл имя, 18 Января 2014 в 19:32, контрольная работа
Описание работы
Термин «культурогенез» означает происхождение культуры. Поэтому прежде чем обратиться к рассмотрению сущности и механизма этого «происхождения», необходимо определить авторское понимание самого феномена культуры, генезис
которой является предметом настоящего исследования.
Под культурой здесь понимаются всеобщая функция и совокупность имеющих социально значимое содержание исторических форм общественного бытия.
Файлы: 1 файл
КУЛЬТУРА
Андрей ФЛИЕР
Культурогенез в истории культуры
Термин «культурогенез» означает происхождение культуры. Поэтому прежде
чем обратиться к рассмотрению сущности и механизма этого «происхождения»,
необходимо определить авторское понимание самого феномена культуры, генезис
которой является предметом настоящего исследования.
Под культурой здесь понимаются всеобщая функция и совокупность име-
ющих социально значимое содержание исторических форм общественного
бытия.
Всеобщность функции культуры заключается в более или менее выраженной
нормированности и стандартизированности любых общественно приемлемых тех-
нологий и продуктов деятельности всякого социального индивида и общества в
целом. Полное отсутствие подобных черт культурной нормированности и стан-
дартизированности в деятельности человека в принципе невозможно (за исклю-
чением клинических случаев психической неадекватности). Недостаточность же
этих свойств делает данные технологии и продукты социально неприемлемыми.
Процессы происхождения, а также становления норм и стандартов деятельности
(разумеется, включающих в себя и компонент адаптивной и творческой новации,
без которого развитие было бы невозможным) и есть феномен культурогенеза в
его наиболее общем понимании
1
.
Представление о культуре как о совокупности форм общественного бытия
складывается из попытки разграничения понятий «культура» и «история». Клю-
чевой смысловой категорией истории, как известно, является событие. История
— это совокупность событий общественного бытия, произошедших в прошлом
или происходящих сейчас, но в каждый момент времени перемещающихся из
настоящего в прошлое, обретающих статус того, что уже произошло. Но каждое
из этих событий, сколь бы тривиальным оно ни было, под воздействием конкрет-
ных обстоятельств места и времени имеет свою специфическую форму, чем-то
отличающуюся от формы аналогичного события, случившегося при других обсто-
ятельствах. Вот эта конкретно-историческая форма всякого события, явления,
продукта, произведенного людьми, специфика которой обусловлена пространст-
венно-временными обстоятельствами его свершения, и есть его культурная со-
ставляющая. Таким образом, культура — совокупность не самих исторических
событий (явлений, продуктов и т. п.), а их специфических форм.
Однако я включаю в понятие «общественная история» далеко не все события,
реально имевшие место в жизни человечества. В свое понимание истории я
включаю лишь те события, которые привели к общественно значимым по-
1
См. Н а з а р е т я н А. П. Интеллект во Вселенной. М., 1992.
Ф л и е р А. Я. — культуролог, декан факультета культурологии и искусствознания Москов-
ского государственного университета культуры.
137
следствиям (при весьма условных, лишь интуитивно определяемых критериях
этой значимости). Точно так же и к понятию «культура» относятся лишь те формы
общественного бытия, которые обладают общественно значимым содержанием.
Обретение этого общественно значимого содержания той или иной формой
социального бытия может быть связано как с масштабами ее распространения
(т. е. с превращением ее в упомянутую выше норму или стандарт деятельности),
так и (в случае с уникальными произведениями искусства или науки) с их воз-
действием на общественное сознание. Любое самое гениальное произведение еще
не является фактом культуры, покуда оно известно лишь своему создателю.
Только публикация его, введение в обиход общественного сознания (пусть даже в
узком кругу профессионалов) превращают это произведение в явление, облада-
ющее общественно значимым содержанием. И чем шире аудитория и глубже
впечатление, которое производит это явление, тем выше социальная значимость
его содержания.
Как и всякое явление, существующее в реальных пространственно-временных
измерениях, культура имеет свою историю. Смысл этой истории, как представля-
ется, аккумулирован в приведенном выше определении культуры. Если смысл
общественной истории может быть сформулирован как расширенное вос-
производство бытия человеческого общества, осуществляемое через эволюцию
его деятельности, то смысл истории культуры представляет собой одну из
наиважнейших граней общего смысла истории — эволюцию институ-
ализированных форм этой деятельности, т. е. общественно приемлемых норм и
стандартов коллективного бытия.
Поскольку любой сколь-либо протяженный во времени процесс в интересах
его научного анализа может быть тем или иным образом периодизирован, расчле-
нен на стадии, этапы, фазы и т. п., история культуры также поддается подобной
умозрительной периодизации, принципы которой определяются теми познава-
тельными целями, которые ставит перед собой тот или иной исследователь. Из
этого тезиса вытекает важный методологический вывод: любая периодизация
любого процесса всегда относительна, не может иметь исчерпывающий, учитыва-
ющий все свойства этого процесса характер, а строится по преимуществу на тех
свойствах, которые в данном случае являются основным предметом познания, и
абстрагируется от менее актуальных для избранного ракурса изучения свойств.
Таким образом, любые периодизации (а стало быть, и концепции) истории куль-
туры, в принципе, имеют право на существование постольку, поскольку они
описывают какую-то совокупность объективно существующих ее свойств, но ни
одна из них не исчерпывает всей полноты параметров этого явления и потому
всегда уязвима для критики.
В основу предлагаемой периодизации истории культуры положена стадиаль-
ная типологизация этапов эволюции норм и стандартов деятельности в разные
периоды развития общества. Она опирается на два ключевых признака: преобла-
дающие на том или ином этапе истории объективные факторы, которые опреде-
ляют бытие человеческих обществ и требуют адаптации посредством развития
особых форм деятельности; преобладающая специфика субъективных целей и
ценностей обществ на соответствующих стадиях развития, которая определяет
наиболее приемлемые методы, нормы и стандарты деятельности людей.
Представляется, что периодизация истории культуры по определению не мо-
жет принципиально противоречить уже утвердившемуся в мировой и отечествен-
ной науке членению истории человечества на этапы его социального развития.
Проблема заключается в разработке убедительной культурологической интер-
претации, в нахождении ракурса рассмотрения, при котором история культуры
сможет быть адекватно описана и объяснена в органическом синтезе с социально-
экономической и политической историей человеческого общества.
При этом следует помнить, что хотя общая направленность этой эволюции
отличается более или менее очевидным единообразием в масштабах всего чело-
вечества, тем не менее все человечество участвует в этом процессе не как единая,
138
внутренне системная целостность, а лишь как совокупность самодостаточных
локальных обществ, цивилизаций и протоцивилизаций, этносов и социумов, каж-
дый из которых самостоятельно, в своем индивидуальном темпе и в своих
уникальных формах проходит те или иные этапы этого пути, а порой и погибает,
не осилив очередного этапа. Таким образом, искомая периодизация не может
отражать
общечеловеческой
абсолютной
хронологии
истории, а
выражает
стадиальность эволюции культуры каждого общества в отдельности, протекаю-
щей более или менее независимо от остальных
2
.
В попытке понять истоки этой дифференцированности мы упираемся в
отсутствие наиважнейшей для философии истории теории локальности форм
общественного бытия, дополняющей парную к ней теорию универсальности
этих форм, в построении которой наука продвинулась значительно дальше. Раз-
работка подобной теории подняла бы историко-культурологические исследования
на принципиально новую ступень эвристических возможностей.
В
современной
науке
распространено
несколько
десятков
вариантов
типологизации культур и цивилизаций, в числе которых наряду с типами, отра-
жающими явно региональные специфики, можно выделить и ряд типов, различия
между которыми имеют, несомненно, стадиальный характер. Это традиционно
выделяемые культуры первобытного (доклассового), традиционного (раннеклас-
сового
—
рабовладельческого,
феодального,
смешанного
рабовладельческо-
феодального) и, наконец, индустриального (капиталистического, социалистичес-
кого, посткапиталистического, постиндустриального и т. п.) типов
3
. По характеру
доминирующих
социальных
целей
эти
стадиальные
типы
можно
классифицировать как:
— эколого-генетические культуры, объективной доминантой которых являет-
ся адаптация к природным условиям существования, а субъективной — абсо-
лютизация генетического аспекта универсума и собственного бытия;
— историко-идеологические культуры, объективно сконцентрированные на
адаптации к историческим условиям существования, а субъективно — на абсо-
лютизации идеологического аспекта общественного бытия;
— экономико-социальные культуры, объективно адаптирующие общества к
условиям, создаваемым инерцией их собственного экономического развития, а
субъективно — абсолютизирующие идеи социального блага и его расширенного
воспроизводства.
Огромное число сложившихся на заре человечества локальных культур и
протоцивилизаций так и не смогли выйти за пределы первого типа, исчезнув или
законсервировавшись на эколого-генетической стадии культурного развития. Не-
сколько
десятков
цивилизаций, изначально
формируясь
как
экологические,
развились до стадии историко-идеологического типа и в течение различных сро-
ков просуществовали на этом уровне культурной эволюции, а многие сохранились
в таком виде и по сегодняшний день. Несколько цивилизаций возникло уже в
пределах второй стадии за счет перекомпоновки этносоциальных субстратов и
выработки новых социальных целей все того же историко-идеологического типа
(например
эллинистическая, византийская, исламская). И
лишь
два
су-
перцивилизационных
комплекса
— атлантический
(включающий
западноевро-
пейскую, восточноевропейскую, латиноамериканскую и отпочковывающуюся ны-
не североамериканскую субцивилизации) и складывающийся в последние де-
сятилетия
азиатско-тихоокеанский
(в
составе
японской,
корейской
и
трансформирующихся ныне китайской и индокитайской локальных цивилизаций)
развились до третьей стадии эволюции — культуры экономико-социального типа.
Причем, если оба американских субцивилизационных феномена сложились в
2
См.Шпенглер О. Закат Европы. М., 1993; Тойнби А. Постижение истории. М., 1991.
3
См., например, Никифоров В. Н. Восток и всемирная история. М., 1975; К е л л е В. Ж.,
К о в а л ь з о н М. Я. Теория и история. М., 1981, и др.
139
основном уже на третьем этапе, то остальные последовательно прошли все три
стадии — от первобытной экологической до современной социальной.
Разумеется, ни одна из этих цивилизаций эмпирически не представляет собой
«чистой» модели того или иного типа культуры; в каждой из них существуют
архаические компоненты, постепенно понижающие свою значимость, и но-
вационные, преобладание которых и определяет общий стадиальный тип. Более
или менее выраженная динамика изменчивости культурных форм, постепенно
набирающая «темп» от ранних стадий к поздним, практически всегда имела место
во всех культурах (даже в кажущейся «застылости» первобытной культуры), хотя
далеко не всегда ее направленность отличалась тенденцией к «повышению»
стадиального уровня.
Каждый из этих стадиальных типов культуры обладает специфическим комп-
лексом норм и стандартов деятельности, воплощенных в эмпирике исторического
опыта и образа жизни, и особой типологией рефлексии своего бытия в виде
социальных идей, ценностных ориентаций, образов идентичности и особенностей
их интерпретаций. В основе механизма стадиальной эволюции культуры, как
представляется, лежат процессы адаптации общества к объективным внешним
условиям существования, поначалу преимущественно к природным, а затем — ко
все более нарастающему объему и значимости исторических обстоятельств, т. е.
порожденных взаимоотношениями между людьми внутри того или иного общест-
ва, а также между различными локальными обществами как целостностями. На
определенном этапе постепенно набирающая силу инерция собственного социаль-
но-экономического развития превращается в доминирующий фактор обществен-
ного бытия, более значимый, чем объективные природные и исторические условия
существования. И в обществе развивается адаптирующая эту новую ситуацию
культура экономико-социального типа, ориентированная на массовое потреб-
ление лавинообразно нарастающего потока продуктов материального, духовного
и информационного производства.
Теоретически актуальным является и вопрос о месте культурогенеза в этой
исторической эволюции культуры. Где следует искать границы данного процесса,
в чем заключаются отличия между этапом культурогенеза и собственно историей
культуры?
Поскольку культура всякого общества не только единожды рождается, но и в
последующем, покуда это общество существует как устойчивая социальная цело-
стность, непрерывно воспроизводится, культурогенез в наиболее расширитель-
ном смысле слова тождествен истории культуры. Вся история культуры представ-
ляет собой процесс постоянного самовозобновления, т. е. генезиса.
Вместе с тем понятие «культурогенез» отражает и определенное качественное
состояние культуры, процесс формирования ее основных сущностных харак-
теристик. Культурогенез начинается тогда, когда у какой-то группы людей, волею
обстоятельств оказавшихся собранными на некоей территории, появляется необ-
ходимость в своей особой жизнедеятельности, наиболее адаптированной к конк-
ретным условиям места и времени, т. е. в системе новых норм и стандартов
деятельности, по содержанию и форме отличающихся от других такого же рода
совокупностей форм бытия, сложившихся у других групп людей, в другое время и
на других территориях. Заканчивается же этот этап генезиса культуры тогда,
когда эта новая совокупность норм и стандартов деятельности институ-
ализируется в данном обществе уже в виде более или менее сбалансированной и
отрегулированной системы, что, как правило, проявляется в нравах и обычаях или
выражается в кодифицированных сводах норм, правил, законов и т. п.
(религиозных, гражданских и пр.).
Итак, под культурогенезом следует, видимо, понимать не только уникальный
в своей единократности процесс «изначального» формирования культуры по ана-
логии со сложением вида Homo Sapiens — антропогенезом, но, скорее, совокуп-
ность целого ряда процессов становления культуры и ее наиболее фундаменталь-
140
ных параметров, как отчасти взаимосвязанных, так и в большей мере автономных
явлений в истории культуры.
Во-первых, это процесс морфогенеза культуры, выраженный в становлении ее
основных морфологических характеристик, комплексов норм и стандартов деятель-
ности как системных образований, регулирующих социальное бытие людей. Морфо-
генетическими признаками, с моей точки зрения, обладают не только единократный
акт происхождения культуры как видового признака человека, но и все три упомя-
нутых выше этапа формирования стадиальных типов культуры, т. е. речь должна
идти о трех исторических морфогенезах культуры в ее общечеловеческом масштабе.
Во-вторых, процесс этногенеза культуры, отражающий формирование ло-
кальных
культур
конкретно-исторических
обществ,
складывающихся
по
территориальному
признаку
(собственно
этнических,
суперэтнических
—
цивилизационных, этнополитических, этноконфессиональных
и
пр.). Подобных
этногенезов в истории культуры было огромное множество (впрочем, современная
наука не в состоянии даже приблизительно определить число локальных челове-
ческих обществ, существовавших на Земле в течение истории
4
). Каждый из этих
этногенезов культуры отличался чертами собственной уникальности, в первую
очередь в силу своеобразия вмещающего ландшафта, на котором происходило
формирование соответствующей общности, и опыта адаптации к историческим
условиям ее существования, хотя степень этого своеобразия, как представляется,
не следует преувеличивать.
В-третьих, процесс социогенеза культуры, связанный с формированием и
эволюцией норм и стандартов тех или иных видов деятельности (специальностей),
а также с появлением особых социально-профессиональных групп людей, осуще-
ствляющих эту деятельность и объединяющих эти группы профессиональных
корпораций, сословий, каст, классов. Хотя социогенез культуры в силу постоян-
ного развития форм деятельности и выделения новых ее видов и коллективных
субъектов происходит непрерывно, тем не менее его наиболее активные и мас-
штабные проявления имеют место, как правило, в периоды стадиальных морфо-
генезов культуры, отражая их социально-стратификационный аспект.
И наконец, в-четвертых, процесс формогенеза культуры, представляющий
собой постоянное порождение новых форм, т. е. норм и стандартов деятельности
(технологий и получаемых с их помощью продуктов), рефлексируемых обществом
как образы его идентичности (черты, маркирующие его специфику) и вос-
производимых в большем или меньшем числе интерпретирующих эти формы
культурных
фактов. Разумеется, процессы
формогенеза
культуры
протекают
непрерывно, вне зависимости от стадий и этапов исторической эволюции культу-
ры, и отражают преимущественно актуальные адаптивные потребности общества
в конкретных условиях его существования.
Как
же
эти
четыре
проявления
общего
культурогенетического
процесса
взаимодействуют между собой и в каком иерархическом соподчинении они нахо-
дятся? В ходе морфогенеза культуры формируется преобладающий на данной
исторической стадии совокупный способ общественного бытия, реально воплоща-
емый в своих локальных проявлениях во множественных этногенезах культуры
конкретно-исторических обществ. То есть этногенезы культуры выступают как
частные случаи реализации общего стадиального морфогенеза в конкретных
условиях места и времени, и напротив, морфогенез культуры может быть истол-
кован
как
умозрительное
обобщение
стадиально
единообразных
черт
территориальных этногенезов культуры. Формогенез культуры является процес-
сом порождения конкретных норм и стандартов деятельности (в ее технологиях и
продуктах), сумма которых и составляет тот совокупный способ бытия, что в своей
локальной специфике воплощается в чертах этногенеза культуры, а в обобщен-
ных стадиальных признаках — в чертах морфогенеза культуры. Таким образом,
морфогенез, этногенез и формогенез культуры соотносятся между собой как
4
См. Г у м и л е в Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. М., 1990.
141
общее, частное и уникальное в порождении культуры как объекта (продукта)
человеческой деятельности. И наконец, социогенез культуры, который на первый
взгляд представляет собой лишь технологическую составляющую морфогенеза,
на деле является процессом сложения, социально-деятельностной организации и
стратификации коллективного субъекта культуры, рассматриваемого как в ло-
кальном, так и в стадиальном ракурсах.
Далее я рассмотрю лишь некоторые вопросы исторического морфогенеза культу-
ры как наиболее глобального явления в общем культурогенетическом процессе;
проблемы же этно-, социо- и формогенеза культуры требуют отдельного анализа
5
.
Морфогенез культуры, и в частности процесс ее «изначального» происхождения,
наряду с биологическим антропогенезом составляют, по существу, фундаменталь-
ную основу происхождения человечества. Под морфогенезом культуры, как пред-
ставляется, следует понимать в первую очередь процессы формирования устойчивых
норм и стандартов в поведении и деятельности людей, в формах их социальной
самоорганизации и регуляции, в технологиях осуществления социальной ком-
муникации и, наконец, в преобладающих особенностях рефлексии. В отличие от
процессов этногенеза культуры, отражающих локальные аспекты формирования
того или иного конкретно-исторического общества, морфогенез культуры представ-
ляет собой совокупную тенденцию становления универсальных черт культуры, свой-
ственных любым человеческим обществам на определенных стадиях их развития и
рассматриваемых отвлеченно от их локальных особенностей.
Если рассматривать морфогенетические процессы в культуре с ранних стадий
антропогенеза, становится очевидным, что существенная часть норм и стандартов
поведения и деятельности, самоорганизации и коммуникации оказывается общей
у людей и их животных предков; вполне возможно, она была унаследована людьми
в процессе их биологического становления. Поэтому завоевавшая прочные
позиции в мировой и отечественной науке дефиниция, определяющая культуру как
«внебиологически обретенную и внебиологически наследуемую совокупность спо-
собов деятельности»
6
, в применении только к человеку представляется устарев-
шей. Практически все виды животных ведут коллективный образ жизни и облада-
ют нормами социальной регуляции поведения (брачных отношений, совместного
добывания пропитания, обороны, отношений господства и подчинения, риту-
ализированного поведения и т. п.), а также технологиями обмена информацией.
Другое дело, что современная этология еще не в состоянии определить с должной
уверенностью, какие из этих свойств наследуются генетически, а какие
транслируются от поколения к поколению методом научения
7
. И если согласиться
со второй частью цитируемого выше определения культуры как феномена,
внебиологически наследуемого, что представляется вполне обоснованным призна-
ком культуры, то и этот критерий не является исключительно человеческим,
принципиально отделяющим культуру Homo Sapiens от «докультурного» пове-
дения животных.
Впрочем, а есть ли вообще необходимость в такого рода противопоставлении?
Если биологическое происхождение человека, так же как и способность к техно-
логически нормированной деятельности, восходит к животным предкам, то поче-
му его социальные и культурные проявления должны иметь иной генезис? По-
скольку социальность, т. е. саморегулируемая коллективность бытия, судя по все-
му, является имманентным свойством существования любой живой материи
8
, то и
5
Настоящая статья является фрагментом более крупного монографического исследования автора
по общей теории гультурогенеза, подготавливаемого к изданию.
6
См. W h i t e L. The Science of Culture. New York, 1949; Idem. The Evolution of Culture. New York,
1959; см. также Маркарян Э. С. Очерка теории культуры. Ереван, 1969; К а г а н М. С.
Человеческая деятельность. М., 1974.
7
См. Х а й н д Р. Поведение животных: синтез этология и сравнительной психологии. М., 1975;
Плюснин Ю. М. Проблема биосоциальной эволюции. Новосибирск, 1990.
8
См. В е р н а д с к и й В. И. Живое вещество. М., 1978; Пригожин И., С т е н г е р с И.
Порядок из хаоса. М., 1986.
142
культура, т. е. нормирование и стандартизация форм этой коллективной жизне-
деятельности, несомненно, может быть определена как такое же ее имманентное
свойство. Другое дело, что на разных ступенях эволюции живого вещества наблю-
даются разные качественные состояния системы норм и стандартов, и здесь можно
выделить ряд порогов, за которыми данная функция совершает очередной каче-
ственный рывок (на переходе от одноклеточных к многоклеточным формам
жизни, от низших животных к высшим, от приматов к человеку), но сущность этой
витальной функции во всех случаях остается неизменной.
Таким образом, мы приходим к несколько парадоксальной, может быть,
гипотезе о том, что вопрос о начале морфогенеза человеческой культуры в
принципе некорректен. Никакого начала не было. А была лишь постепенная
эволюция норм и стандартов жизнедеятельности по мере сложения в отряде
приматов семейства гоминид, а в недрах последнего — вида Homo Sapiens. Упо-
мянутая выше пороговая точка, граница, разделяющая дочеловеческую и собст-
венно человеческую культуры, на самом деле представляет собой исторический
отрезок времени длиной по меньшей мере в несколько сотен тысячелетий.
Наиболее существенным представляется вопрос о том, является ли морфоге-
нез культуры единократным актом человеческой истории (т. е. процессом
происхождения «культуры вообще») или же он представляет собой повторя-
ющийся время от времени процесс формирования универсальных черт и парамет-
ров культуры того или иного стадиального типа (исторически имели место по
меньшей мере три стадиальных морфогенеза культуры) ?
Судя по всему, оба этих предположения являются в равной мере корректными.
В эпоху палеолита происходил морфогенез культуры вида Homo Sapiens в целом,
одновременно представлявший собой процесс сложения стадиальной культуры
эколого-генетического типа. На более поздних этапах истории имели место мор-
фогенезы стадиальных культур историко-идеологического и экономико-социаль-
ного типов, протекавшие уже в рамках общевидовой человеческой культуры, хотя
по масштабам изменений в базовых парадигмах культуры, по уровням перемен в
нормах и стандартах деятельности и иных параметров культуры они фактически
не уступали, а кое в чем превосходили такого же рода изменения, произошедшие
в эпоху палеолита. Это справедливо, по крайней мере, для второго исторического
морфогенеза — перехода от эколого-генетического к историко-идеологическому
типу культуры. Судить о масштабах перемен в ходе третьего морфогенеза —
перехода к экономико-социальному типу культуры — пока очень сложно, по-
скольку мы не обладаем достаточной глубиной ретроспекции его анализа для
сколь-либо корректных выводов.
Суть морфогенеза культуры заключается в процессе обретения людьми нового
смысла своего бытия и нового совокупного способа осуществления своей жизнедея-
тельности. При таком подходе предложенная трехстадиальная модель истории куль-
туры и три ее стадиальных морфогенеза представляются вполне органичными.
Смысл бытия обществ, находящихся на эколого-генетической стадии культур-
ной эволюции, еще мало отличается от популяционных инстинктов животных:
биологическое выживание в среде путем наиболее полной адаптации к ней, а на
более позднем этапе той же стадии — через постепенный переход к искусствен-
ному адаптированию некоторых элементов среды к своим потребностям. В основе
миропредставлений этой эпохи лежит принцип натуроцентризма, апеллирующий
к «правильному» состоянию природы, важнейшим элементом которой, разумеет-
ся, является существование собственной популяции (рода). Однако способ осуще-
ствления
жизнедеятельности
ранними
человеческими
обществами
уже
значительно отличается от животного мира, во-первых, за счет развития и неук-
лонного повышения значимости орудийной деятельности (включая и деятель-
ность по производству самих орудий труда) и, во-вторых, за счет принципиально
более высокого уровня рефлексии — осознания людьми самих себя и обстоя-
тельств собственного бытия. А это, в свою очередь, обеспечило совершенно иной
уровень эффективности социальной самоорганизации, регулирования социаль-
143
ных отношений и коллективной деятельности, а также осуществления инфор-
мационных обменов.
По всей видимости, этап морфогенеза эколого-генетической культуры в основ-
ном пришелся на периоды нижнего и среднего палеолита. Особенно важным в
этом отношении был средний палеолит (культура мустье), когда, судя по всему, и
формировалась первичная родовая организация, появились первые признаки
религии и черты стандартизации в технологиях обработки камня
9
. Возможно,
именно на этом этапе произошел и качественный скачок в формировании языка
10
. В
верхнем палеолите — в период окончательного утверждения на планете людей
современного вида — морфогенез этой культуры уже в основном закончился,
сформировались ее устойчивые стадиальные черты, появились первые образцы
художественной рефлексии уже сложившейся системы образов идентичности
древних обществ. Дальнейшая эволюция описанных характеристик шла по
линии их усложнения и совершенствования, а в последующем и социальной
трансформации при преобразовании родовых ячеек в патриархально-семей-
ные, однако принципиальные сущностные параметры этой культуры оста-
вались более или менее неизменными вплоть до завершения «неолитической
революции» и появления первых городских цивилизаций, т. е. культуры
историко-идеологического типа.
Смысл существования обществ с историко-идеологическим типом культуры
также связан с проблемами выживания, однако не биологического (популяционно-
го), а социального. То есть речь идет об обществах не как популяциях, а как
носителях комплексов идейно-ценностных установок сознания, ведущих борьбу
за «место под солнцем» с другими обществами, преследующими аналогичные
цели. Таким образом, предметом адаптации на этом этапе развития являются в
первую очередь исторические условия существования, процессы взаимоотно-
шений между различными обществами и, разумеется, процессы внутренней
социальной стратификации в недрах каждого общества и связанное с ними пере-
распределение собственности и власти. Тип мировоззрения, преобладающий в
подобных обществах, по преимуществу теоцентрический, основанный на абсо-
лютизации религиозного начала в общественном бытии, что, по существу,
сводится к сакральному обоснованию собственных приоритетов выживания в
противовес конкурирующим обществам.
В способе осуществления жизнедеятельности следует выделить три основные
новации в сравнении с предыдущей стадией. Во-первых, постепенно углубляюще-
еся разделение труда и специализация в деятельности, что, в свою очередь, ведет
к усилению социальной стратификации и обмену продуктами деятельности. Во-
вторых, абсолютизация принципа насилия как предпочитаемого универсального
метода достижения преследуемых целей, а отсюда — особый приоритет, получа-
емый субъектами, средствами и способами осуществления насилия. И наконец,
в-третьих, преимущественная политико-религиозная идеологизация всех сторон
жизни общества, которая наряду с насилием выступает основным инструментом
социальной организации и регуляции, а также главным источником
образов
идентичности
и
психологических
стимулов
социальной
консолидации
и
мобилизации в борьбе «всех со всеми».
Разумеется, и на предшествовавшей стадии исторического развития
насилие и идеологическая мотивация деятельности имели немалое распростра-
нение. Однако в ту пору они, видимо, еще не являлись основными,
доминирующими механизмами социального регулирования жизни челове-
ческих общин и занимали подчиненное место в «тени» обычая и ритуала как
преимущественно
консенсуальные
формы
регулирования
социальной
практики. И лишь на раннеклассовой стадии человеческой истории принуж-
дение силой и религиозными императивами превратилось в самостоятельный
9
См. А л е к с е е в В. П. Становление человечества. М., 1984.
10
См. Леонтьев А. А. Возникновение и первоначальное развитие языка. М., 1963.
144
и преобладающий вид социорегулятивной деятельности, не только дополняющий
обычное право, но нередко и противостоящий ему.
Тремя основными факторами, определившими особенности историко-идео-
логической стадии развития культуры, стали обретение обществами политических
форм своей самоорганизации (т. е. становление государств), формирование городов и
городских форм жизни, а также возникновение письменности.
Государство с самого начала явилось органом, систематизирующим и
регулирующим порядок применения насилия как новой доминирующей формы
утверждения актуальных систем ценностей, норм и стандартов бытия в постоянно
усложняющейся и дифференцирующейся системе форм деятельности; органом
поддержания и обеспечения процессов социального расслоения и перераспреде-
ления общественного богатства. Принуждение силой во многих областях
социокультурного развития вытеснило конвенциональные формы саморегуляции
и придало этим процессам большую динамику и организованность, а нормам и
стандартам
общественной
деятельности
большую определенность
и
специфичность. Возникновение государств подняло на новую ступень процессы
этносоциальной дифференциации и консолидации человеческих обществ, прост-
ранственную и социальную локализацию их культур, ускорило профессиональ-
ную специализацию многих отраслей деятельности.
Формирование городов вывело определенную часть населения и ее деятель-
ность из-под непосредственной зависимости от природно-климатических условий
жизни, ускорило процессы социальной стратификации и специализации торгово-
ремесленной, военно-административной, религиозной и художественной деятель-
ности. Процессы урбанизации породили также иной образ жизни и тип ценност-
ных ориентации, в котором критерий социальной престижности тех или иных
культурных форм стал играть порой не меньшую роль в их отборе, чем фактор
утилитарной полезности и эффективности. Благодаря более высокой плотности
населения в городах существенно повысились эффективность и массовость воз-
действия механизмов регуляции поведения и сознания людей.
Возникновение письменности подняло на новый уровень возможности
фиксации и трансляции текстов, определяющих нормы и стандарты деятельности
и сознания, заметно интенсифицировало процессы информационных обменов и
образования
11
. И хотя на практике эти возможности сосредоточились в руках
лишь небольшой части социально наиболее активного населения, особый ав-
торитет письменного текста («как записано в книгах»
12
) в сравнении с устным
преданием постоянно манифестировался на протяжении всего раннеклассового
периода истории.
В целом культура историко-идеологического типа по своему происхождению и
основной зоне распространения, безусловно, была государственно-городской. Ее
внедрение в сельскую среду отличалось замедленностью и, как правило, малой
эффективностью. Поэтому для описываемой стадии культурной эволюции харак-
терно сосуществование по меньшей мере двух типов культур в недрах каждой
цивилизации: историко-идеологического в городах и по преимуществу эколого-
генетического в деревнях. При этом историко-идеологическая городская культу-
ра с момента своего возникновения развивалась уже в социально диффе-
ренцированном виде как сочетание элитарной и плебейской субкультур, а позднее
в ней стали выделяться и еще более специфические феномены профессионально-
корпоративного уровня: военная, клерикальная, буржуазная и пр. субкультуры.
Таким образом, несмотря на столь характерные для нее универсалистские пре-
тензии, культура историко-идеологического типа была имманентно мозаичной,
построенной на принципах сословного расслоения и контрастах различных
социальных интересов. Преимущественно силовые методы бытия этой культуры
11
См. Арутюнов С. А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М., 1989.
12
Откровение Иоанна Богослова, 20: 12.
6 ОНС, №3
145
и ее идеологическая категоричность являлись, по существу, доминирующими
скрепами, обеспечивающими ее историческую устойчивость.
Начало морфогенеза культуры историко-идеологического типа отчасти совпа-
дает с процессом разложения первобытного общества в эпоху раннего металла, но
главным образом лишь в тех его проявлениях, которые связаны с отходом части
населения от сельскохозяйственной деятельности и концентрацией ее в торгово-
ремесленных и особенно в военно-административных и церковных поселениях.
Собственно, образование последних двух типов и можно рассматривать как нача-
ло формирования новой культуры, в которой несмотря на всю ее многослойность,
безусловно, определяющими
были
субкультуры
военно-политической
и
религиозной профессиональных корпораций, их специфические социальные инте-
ресы и методы их реализации, связанные с насилием и идеологизацией всех
сторон жизни общества.
Признаками завершения морфогенетического этапа становления этой культу-
ры можно считать сложение канонических редакций основных нормативных тек-
стов, определявших идейные, правовые и прочие параметры жизни раннеклассо-
вых обществ: религиозных «священных книг», кодифицированных списков зако-
нов, историко-мифологических эпосов и т. п., фиксировавших уже более или
менее сложившиеся комплексы локальных черт новых культур.
Вполне корректным, как представляется, может служить и такой критерий
завершения этапа морфогенеза, как появление устойчивых черт местной само-
бытности в произведениях искусства того или иного общества. Хотя искусство в
системе культуры занимает особую нишу и законы художественного творчества
лишь опосредованно связаны с законами, определяющими бытие культуры в
целом, есть основания полагать, что художественная рефлексия, даже будучи
пропитанной известной долей утопического проектирования, всегда отражает
наиболее актуальные для данного времени идеи и ценностные установки. Хорошо
известно, что идеи, ценности как явления идеальные, во многом детерминируемые
феноменом так называемой «опережающей рефлексии», укореняются сначала в
сознании людей и в произведениях духовной культуры и лишь в последнюю
очередь в практическом образе жизни как наиболее консервативном компоненте
культуры. И если формы художественной рефлексии обретают присущую только
данному обществу специфичность, значит, актуальные для него ценности и идеи
уже накопили устойчивую самобытность, достаточную для исполнения роли
идентифицирующих маркеров. Это сигнал того, что процесс активного порож-
дения новых культурных смыслов и форм, столь характерный для морфогенетиче-
ского этапа, в основном завершился (что отнюдь не исключает и последующего
формогенеза культуры, но только сравнительно умеренного, не имеющего харак-
тера столь бурной смысло- и формотворческой экспансии) и постепенно перешел
в процесс преобладающего интерпретирования уже сложившихся форм
13
.
Смысл бытия обществ с экономико-социальным типом культуры связан уже с
преобладанием идей антропоцентризма — универсальной самодостаточностью
человека и необходимостью обеспечения его бесконечно растущим объемом и
качеством социальных благ. Принцип социального блага становится преоблада-
ющим идеологическим обоснованием всех аспектов жизнедеятельности общества.
В основе нового способа осуществления деятельности лежат две доминирующие
тенденции. Во-первых, нарастающие по экспоненте темпы и масштабы эко-
номического и научно-технического развития общества, которые постепенно
превращаются в главный фактор, определяющий условия его социального бытия,
и адаптация к которым становится наиболее актуальной задачей регулирования
этого бытия. И, во-вторых, процесс максимально полного вовлечения в техно-
логические цепочки и максимально эффективного использования всех доступных
13
Возможно, именно этот момент завершения морфогенетического этапа формирования
стадиальной культуры имел в виду Шпенглер, говоря о перерождении «культуры» в «цивилизацию».
См. Шпенглер О. Указ. соч.
146
ресурсов — как природных, так и человеческих — для осуществления деятель-
ности. Если первое чревато угрозой нарушения экологического баланса на Земле,
то второе связано с тенденцией все большего социального раскрепощения чело-
века
ради
повышения
эффективности
реализации
его
деятельностного
потенциала (снятие ограничений по половому, социальному, национальному и
т. п. признакам в профессиональной самореализации личности). В регуляции и
организации социальных отношений роль насилия и идеологических установок
постепенно понижается и все большую значимость обретают стимулирующие
механизмы экономической выгоды, определяющие доступность тех или иных
социальных благ, принципы «стоимость-эффективность» и т. п.
Главная причина этой социокультурной эволюции видится в исчерпанности во
всех областях деятельности экстенсивного пути развития, ориентированного на
ее
расширение
по
преимуществу
через
вовлечение
в
экономический,
политический и социальный оборот все новых территорий и аборигенного насе-
ления. Ограбление колонизуемых или иным образом вовлекаемых в сферу своих
интересов территорий не давало достаточного эффекта без интенсификации спо-
собов
использования
получаемого
продукта. Интенсификация
деятельности
путем непрерывной модернизации производственных технологий и инструмен-
тария, системы потребления и распределения социальных благ, всего комплекса
норм и стандартов социального бытия постепенно превратилась в самоцель суще-
ствования некоторых наиболее развитых обществ, в первую очередь европейских.
Морфогенез культуры этого стадиального типа, разумеется, не имел какого-
либо формально фиксируемого начала. Понимание или предчувствование необ-
ходимости модернизации существующих норм и стандартов деятельности вызре-
вали постепенно. Если говорить о Европе как об основном центре формирования
культуры экономико-социального типа, условным началом морфогенеза культу-
ры нового типа можно считать первые коммунальные революции в европейских
городах XI—XII веков и дальнейшую эволюцию европейского мироощущения
через философию схоластики и «нового благочестия» XIII—XIV веков, через
ренессансный гуманистический антропоцентризм XV — начала XVI веков, через
Реформацию и первые буржуазные революции XVI—XVII веков к эпохе Просве-
щения XVIII века — периоду, когда культура нового типа окончательно
сформировалась в своих основных характеристиках. Пожалуй, «заключитель-
ными
аккордами» этапа
морфогенеза
экономико-социальной
культуры
можно
признать
американскую
конституцию
и
Гражданский
кодекс
Наполеона,
кодифицировавшие базовые идейные установки этой новой стадии социокультур-
ного развития. Дальнейшая эволюция ее шла и продолжается поныне уже в
рамках сложившейся принципиальной типологии норм и стандартов деятельности
Нового времени.
Что можно сказать о технологии морфогенетических процессов в культуре
14
?
В первую очередь это проблема «стартовых импульсов», инициирующих выработ-
ку новых норм и стандартов деятельности. По всей видимости, таким «импуль-
сом» первичного морфогенеза культуры стала перемена какой-то частью восточ-
ноафриканских приматов среды своего обитания. До сих пор наука не может
сказать что-либо определенное о причинах, заставивших некоторые популяции
этих приматов переменить образ жизни на деревьях на наземный в безлесной или
редколесной местности. Однако, несомненно, именно потребность биологического
выживания в этих новых условиях, к жизни в которых видовые морфологические
признаки приматов были мало приспособлены, вынудила их проявить «чудеса
изобретательности» в освоении новых форм жизнедеятельности. Они воплотились
в использовании механических орудий — палок, камней, крупных костей,— а
14
Эта проблема требует самостоятельного и всестороннего исследования. В рамках данной статьи
можно наметить лишь некоторые ключевые вопросы, дальнейшая проработка которых может оказаться
перспективной.
6*
147
также в радикальном усложнении и повышении эффективности форм их кол-
лективной самоорганизации и коммуникации.
«Стартовым
импульсом» морфогенеза
культуры
историко-идеологического
типа явился переход от присваивающего к производящему хозяйствованию,
инициировавший
процессы
разделения
труда, социальной
стратификации
и
производства продуктов, ставших предметом обмена и экспроприации. Разумеет-
ся, от первых шагов земледельческой и ремесленной деятельности до образования
городов, государств, письменности, систематизированных
религий
и
книг,
кодифицирующих и сакрализующих новые нормы и стандарты социального
бытия, прошли тысячелетия, воплотившие в себе морфогенез культуры нового
типа.
«Стартовым импульсом» морфогенеза культуры экономико-социального типа,
как уже говорилось выше, стала потребность перехода от экстенсивных и
традиционных по своим формам норм и стандартов деятельности к интенсивным
и непрерывно модернизирующимся.
Вместе с тем необходимо постоянно помнить, что все рассматриваемые нами
морфогенетические процессы реально протекали в истории конкретных локаль-
ных обществ, т. е. на практике сводились к процессам этногенеза и социогенеза
их специфических культур. Поэтому все то, что фигурирует здесь под названием
«стадиальный морфогенез», есть не более чем умозрительное обобщение некото-
рых единообразных черт, тенденций, принципов, усматриваемых во множестве
совершенно автономных явлений культурогенеза различных обществ. Точно так
же и принципы стадиальной типологизации истории культуры, за которыми стоит
не целостное, объективно существующее явление, а лишь сумма единообразных
черт, с большей или меньшей очевидностью выявляемых в эмпирике культуры
разнообразных обществ, позволяют построить предлагаемую историко-культур-
ную модель развития с сугубо объяснительными, но никоим образом не с описа-
тельными целями.
© А. Флиер, 1995
148
Информация о работе Культурогенез в истории культуры