Механизмы создания экспрессивности в репликах мужчин и женщин

В группе лиц со средним образованием ряд характеристик имел противоположный  характер. Так, женщины обнаружили большее  богатство словаря и более сложный синтаксис.

При сопоставлении не было также  обнаружено статистически значимых расхождений в употреблении ряда частей речи.

Как видно из изложенного, применялись  как методика моделирования, так  и методика наблюдения.

На следующем этапе  они были дополнены методом изучения свободных ассоциаций (Горошко, 1998) в группах людей, находящихся в длительной изоляции (монастырь и тюремное заключение). Результаты ассоциативного эксперимента не вполне совпали с предыдущими выводами, особенно в части   гендерно обусловленных предпочтений в употреблении частей речи. Противоположные данные были получены, по сравнению с предыдущими экспериментами, и по структуре ассоциативного поля. Женское ассоциативное поле оказалось более развернутым, мужские реакции показали более стереотипную картину. По трем различным выборкам были получены некоторые совпадающие результаты: "Для женского ассоциативного поведения характерно большее разнообразие реакций, большее количество реакций именами прилагательными (у мужчин в реакциях гораздо больше существительных), меньшее количество отказов от реагирования, женщины чаще реагируют на словосочетаниями на стимульные слова. "Мужские ассоциативные поля более стереотипны и упорядочены, мужская стратегия ассоциативного   поведения   (больше   пояснительных   и   функциональных характеристик, приписываемых стимулу) значительно отличается от "женской" (ситуационной и атрибутивной) стратегии" (Горошко, 1998, с. 198). Автор отмечает, что на данные различия не повлияли не стрессовое состояние, ни длительная изоляция от общества. В ряде случаев было также обнаружено однотипное ассоциативное поведение, не связанное с социальными и психофизиологическими характеристиками респондентов, в том числе с их полом.

Вместе с тем представленный краткий обзор показывает высокий  уровень противоречивости данных. Возможно, это объясняется относительно небольшим  количеством работ и экспериментов. Следует, на наш взгляд, обратить внимание на результаты, полученные путем осуществления крупных проектов, охватывающих большие группы людей и учитывающие не только пол, но и иные личностные параметры. Анализ этих работ показывает, что данные также противоречивы, не носят абсолютного характера и убедительно доказывают лишь множественность пола. Поэтому наличие так называемого гендерлект , обсуждавшийся в ряде теоретических трудов (Malz, Borker, 1991; Samel, 1995; Tannen, 1991), не подтвердилось и на материале русского языка. Тем не менее, правомерно говорить об определенных особенностях речевого стиля мужчин и женщин, который проявляется на двух уровнях, которые с известной долей условности мы назвали симптомами первого и второго порядка. К симптомам первого порядка относятся признаки, обнаруживаемые более четко. Они могут быть замечены непосредственно в период речевого общения: перебивания, длительность речевого периода, категоричность высказывания и связанные с ней предпочтения в выборе типа речевого акта, управление тематикой диалога и т.д. К симптомам второго порядка относятся особенности речи, для выявления которых требуется специальная статистическая процедура: частотность употребления определенных частей речи, частиц, синтаксических конструкций.

В связи с тем, что  данные, получаемые в различных исследованиях, весьма противоречивы, можно говорить совершенствовании исследовательских методик, с одной стороны, и о наложении ряда параметров, что и является причиной различного речевого поведения мужчин и женщин. К таким параметрам_относятся: возраст, уровень обрзаования, социальный статус и ситуация общения.

Следует также обратить внимание на тот факт, что, если авторы, исследующие мужскую и женскую  речь, пользуются словами мужчины и женщины, то приписываемые лицам того или иного пола речевые особенности воспринимаются как природно обусловленные на что обратили внимание Е.А. Земская, М.А. Китайгородская и Н.Н. Розанова (1993, с. ИЗ): " Типическая черта построения текста, свойственная женщинам, - включение в ход разговора, беседы, диалога на какую-либо не связанную с конситуацией тему той тематики, которую порождает конситуация (обстановка речи, действия, которые производят говорящие и т.п.). Можно думать, что такое переключение тематики... не является особенностью женщин как людей определенного пела, но-связано, скорее, с их социальными, семейнымиит.п. ролями", например, с ролью хозяйки дома. Мужчинам, вынужденным совмещать два вида деятельности, также свойственно переключаться, как отмечают указанные авторы, но в силу социальных причин это происходит значительно реже.

Так, в англоязычных странах  было установлено, что женщины склонны  чаще употреблять уменьшительно-ласкательные номинации. Эту особенность относят  к характерным чертам женского речевого стиля (Homberger, 1993). Другой особенностью ряд авторов считает более частое употребление женщинами неагентивных конструкций (страдательного залога и т.п.) Известно, однако, что в русском языке неагентивные формы весьма продуктивны и употребляются всеми носителями языка. То же касается уменьшительных форм, по крайней мере, уменьшительных названий пищевых продуктов. Этот факт, несомненно, должен учитываться при исследовании гендерных аспектов коммуникации в русской языковой среде. В нашем распоряжении имеется большое количество примеров употребления мужчинами уменьшительных форм (Алло, это Владимир Анатольевич. Мы вам машиночку заказали уже). Е.А. Земская, М.М. Китайгородская, Н.Н. Розанова (1993) также отмечают нерелевантность пола в случае употребления диминутивов, по крайней мере в некоторых коммуникативных ситуациях - в формулах угощениях, при покупке продуктов, в медицинском общении врача с больными (С. 125). В то же время авторы отмечают преимущественное употребление диминутивов женщинами при общении с детьми. Кроме названных признаков, в указанной работе получены данные по фонетическим и лексическим особенностям женской и мужской речи.

Рассмотрим теперь фразеологический материал с позиции схемы Ю.Д. Апресяна.

Базой анализа стал Фразеологический словарь русского языка под редакцией А.И. Молоткова (1986), содержащий более 4 000 словарных статей. Некоторые из анализируемых единиц остались за его рамками. Для полноты описания (хотя мы, разумеется, не претендуем на исчерпывающую полноту) привлекался также раздел монографии В.Н. Телии (1996), посвященный отражению культурного концепта женщина   в   русской   фразеологии.   Рассматривается   внутренняя   форма фразеологических единиц (ФЕ), то есть их образная мотивация, на важность исследования которой указывают многие авторы (Телия, 1996; Степанов, 1997;

Баранов, Добровольский, 1998).

Проанализированный материал показал следующее:

1) большая часть фразеологизмов  не различается по полу, она  отражает не номинацию лиц,  а номинацию действий (попасть под руку). Значительная их часть основана на телесной метафоре (по Лакоффу) - встать с левой ноги, попасть под руку, сложить голову и т.п. То есть их внутренняя форма приложима ко всем лицам независимо от пола. Все люди могут петь дифирамбы, чесать язык, не выйти рылом, что показывают и контекстные примеры, содержащиеся в словаре;

2) часть фразеологизмов  относится только к мужчинам: шут гороховый, рыцарь без страха и упрека, разбойник с большой дороги, мышиный жеребчик.

К этой же группе относятся  единицы, относящиеся к референтам-мужчинам или женщинам, но имеющие конкретные прообразы : мафусаиловы года, каинова печать - в данном случае библейские или литературные и исторические : Демьянова уха, Мамай прошел, Маланьина свадьба

3) Единицы, имеющие  только женских референтов в  силу внутренней формы, отсылающей к особенностям жизни женщин: отдать руку и сердце, подруга жизни, талия в рюмочку. К этой же группе относятся фразеологизмы разрешиться от бремени, на сносях, которые тем не менее могут быть применимы и к мужчинам : Ты защитился? - Нет, но уже на сносях

4) Группа, которая по  внутренней форме может быть  соотнесена с мужской деятельностью,  но не исключает и женского  референта: бpяг^amъ оружием, бросить перчатку, с открытым забралом. Характерен пример из словаря (с.188): "И это я знала перед свадьбой, я знала, что с ним я буду вольный казак" - Тургенев, Вешние воды

5) группа, где есть  парные соответствия: соломенная вдова - соломенный вдовец, в костюме Адама - в костюме Евы или В костюме Адама и Евы.

6) группа, где внутренняя  форма отсылает к женскому референту, но само выражение применимо ко всем лицам: базарная баба, кисейная барышня, бабушкины сказки, но: христова невеста

В последней группе можно  наблюдать в основном отрицательно коннотированные именования женщин, что позволяет говорить о   гендерных асимметриях. Однако такие выражения, как чертова/старая перечница по отношению к женщине соотносимы с мужским выражением старый пердун (отсутствующем в словаре, но всем хорошо известном). Вообще вопрос о преимущественно отрицательной коннотации в номинациях с женскими референтами представляется несколько спорным. Одиночные примеры в этом отношении не показательны. Следует рассматривать большие массивы данных, причем рассматривать не изолированно, а в сопоставлении с мужскими номинациями. В материале исследованного нами словаря значительной асимметрии не обнаружено. Наряду с выражениями чертова перечница, синий чулок, кисейная барышня, старая дева, трепать юбки, базарная баба присутствуют также подруга/спутница жизни и ряд нейтральных выражений. Мужские именования также содержат как положительно, так и отрицательно коннотированные единицы: разбойник с большой дороги, пень березовый, Иван, родства не помнящий, олух царя небесного, шут гороховый, жеребячья порода (попы) - сильный пол, малый не промах мастер золотые руки.

Количество отрицательно коннотированных единиц выше и в  мужской и в женской группе. Этот факт следует соотносить не с  полом референта, а с общей  закономерностью фразеологии: отрицательно коннотированных единиц в целом  больше по всему фразеологическому полю. Во фразеологической оппозиции "положительное"/"отрицательное" маркирован последний член оппозиции, то есть наличие чего-либо положительного рассматривается как норма и потому упоминается значительно реже.

Кроме того, как уже говорилось, целый ряд единиц одинаково применим как к мужчинам, так и к женщинам: дубина стоеросовая, шишка на ровном месте, родная кровь.

К признакам андроцентричности  можно отнести употребление отрицательно коннотированных единиц с женской  внутренней формой для называния мужчин:

базарная баба - и положительно коннотированных единиц с мужской внутренней формой: свой парень - по отношению к женщинам. Однако таких употреблений немного.

В группе 4) гендерная  асимметрия проявляется в метафоризации  типично мужской деятельности: бряцать оружием, держать порох сухим.

Добавим, что В.Н. Телия (1996) определяет ряд базовых метафор  для концепта "женщина" в русской  культуре:

•     мужественная женщина, так как "для русского обыденного сознания нехарактерно восприятие женщины как "слабого пола" и противопоставления ее "сильному полу"(с. 263);

•     скандальное  существо: базарная баба

•     андроцентричная "гастрономическая" метафора: сдобная, аппетитная

женщина;

•     осуждение слишком вольного поведения женщины: ходить по рукам, вешаться на шею, трепать юбки. В.Н. Телия считает фразеологизм вешаться на шею исключительно женским. Иная точка зрения представлена в ФРС, где наличествует пример употребления по отношению к референту-мужчине.

•      малая  ценность женского ума и женского творчества: женская

литература, дамский  роман,

Наряду с этим В.Н. Телия  отмечает и положительные черты, относящиеся к "таким ипостасям  женщины, как невеста, "Верная подруга  и добродетельная мать" (с.268).

В любом случае известное  нам количество работ по определению типических черт мужской и женской речи не дает возможности сделать твердые выводы о неотъемлемых атрибутах мужской и женской речи.

Обобщая рассмотрение мужского и женского речевого поведения, необходимо отметить, что любая говорящая личность испытывает влияние ряда факторов. На наш взгляд, наиболее важны следующие:

1. Гендерная принадлежность  говорящего. Причем под гендерной  принадлежностью понимается, как  уже говорилось, не биологический  пол, а скорее, социальная роль (быть мужчиной/женщиной и совершать в связи с этим следующим выводам (подчеркнув, что они являются результатом отдельных, первоначальных наблюдений, требующих дальнейшей разработки):

1. Женщинам более свойственны  фатические речевые акты; они  легче переключаются, "меняют" роли ® акте коммуникации" (с. 112). Мужчины переключаются тяжелее, проявляя некоторую "психологическую глухоту" -увлекаясь обсуждаемой темой, не реагируют на реплики, с ней не связанные.

2. В качестве аргументов  женщины чаще ссылаются и приводят  примеры конкретных случаев из личного опыта или ближайшего окружения.

3. Перебивы дали противоречивую  картину. Авторы отмечают   так называемую полифонию разговора,  с одной стороны, и более  частое перебивание женщин мужчинами,  с другой. При этом перебивания  мужчин мужчинами в большей степени мешали коммуникации.

4. В мужской речи  отмечаются также терминологичность,  стремление к точности номинаций,  более сильное влияние фактора  "профессия", большая, по сравнению  с женской, тенденция к использованию  экспрессивных, особенно стилистически сниженных средств", намеренное огрубление речи. Ненормативную лексику , как утверждают авторы, используют в однополых группах и мужчины, и женщины. Однако, произносить ее в смешанных группах не принято.