Автор работы: Пользователь скрыл имя, 29 Марта 2013 в 18:01, контрольная работа
Психология культуры - одно из новейших направлений в современной гуманитарной науке, формирующееся на основе синтеза теоретико-методологических достижений культурологии и психологии. Возникновение психологии культуры во 2-ой половине XX в. связано с проблемами: как культура отражает внутренний психический мир человека, способствуя формированию и развитию его как субъекта культурной деятельности, каким образом человек способен вносить изменения в процесс познания и интерпретации культурных феноменов.
11. Раскройте понятие «
Постмодернизм - понятие, используемое в современной культурологии для обозначения специфических тенденций духовной жизни западной цивилизации конца 20 в. Возникая как своеобразное продолжение авангардистских экспериментов начала века, критически переосмысливших основы дидактично-рационалистического миропонимания Нового времени, постмодернизм переходит от констатации несостоятельности глобальных "притязаний разума" к попыткам обозначить ориентиры "пост-неклассического" интеллектуального опыта. Констатируя упадок тоталитарных идеологий, экстремистско-революционных попыток подчинить им ход истории и сопредельных "партизанских" технологий модернизма, постмодернизм выдвигает в качестве главного творческого принципа радикальный плюрализм стилей и художественных программ, мировоззренческих моделей и языков культуры. "Естественный", подлинный мир культуры, согласно постмодернизму, лишен привычной для нашего сознания иерархичности. Все элементы культурного пространства абсолютно самоценны и равнозначны, любое деление на "высокое" и "низкое", "элитарное" и "массовое" изначально абсурдны. Художественная практика постмодернизма предполагает, прежде всего, искусство цитирования, авторского монтажа фрагментов наличных культурных текстов в свободной технике бриколлажа. Личность автора проявляется при этом преимущественно в особой манере языковой игры, яркой импровизации по поводу ключевых сюжетов и образов уже завершенной, "сделанной" культуры Запада. Реабилитируя человеческую субъективность, постмодернизм уравнивает в правах факт и фикцию, придает особую значимость продуктивным возможностям воображения. В ключе постмодернизма философия в значительной мере отказывается от традиционных претензий на четко артикулированную истину, превращаясь в своеобразный генератор метафор и языковых игр, а привычные этические приоритеты сменяются эстетическими. Считая идею прогресса одним из "мертвых" мифов западного мира, постмодернизм рассматривает движение культуры с точки зрения умножения образов и имен, усложнения языка и обогащения смысла архетипических представлений. В современном культурном процессе постмодернизм присутствует не как ярко выраженное философское направление или завершенная эстетическая концепция (в силу своей изначальной глубинной самоиронии), но, скорее, как констатация исчерпанности творческих потенций культуры Запада, способной ныне лишь на тиражирование уже однажды сказанного.
С постмодернизмом принято связывать некоторые современные тенденции в литературе (Б. Виан, Н. Мейлер, Эко), архитектуре (Дж. Стирлинг, Ч. Джэнкс), живописи (М. Мерц, М. Паладино, О. Фукс), философии (Барт, Лиотар, Батай, Рорти, Деррида, Делез, Гват-тари, Апель, Бодрийар, Кристева и др.).
10. Прочитайте отрывок
и ответьте на следующие
Сорокин П.А. Кризис нашего времени // Человек. Цивилизация. Общество. –М.,1992.
Я совершенно четко на основе обширных доказательств констатировал, что: все важнейшие аспекты жизни, уклада и культуры западного общества переживают серьезный кризис... . Больны плоть и дух западного общества, и едва ли на его теле найдется хотя бы одно здоровое место или нормально функционирующая нервная ткань. Мы как бы находимся между двумя эпохами: умирающей чувственной культурой нашего лучезарного вчера и грядущей идеациональной культурой создаваемого завтра. Мы живем, мыслим, действуем в конце сияющего чувственного дня, длившегося шесть веков. Лучи заходящего солнца все еще освещают величие уходящей эпохи. Но свет медленно угасает, и в сгущающейся тьме нам все труднее различать это величие и искать надежные ориентиры в наступающих сумерках. Ночь этой переходной эпохи начинает опускаться на нас, с ее кошмарами, однако различим рассвет новой великой идеациональной культуры, приветствующей новое поколение — «людей будущего».
В противовес господствующему в то время мнению, я указывал в тех же работах, что войны и революции не исчезают, а, напротив, достигнут в XX веке беспрецедентного уровня, станут неизбежными и более грозными, чем когда бы то ни было ранее; что демократии приходят в упадок, уступая место деспотизму во всех его проявлениях; что творческие силы западной культуры увядают и отмирают и т.д.
Эти утверждения были сделаны в то время, когда не было ни войны, ни революции, ни даже экономической депрессии 1929 года. Горизонт социально-культурной жизни казался ясным и безоблачным. На поверхности все представлялось прекрасным и обнадеживающим. По этой причине господствующее настроение крупнейших мыслителей, так же как и настроения народных масс, было более оптимистичным. Они верили в «большее и лучшее процветание» в исчезновение войн и кровопролитий, в добрую волю и международное сотрудничество, осуществляемое Лигой Наций, в экономическое, духовное и моральное оздоровление человечества, в «рационализируемый» прогресс. В такой духовной атмосфере мои утверждения и зловещие предсказания, естественно, воспринимались как глас вопиющего в пустыне. Они или подвергались критике, или презрительно игнорировались. Целый легион «компетентных» ученых и критиков просто называли меня «Кассандрой».
Прошло около десяти лет, и то, что казалось невозможным, теперь стало фактом, а факты, как известно, — вещь упрямая. «Слащавые» теории моих якобы компетентных критиков безжалостно отвергнуты историей. Оптимизм, господствовавший до того, испарился. Без сомнения, наступил жесточайший кризис. Мы оказались в эпицентре громадного пожара, сжигающего все до основания. Всего за несколько недель он уносит миллионы человеческих жизней, за несколько часов он уничтожает города с их многовековой историей, за несколько дней стирает с лица земли целые королевства. Красная человеческая кровь широким бескрайним потоком течет по земле. Нищета, растущая день ото дня, простирает свою зловещую тень, охватывая все новые территории. И вот уже наступил конец удаче, исчезли счастье и благополучие миллионов. На земле исчезли мир, безопасность и уверенность. Во многих странах люди забыли, что такое процветание и благополучие, свобода превратилась просто в некий миф. Солнце западной культуры закатилось. Громадный вихрь накрыл собой все человечество.
Однако если само наличие кризиса не вызывает сомнений, то этого никак нельзя сказать о его природе, причинах и последствиях. Ежедневно мы слышим десятки различных мнений и диагнозов, в которых при желании можно выделить две противоположные точки зрения. Многие из так называемых экспертов все еще продолжают думать, что это — обыкновенный кризис подобный тем, которые не раз случались в западном обществе в каждом столетии. Многие из них рассматривают его просто как обострение очередного экономического или политического кризиса. Суть его видят в противопоставлении либо демократии и тоталитаризма, либо капитализма и коммунизма, либо национализма и интернационализма, деспотизма и свободы, или же Великобритании и Германии. Среди этих диагнозов встречаются даже такие «эксперты», которые сводят суть кризиса всего лишь к конфликту «плохих людей», вроде Гитлера, Сталина и Муссолини, с одной стороны, и «людей хороших», типа Черчилля и Рузвельта, — с другой. Исходя из такой оценки, эти диагносты назначают и соответствующее лечение — легкое или более радикальное изменение экономических условий, начиная с денежной реформы, реформы банковской системы и системы социального страхования, кончая уничтожением частной собственности. Еще одно средство — изменение каким-либо образом политических условий как в национальном, так и в международном масштабе или же устранение Гитлера и других «нехороших людей». Этими и подобными мерами они надеются исправить положение дел, искоренить зло, вернуться к блаженству «лучшего и большего» процветания, к радости надежного мира на земле, к благам «рационального» прогресса. Таков из диагнозов кризис, возможно, наиболее распространенный; таковы его истоки и средства преодоления.
Другой диагноз гораздо более пессимистичен, хотя и менее распространен, особенно в Соединенных Штатах. Он рассматривает данный кризис как предсмертную агонию западного общества и его культуры. Его адепты, которых не так давно возглавил Освальд Шпенглер, уверяют нас в том, что любая культура смертна. Достигнув зрелости, она начинает приходить в упадок. Концом этого упадка является неизбежное крушение культуры и общества, которому она принадлежит. Западные общества и их культура уже пережили точку своего наивысшего расцвета и сейчас находятся на последней стадии своего упадка. В связи с этим настоящий кризис — всего лишь начало конца их исторического существования. Не существует средства, которое могло бы отвратить предначертанное, как и не существует панацеи, способной помешать смерти западной культуры. Такова суть второго существующего диагноза нашего кризиса. В такой острой форме он выражается лишь некоторыми мыслителями. В менее острой форме «смертельной опасности, грозящей западной культуре», ее возможному разложению и упадку в случае, если победа будет на стороне врагов, этот кризис ежедневно провозглашается профессорами и другими лидерами колледжей, министрами, журналистами, политиками и государственными деятелями, членами мужских и женских клубов. Именно в такой форме кризис проходит красной нитью в публикациях наших ведущих газет.
На мой взгляд, оба этих диагноза абсолютно неточны. В противовес диагнозу оптимистическому настоящий кризис носит не обычный, а экстраординарный характер. Это — не просто экономические или политические неурядицы, кризис затрагивает одновременно почти всю западную культуру и общество, все их главные институты. Это — кризис искусства и науки, философии и религии, права и морали, образа жизни и нравов. Это — кризис форм социальной, политической и экономической организаций, включая формы брака и семьи. Короче говоря, это — кризис почти всей жизни, образа мыслей и поведения, присущих западному обществу. Если быть более точным, этот кризис заключается в распаде основополагающих форм западной культуры и общества последних четырех столетий.
Всякая великая культура есть не просто конгломерат разнообразных явлений, сосуществующих, но никак друг с другом не связанных, а есть единство, или индивидуальность, все составные части которого пронизаны одним основополагающим принципом и выражают одну, и главную, ценность. Доминирующие черты изящных искусств и науки такой единой культуры, ее философии и религии, этики и права, ее основных форм социальной, экономической и политической организации, большей части ее нравов и обычаев, ее образа жизни и мышления (менталитета) — все они по-своему выражают ее основополагающий принцип, ее главную ценность. Именно ценность служит основой и фундаментом всякой культуры. По этой причине важнейшие составные части такой интегрированной культуры также чаще всего взаимозависимы: в случае изменения одной из них остальные неизбежно подвергнутся схожей трансформации...
Кризис почти всей жизни, образа мыслей и поведения, присущих западному обществу, медленное угасание европейской культуры.
Кризис затрагивает одновременно почти всю западную культуру и общество, все их главные институты. Это — кризис искусства и науки, философии и религии, права и морали, образа жизни и нравов. Это — кризис форм социальной, политической и экономической организаций, включая формы брака и семьи.
П.А. Сорокин и О.Шпенглер, говоря о состоянии европейской культуры, рассматривают ее всецелостное крушение – начиная от общественных, политических, экономических аспектах и заканчивая аспектами духовными. Однако Шпенглер, в отличие от нашего соотечественника, считает, что «не существует средства, которое могло бы отвратить предначертанное, как и не существует панацеи, способной помешать смерти западной культуры». Для Сорокина возрождение культуры видится через ее фундамент – ценность культуры, которая пронизывает все составные ее части, образуя единство и индивидуальность культуры. То есть согласно Шпенглеру с крахом культуры исчезает все, а Сорокин наделяет ее бессмертной субстанцией – ценностью.
П.А. Сорокин выделяет следующие культурные сверхсиситемы: искусство и науку, философию и религию, право и мораль, образ жизни и нравов, брак и семью, образ жизни и мышления (менталитет).
Почти 70 лет прошло с момента написания статьи, но ее смысл как нельзя точно отражает сегодняшнее состояние общества. Сегодня не только философы, ученые, но и политики ведущих стран мира ищут пути выхода из той критической ситуации, которая складывается в мире. И это кризис не отдельных сторон жизни, а основных форм жизнедеятельности европейской индустриально-технологической цивилизации. Философы давно заговорили о кризисе человека, культуры. Смысл кризиса они видят в том, что люди утратили веру, как в бога, так и в самих себя, в свой разум.
Войны, революции, внешние
катастрофы только обнаруживали извне
внутренний кризис культуры. До недавнего
времени кризис проявлялся в самых
разных формах, общим знаменателем
которых является бездуховность, выражающаяся
в безразличии промышленно
Теперь кризис становится явным и глобальным, он захватывает такие сферы, как окружающая среда, пища, климат, вода и др., которые составляют естественные основания бытия всех, показывает, как опасны бездуховность и безразличие, ведущие к кризису человека.
Федеральное агентство по образованию Российской Федерации
Московский государственный
Филиал в г. Архангельске
Институт Технологический менеджмент
КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА
По дисциплине Культурология
Студентки 1 курса СФО
Специальность 260501 Шифр 129
Селиванова Алевтина Андреевна
Проверил ______________________________
(Ф.И.О. преподавателя)
Вх.№ ______ Дата регистрации___________________
Результаты проверки___________
Архангельск
2011