Василий Алексеевич Пушкарев

                             «Иркутский государственный университет»

(ФГБОУ ВПО «ИГУ»)

Исторический факультет

Кафедра истории России

Доклад

По теме:

 «Василий Алексеевич Пушкарев»

Иркутск 2015

Биография

Родился в 1915 году в слободе Анастасиевка(Ростовская область)0 в семье донских казаков. Рано лишился отца и матери. Остался с больной сестрой на руках и, чтобы как-то прокормиться, нанялся подмастерьем к сапожнику. По окончании школы поступил в Ростовское художественное училище. Окончив его, поехал в Ленинград, где поступил на искусствоведческий факультет Академии художеств. С третьего курса Академии ушёл добровольцем на фронт. Был простым солдатом-пехотинцем, воевал на Ленинградском и Волховском фронтах. Был ранен. После войны вернулся  в  институт, закончил учебу. Потом стал аспирантом, где защитил диссертацию кандидата искусствоведения. В 1951 году Министерство культуры выдвигает бывшего парторга Академии художеств Василия Пушкарёва на пост директора Русского музея. В то время Пушкарёву было 36 лет.

Профессиональная деятельность

Когда  Василий Алексеевич стал директором музея, он смог расширить его возможности, создавая коллектив единомышленников, соратников, много занимался хозяйственными вопросами. Уже в 1952 г. ему удалось добиться специального постановления ЦК КПСС о мерах помощи Русскому музею: чуть увеличилась зарплата сотрудникам и, главное, невиданное в тех условиях, – произошло увеличение штатов более чем на 150 человек. Теперь в московских художественных кругах бытовало выражение «поехать к Пушкареву», что означало отправиться в Ленинград в Государственный Русский музей. Василий Алексеевич был известным искусствоведом и опытным руководителем. Его называли «хозяином». Строгого взгляда Пушкарева побаивались – он видел все, не признавал мелочей в большом доме, каким был музей. Его кабинет был открыт для всех. Никакой таблички с определенными часами приема на двери не висело, и академики, и смотрительницы залов принимались директором в порядке живой очереди. Пушкарев никогда не прерывал посетителя, давая ему высказаться до конца. Он одинаково хорошо знал и своих сотрудников, и свою экспозицию. Несмотря на огромную занятость – под руководством В.А. Пушкарева и Д.И. Сметанникова, в эти годы, проходило соединение флигеля Росси и корпуса Бенуа, реконструкция других залов. По инициативе Василия Алексеевича, десятки экспедиций были отправлены в Карелию, Ленинградскую, Псковскую, Архангельскую и Вологодскую области, откуда были вывезены тысячи новых экспонатов и созданы принципиально новые коллекции, из которых всероссийскую известность получили «северные письма». Экспедиционные привозы дали музею 14 тысяч произведений народного искусства и 500 первоклассных икон. Лучшие находки принадлежали специальным группам Русского музея, которые формировались по инициативе В.А. Пушкарева. В музее тогда работали первоклассные специалисты по древнерусскому искусству, великолепные реставраторы, оставившие после себя не только вновь открытые шедевры, но и способных учеников. Запасники музея были доступны для всех искусствоведов, но приоритет в изучении коллекции сохранялся за его сотрудниками. Директор считал, что музейную вещь в свет выпускать должны они, и первые публикации были за ними. Они писали статьи, монографии, составляли каталоги, и, как правило, исследования эти вносили много нового в историю искусства. Пушкарев участвовал в издании альбомов: «Акварели. Рисунки. Русский музей», «Сокровища Русского Музея», «Картины Гос. Русского Музея» и др. Русский музей быстро превращался в крупнейший центр по изучению отечественной культуры. Постоянная экспозиция в музее занимала 164 зала, а количество ежегодных выставок доходило до двадцати. Живопись и скульптура в Русском музее показывались начиная с Древней Руси и кончая современным искусством. Прикладное искусство – в том же многообразии. Понимая, что дооктябрьский период русской истории и официальное советское искусство не исчерпывают всего многообразия отечественной художественной культуры, Пушкарев активно взялся формировать в музее новые коллекции. Он сумел рассмотреть и не пропустить самые удачные произведения современных художников, приобретая лучшие из них для музея. Работы совсем молодых художников отыскивались Пушкаревым на московских и ленинградских выставках. Многие опальные живописцы тех лет, картины которых частенько «прокатывали» на всесоюзных выставках и объявляли «творческими неудачами», были приобретены Русским музеем, – Никонов и Андронов, Моисеенко и Коржев, Угаров и Попков, Фомин и Жилинский, Мыльников и Островский, Куприн и Крымов, Лентулов и Машков, Кузнецов и Кончаловский, Фаворский и Матвеев, Конёнков и другие. За ними шли «молодые»: Дейнека, Чернышёв, Чуйков, Ромадин и даже Пластов одно время ходил в формалистах. Пушкарев не считался ни с чем, чтобы их спасти. Директору приходилось противостоять сначала двум комитетам РСФСР и СССР по делам искусств, а потом – и двум министерствам культуры. По инициативе Пушкарева в конце 1960-х – 1970-е годы в музей поступили произведения художников «левого крыла» МОСХ – Виктора Иванова, Гелия Коржева, Ефрема Зверькова, Виктора Попкова, Николая Андронова, Эдуарда Браговского, Дмитрия Жилинского, Андрея Гончарова, Екатерины Григорьевой, Павла Никонова, Александра и Петра Смолиных. Нередко, вопреки указаниям Министерства культуры, работы этих художников демонстрировались в постоянной экспозиции советского искусства. Применительно к Пушкареву клише «боец невидимого фронта» звучит естественно, он рисковал всем, собирая и пряча в закутках музея произведения мастеров классического авангарда 1900–1920-х: Гончарову, Ларионова, Экстер, Попову, Малевича, Татлина, Филонова, Петрова-Водкина и Шагала – десятки чудесных вещей, практически никогда за годы советской власти, не выставлявшиеся в залах музея. Он собрал более 12 тысяч полотен и листов графики, созданных русскими мастерами начала ХХ века. Василий Алексеевич вспоминал: «В 1975 году сотрудники Института марксизма-ленинизма обнаружили в Англии письма Ленина о революции 1905 года. Англичане в обмен на них потребовали полотно Малевича. Я распорядился лучшие работы Малевича из запасника перевезти на чердак главного здания. Туда же отправил картотеку. На обшарпанную дверь мы повесили амбарный замок и табличку: «Ход на чердак». Сценарий развивался по Гоголю. «Приехала комиссия… Увидела, что хорошего Малевича в фондах нет. Убралась ни с чем». У Пушкарева партийным начальникам не удалось отобрать ничего. Еще в 1970-е годы он хотел сделать выставку Филонова, причем показать ее сначала на Западе и продать там одну из картин. Позже в интервью он как-то сказал: «Мы уже тогда учились коммерции». Пушкарев пополнил коллекцию музея на 125 тысяч предметов. Среди них – 500 икон XIII–XVII веков, произведения Дионисия; замечательные творения классиков русского искусства – от Рокотова до Врубеля; свыше 1500 работ художников «серебряного века»; парижский архивы Бенуа и Бакста; знаковые создания художников советского времени, ставшие ныне национальным достоянием России. У него было почти необычайное чутье на все по-настоящему талантливое. Василий Алексеевич и преданные ему сотрудники Русского музея задумали и осуществили масштабные выставки, эхо которых дает о себе знать и в наши дни: «Итоги экспедиций по выявлению и собиранию произведений древнерусского искусства», «Живопись древнего Новгорода и его земель», «Русский советский натюрморт», «Дионисий и искусство Москвы XV–XVI столетий», «Портрет в русской живописи конца XIX – начала XX веков», персональные ретроспективные выставки К.С. Петрова-Водкина, К.А. Сомова и многих других художников прошлого и настоящего стали заметными событиями в художественной жизни того времени. О временных выставках можно рассказывать много. Достаточно вспомнить, что ежегодно их устраивалось от 10 до 20. Русский музей своим авторитетом вернул советской культуре многих полузабытых художников или утвердил значение того или иного мастера. Пушкареву удалось «пробить» персональную выставку Петрова-Водкина в Русском музее, что само по себе было очень ценно, «пробить» и стену молчания вокруг него, а самое главное – возродить его искусство для русской истории, такое в те времена мог сделать только смелый человек. В 1974 г. коллекционер И.М. Воронов, доверяя директору, передал в дар Государственному Русскому музею около 70 картин русских художников, где были портреты XVIII века, полотна великих мастеров XIX века, произведения живописцев и графиков начала нашего столетия. В мае 1975 года Русский музей устроил специальный показ необычной коллекции – «Русская живопись и графика XVIII–XX веков из собрания И.М. Воронова», издав полный каталог новых поступлений. Немногие знали, что Иван Михайлович Воронов, подаривший часть своего замечательного собрания Русскому музею, и архимандрит Алипий – это одно лицо. В брежневские времена организация выставки настоятеля монастыря, да еще нелюбимого своим церковным начальством, было подвигом. Часть картин вошла в постоянное хранение Русского музея, остальные отправились в Псковский музей, ибо коллекция происходила из этих мест. Выставки коллекций изобразительного искусства И.М. Воронова и В.В. Тищенко, принесенных в дар Русскому музею, дополнили знания по истории русской культуры. Музей превращался в крупнейший центр по изучению отечественной культуры. Именно благодаря Пушкареву Русский музей с огромной пользой для себя пережил «эпоху Сталина, «десятилетие» Хрущева и «благоденствие» брежневского времени. Как пишет сам Василий Алексеевич «….несмотря на различие этих эпох в них было и нечто общее. Действовала триада правил: инициатива наказуема, за самостоятельность надо платить и если идти правильной дорогой в обход, то можно кое-что сделать». В 1978 году его увольняют из Русского музея. Этому поспособствовал, вхожий в партийные кабинеты художник, чьи работы Пушкарев отказывался приобретать для музея. Следующие 10 лет Василий Алексеевич проработал руководителем Центрального Дома художника (ЦДХ) и превратил его в оазис московской культуры. Все знаменитые московские выставки – ярославских и костромских портретов, показ работ Ефима Честнякова, уникальнейшая всесоюзная выставка реставрации, какой никогда еще не было, – прошли под патронатом Пушкарева. На выставке было представлено около пяти тысяч произведений мирового искусства – от 3-го тысячелетия до н.э. и до работ современных художников. Его живой интерес к современной художественной жизни, к известным и молодым художникам превратил казенное учреждение в полнокровный центр общения художников и публики. С. Ямщиков ежемесячно проводил в ЦДХ устный альманах «Поиски. Находки. Открытия». На вечерах и встречах выступали: Лев Гумилев знакомил со своими книгами; Шнитке первый раз играл свой запрещенный концерт со своим квартетом; Рита Терехова показывала фильм с полки; Вячеслав Зайцев показывал новую коллекцию. Райком партии пристально следил за культпросветработой ЦДХ. Выставиться в ЦДХ «у Пушкарева» считалось престижным, а попасть на вернисаж или на вечера встречи с замечательными людьми мечтали многие москвичи. Но и в столице нашелся художник из начальствующих, которому не приглянулся принципиальный Пушкарев, в результате он был уволен в 1985-м из Центрального Дома художника.  Дмитрий Сергеевич Лихачев привлек Василия Алексеевича в Президиум Советского (ныне Российского) Фонда культуры. Пушкарев стал собирать произведения современных художников (свыше 500 работ по большей части полученных в дар от художников), закладывая основы для создания Музея современного искусства, теперь эта коллекция хранится в Российском Фонде культуры, и беспрерывно демонстрируется на самых различных выставках. Василий Алексеевич открыл миру многих выдающихся художников, непризнанных властью. До конца жизни Василий Алексеевич был постоянным участником вернисажей и за последние десять лет посетил, например, большинство из 150 художественных выставок, прошедших в зале журнала «Наше наследие». Василий Алексеевич организовал в помещении журнала две примечательные выставки – графики ученицы Филонова Ю. Араповой и акварелей на библейские темы известного художника XIX века К. Лебедева. Василий Алексеевич Пушкарев  с 1987–1991 гг. был секретарём правления МОСХ РСФСР.

Память

Василий Пушкарёв умер в Москве 16 мая 2002 года. Его отпевали в церкви Николы в Толмачах на территории Третьяковской галереи. После смерти группа известных деятелей культуры и науки (среди них – академики В. Янин, Д. Сарабьянов, Н. Скатов) обратилась к министру культуры с просьбой увековечить память о Василии Пушкареве в Петербурге. Министр отправил В. Матвиенко письмо с предложением установить мемориальную доску на доме, где жил директор Русского музея, и памятный знак внутри музея. Но дело по решению этого вопроса затянулось. Толчком стало то, что руководитель объединения «Золотая книга Петербурга» Сергей Григорьев после просмотра фильма «Тихая война Василия Пушкарёва» предложил внести имя Пушкарёва на страницы почётного фолианта «Золотой книги Санкт-Петербурга» одновременно с именами святого Иоанна Кронштадского и Великого князя Константина Николаевича. 306-й праздник города на Неве стал днем рождения новой общественной награды. Первой данью памяти почётному петербуржцу стало учреждение ордена «Василий Пушкарёв» для награждения известных музейщиков. Идея учреждения ордена принадлежит пропагандисту и подвижнику русского искусства Савве Ямщикову.