«Западники» и «Славянофилы» о судьбах России и её Культуры

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Западники.

Западники, представители одного из направлений русской общественной мысли 40-50-х гг. XIX в., выступавшие за ликвидацию крепостничества и признававшие необходимость развития России по западно-европейскому  пути. [2, 212c.]

Западничество как направление общественной мысли сложилось прежде всего в противовес славянофильству. Познакомившись с модными в то время славянофильскими идеями, Т.Н. Грановский вскоре стал оппонентом их сторонников. Он читал курс лекций по истории средних веков в Московском университете. Многие молодые профессора, также недавно вернувшиеся из-за границы (Д.Л. Крюков, П.Г. Редкин, П.Н. Кудряцов), разделяли его критическую оценку славянофильства. Сложился небольшой кружок единомышленников , интеллектуальным «двигателем» кружка стал Грановский – кумир московского студенчества, русский либерал – интеллигент, человек мысли , высоко ставящий европейское просвещение и отвергающий любое насилие.

Философскую основу западничества составляло левое гегельянство. При этом, однако, западниками решительно отвергался гегелевский объективизм и панлогизм. Признавая объективный характер естественноисторического процесса, западники подчеркивали его векторный характер, однонаправленность. История в этом свете становилась своего рода воплощением идеи прогресса. Конечной целью истории провозглашалось создание таких общественных отношений, которые обеспечат свободу и гармоничное развитие человеческой личности. Отсюда вытекали негативные оценки российского самодержавия как препятствия на пути социального прогресса, осуждение крепостничества, неприятие идеологии “официальной народности” и т. д.

Большинство западников, так же как и славянофилы не интересовалось политикой, да и открытые выступления в то время в России были исключены. Никто из западников (в отличие от славянофилов) не был глубоко верующим человеком, хотя религиозные обряды они соблюдали.

Западничество являлось буржуазно – либеральным течением, выражавшим интересы буржуазии и передовых помещиков. Они критиковали крепостничество, высказывались за отмену крепостного права, свободу слова, печати, конституционный строй. Но западники идеализировали капиталистические порядки, преклонялись перед буржуазным государственным строем. Они были противниками революции и социализма. Достигнуть буржуазного устройства они хотели путём реформ, добиваясь отдельных уступок со стороны царизма.

 Вместе с тем, в начале 1840-х гг. выявилась неоднородность российского западничества. В среде западников возникает полемика по целому ряду социально-политических проблем, вокруг вопросов эстетики, философии. В результате внутри западничества оказались довольно четко очерчены два основных потока — революционно-демократический и либеральный. К числу представителей первого в отечественной историографии относят Белинского, Герцена и Н. П. Огарева, ко второму, более многочисленному, причисляют Грановского, В. Ф. Корша, Кавелина, Боткина, Н. X. Кетчера, П. В. Анненкова, И. С. Тургенева и др. Окончательный разрыв произошел на рубеже 40—50-х гг. 19 в. Смерть Белинского означала потерю того связующего звена, которое объединяло различные группы западников, а поражение революций 1848—49 гг. в Европе, сопровождавшееся попранием демократических принципов и торжеством буржуазного “мещанства”, заметно поколебало оптимистическую веру западников в разумность и поступательность хода истории. Десятилетие спустя западничество как самостоятельное направление общественно-политической мысли России себя практически полностью исчерпало.

Примерно такую же программу предлагали и славянофилы. Накануне отмены крепостничества теоретические разногласия между ними сгладились, поскольку решались общие задачи – освобождение народа от рабства. [5, 137c.]

1. Пётр Яковлевич Чаадаев.

Пётр Яковлевич Чаадаев (1794-1856) – сын богатого помещика, учился в Московском университете.

 “Находясь в оппозиции  к реакционно-консервативной идеологии, Чаадаев не смыкался с революционно-демократической  идеологией его времени. Его отделяли  от нее неверие в революционные  пути общественного преобразования  и в социализм, религиозно-идеалистические  воззрения.

Положительную роль в развитии русской общественной жизни Чаадаев сыграл не только как “христианский философ”, сколько как мыслитель, поставивший вопросы о причинах отсталости России, особенностях исторического развития страны, сходстве и различии этого развития с историей западно-европейских стран, будущем России, путях уничтожения крепостничества и самодержавия”.

Его труд “Философические письма” свидетельствует о том, что как философ Чаадаев был сторонником объективного идеализма, считал, что религия и философия едины. По его мнению, история человечества движется к определенной цели, указанной Божеством.

“Чаадаев утверждал, что в России отсутствуют идеи долга, справедливости, права, порядка, которые, как он считал в это время, прочно будто бы вошли в сознание и быт европейских народов. Отсутствие этих идей можно, по его мнению, объяснить только тем, что в России не было идейной традиции, которая сделала возможным их укоренение на Западе. А поскольку, по Чаадаеву, не существовало этой традиции, постольку в истории страны не было внутреннего развития, естественного прогресса”. Отсюда он приходит к безотрадному выводу: “… мы жили и сейчас еще живем для того, чтобы преподать какой-то великий урок отдаленным потомкам, которые поймут его; пока, чтобы там не говорили, мы составляем пробел в порядке разумного существования”. Печальную участь России он объясняет тем, что она приняла православие, а не католицизм.

Пессимистические предостережения Чаадаева были услышаны его современниками. Его первое письмо из “Философических писем”, опубликованное в журнале “Телескоп” в 1836 г., было воспринято как пасквиль на Россию и ее народ. Сам Чаадаев был подвергнут лечению в психбольнице и дал подписку, что больше писать не будет. Тем не менее Чаадаев до сих пор остается пророком западничества. [3, 57-63c.]

 

 

 

 

 

 

3. Пути развития России.

Что касается исторических предпосылок к возникновению данного вопроса, то нельзя не отметить время Петровских реформ конца 17-начала 18 века. Именно тогда, при великом императоре Россия переняла западные традиции и внедрила в государство законы Европы. С одной стороны было правильным решением перенять опыт мудрых соседей и тем самым поднять Россию на высокий уровень, при этом показатели увеличились по всем направлениям, возросли темпы экономического роста, повысился уровень образования в стране, внешняя и внутренняя политика процветали, Россию начали уважать и бояться, за все времена существования российского государства это была высшая степень его развития. Но можно сказать, что Пётр I «переломил» сознание народа, насильным путем направил развитие страны в иную колею, параллельно Западу.

Опыт петровских реформ показал, что Россия до 17 века была отсталой страной и явно опаздывала в развитии, в отличие от Запада. В нашей стране начинались открытия того, что Европа уже давно знала и использовала. Это говорит о том, что наша страна нуждалась в «толчке» к развитию. И если сама она постигала этот процесс долго и медленно, то под влиянием западных устоев этот процесс ускорялся и давал выгодные государству плоды. [7, 275c.]

Но взглянем на влияние Запада на Россию с другой стороны. Франция, Голландия, Польша, Англия, Америка и т.д.- это разные страны, с разной историей, с разным политическим устройством, с разными людьми, с разным уровнем жизни и образования. Все эти страны по-разному развивались под действием разнообразных факторов. Можно сказать, что у каждой страны есть свой особенный путь развития. Так и Россия по множеству показателей очень отличается от остальных стран. В ней есть своя самобытность, история, язык, территория, климат, пройденные испытания, влияние правителей и множество других, крупных и не очень, показателей. Хочется сказать, что у России свой путь, особенный, непохожий на остальные. Именно он делает нашу страну «особенным» государством, которое все хотят изучать, которое все хотят увидеть, которое боятся и уважают.

Все эти размышления о Петровских преобразованиях являются ярким примером разделения народа на приверженцев западноевропейского пути развития России и самобытного. Именно это стало отправной точкой и послужило накоплению пререканий между двумя этими позициями.

Для России очень важна её история, как всё складывалось, какие были монархи, как она видоизменялась, как на людей влияла религия, как изменялся государственный строй и т.д. Именно это формирует её духовное составляющее. Именно это составляет «ощущение» от нашей страны, создает менталитет народа. Она необыкновенная, непохожая на другие. Национальное единение русских заключается именно в сочетании всех этих факторов.

Что касается влияния Запада на Россию, то и оно имеет место быть. Но это должно быть в дозированных количествах с перестройкой на русскую самобытность. То есть, опыт Европы наша страна можем перенимать, но при этом должно обязательно учитываться мнение народа, всё должно происходить на добровольном согласии. Россия может перенимать у запада обычаи, если это не представляет противоположность нашим обычаям. Не нужно копировать жизненный уклад и устройство Запада, нужно наблюдать, находить плюсы, делать выводы, подстраивать под национальные черты, учитывать мнение народа и тогда уже перенимать. В этом случае будет равновесие. [6, 65c.]

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

4. О судьбах культуры России.

Сознание того, что Россия отстает от «передовых европейских держав» по классу «образованности» и творческой активности, заставляло задумываться о причинах такого положения и о перспективах отечественной культуры. Если в восемнадцатом столетии идеология Просвещения давала русским людям надежду на более или менее скорое вхождение в семью «просвещенных народов», то немецкий историзм (Шеллинг, Гегель) потребовал от каждого народа, претендующего на место в мировой истории, самостоятельного мышления и оригинального творчества.

В каком-то смысле противостояние двух идеологий, ориентированных соответственно на особость российского пути и на единство России с западным миром, существовало на протяжении многих веков и сохраняется в настоящее время.

Полемика между западниками и славянофилами началась после публикации в 1836 г. первого «Философического письма» П.Я. Чаадаева, содержащего резкую критику устоев русской жизни.

Если западники настаивали на том, что страны Западной Европы и Россия развиваются по единым для всего человечества законам, то славянофилы полагали, что важнейшей исторической задачей России является развитие самобытных общественных и культурных начал. Западников объединяла критическая установка по отношению к славянофилам, уверенность в приоритете общих закономерностей исторического развития над особенными и специфическими. Вместе с тем западники по-разному трактовали особенности западной цивилизации и, соответственно, по-разному представляли себе перспективы исторического развития России.

Историческая эпоха, в идейной жизни которой центральным событием было противоборство западников и славянофилов, завершилась в середине пятидесятых годов вместе с окончанием царствования Николая I, поражением России в Крымской войне и началом обсуждения крестьянской реформы. Сложилось так, что в эпоху «либеральных реформ» многие видные деятели обеих партий оказались или за границей, или ушли из жизни. В самой Москве философское пробуждение двадцатых-сороковых годов локализовалось в университете и литературных салонах. В университете читались публичные лекции, вызывавшие отклик не только у студентов, но и у московской публики. На собраниях в литературных салонах завязывались знакомства и происходили идейные столкновения. Почти все участники споров славянофилов и западников были так или иначе связаны с Московским университетом: учились в нем, посещали в нем лекции в качестве вольнослушателей или же преподавали в его стенах в качестве профессоров.

Отказ от европеизма - путь за пределы истории. Славянофилов часто упрекали и упрекают в идеализации истории России и желании восстановить старое. Эти упреки совершенно несправедливы. Они прекрасно понимали, что возврата к прошлому нет, история не может пойти вспять, что, например, изменения, происшедшие вследствие петровских реформ, носят необратимый характер. Они проповедовали не возврат к прошлому, а восстановление жизнеспособных начал российского общества в изменившихся условиях. [1, 156c.]

Славянофилы мечтали создать систему новой русской философии, как и система Григория Сковороды, построенной на религиозных идеях Православия. Если это им и не удалось, то тем не менее «они оказались зачинателями, всего оригинального, что дала потом русская философская мысль. Основная их заслуга остается в том, что они круто и убежденно повернулись к Православной Церкви, как к единственному источнику Истины и окончательному судье всех человеческих помыслов и домыслов.

Влияние славянофилов на русскую мысль было необычайно сильным. В новых исторических условиях в пореформенной России прямым продолжением славянофильства выступило почвенничество. Большое влияние оказали их идеи и на философию всеединства.

Учение славянофилов, как и сами славянофилы не имеют ничего общего с учением их идейных противников - западников - «людей потревоженного духа». Учение славянофилов исходит из основной духовной традиции Православия - борьбы с умственным «безмерием». Славянофилы не только на словах боролись с душевной раздвоенностью русского образованного человека со времен Петровской революции, но личным примером доказали, что Православие способно вернуть душе образованного человека былую целостность.

Основными чертами славянофилов являлись целостность и разум, а западников - раздвоение и рассудочность. Во множестве проявлений жизни ярко выражено это различие:

1) в Западной Европе - рассудочно-отвлеченное  богословие, обоснование истины  путем логического сцепления  понятий; на Руси - стремление к  истине «посредством внутреннего  возвышения самосознания к сердечной  целостности и средоточию разума»;

2) на Западе - государственность  из насилий завоевания, на Руси - из естественного развития народного  быта;

3) на Западе - враждебная  разграниченность сословий, - в Древней Руси их «единодушная совокупность»;

4) на Западе - поземельная  собственность - первое отношение  гражданских отношений, на Руси - собственность только случайное  выражение отношений личных;

5) на Западе - законность  формально-логическая, на Руси - выходящая  из быта. [6, 66c.]