Общество: понятие и теории происхождения

Общество: понятие и теории происхождения.

«Общество» - это такое обыденное понятие, смысл которого большинство людей никогда и не пытались корректно сформулировать. Забавно, что все мы, как правило, не задумываясь о самых существенных условиях собственной жизни, пытаемся контролировать ход событий и строить планы на будущее. А ведь именно «общество» предъявляет к нам требования, которые мы почти всегда вынуждены безукоризненно выполнять, забывая о собственных потребностях, желаниях и ценностях. 
 
В теории общностей мы можем выявить следующее: 

• Общество – это тоже общность, только достаточно большая, 
  
• Общество – это общность современного типа, отличающаяся от традиционной, 
  
• Общество – это постоянно развивающаяся система многочисленных более мелких общностей (архаичных и современных, сформированных или зарождающихся, структурированных или «массовидных» и т.п.), 
  для приращения знания просто необходимо выяснить его особый, отличающийся, специфический общий смысл.

Продираясь сквозь дебри десятков различных социологических (есть и  другие) определений общества в поисках  области пересечений их смысла, можно  выделить три кардинально различных  подхода. Вообще-то они не подвергались систематизации, столь дерзкой в  своей отвлеченности, и в «живой»  науке представлены более плавными переходами смысла. Однако здесь нам  следует изложить суть дела максимально  абстрактно и обобщенно, поскольку  представления социологов об обществе задают различия всех дальнейших интерпретаций.

В основе каждого подхода – люди, но в одном случае выступающие  как социальный субстрат, в другом – как источник созидания, в третьем  – как контекст (фон, периферия) общества, обладающего выраженной самостью.

Если предельно упростить исходную конструкцию люди – общество, то мы получим три возможные области  соотнесения этих понятий: 1) их смыслы «накладываются» (совпадают); 2) их смыслы «пересекаются» (имеют и общую, и  самостоятельную области значений); 3) их смыслы «пограничны» (не пересекаются, хотя и имеют общность значений «на  стыке»). И хотя это не артикулируется (четко и явно не обозначается) сторонниками соответствующих исследовательских  направлений, легко можно заметить существенные различия в используемых ими методах изучения общества и  социальной структуры.

Первый подход представляет общество в его «телесности». Исходным материалом теоретического моделирования здесь становятся живые, действующие люди, совместная деятельность которых, приобретая более или менее устойчивый характер, формирует ассоциацию. Концепт взаимодействия как существа общественного устройства и человека как элементарной единицы общественной организации породил целый спектр функционалистских подходов к социальной структуре (от Э. Дюркгейма до Т. Парсонса). Суть их состоит в интерпретации общества как системы (согласованно действующих людей), структурированной (разделенной на социальные группы) в соответствии с набором функций, необходимых для поддержания ее целостности. Поэтому методологические принципы анализа социальной структуры в такой парадигме общества требуют выявления групп, проявляющих себя в действии.

Хотя среди объективных индикаторов, помогающих выявить в структуре  общества относительно автономные элементы, исследователи этого направления  часто называют «интересы», «потребности», «установки», «мотивы» и др., но реальной они признают группу только тогда, когда  она проявляется в согласованной  активности. Такой метод анализа  социального структурирования в  целом ряде случаев продуктивен, однако он фиксирует только организационно сложившиеся группы (в обществах  переходного типа, да и во всех современных  обществах они составляют лишь видимую  часть «айсберга» социального тела, динамики которого скрыты в кипении  неоформившихся и разъедаемых процессами маргинализации общностей). К тому же «группы» нередко предпочитают играть «в прятки»: их деятельность не всегда заметна (латентна), ее согласованный характер по разным причинам скрывается взаимодействующими субъектами (акторами) или носит сложный, не поддающийся регистрации характер. Конечно, ученые проявляют виртуозное техническое мастерство, методологическую изощренность и гибкость теоретических интерпретаций в анализе наиболее непроявленных элементов социальной структуры, но все же рамки избранной ими теоретической перспективы не позволяют отследить все неявные «детали» организации общества.

Второй подход базируется на признании того, что содержание понятия «общества» как объединения людей должно выводиться не из определения «люди» (хоть это и неприятное испытание для рассудка), а из другого. Поскольку исходная база выбора в принципе ограничена (ведь трудно отрешиться от мысли об истинности самоочевидного), акцент перенесен на «объединение». Сущность общества в такой теоретической модели усматривается в наличии «союза». Единство, общность, солидарность, связь, договор – людей, конечно же, людей! Но здесь внимание концентрируется на том, что между ними. При этом «общество» становится более эфемерным, идеальным, поскольку оно мыслится как система отношений, взаимосвязь. Потребности, интересы, ценности; установки и ожидания; сложившиеся нормы и социальные институты определяют форматы социального пространства, насыщенность его заполнения, групповые диспозиции, существующие структурные конфликты... Социальный мир для «объективного» исследователя, как и для «включенного наблюдателя», становится более тонким. Так и хочется встревоженно воскликнуть: «Материя исчезла!» Но на этом не принято фиксировать внимание, хотя – революция, ревизия смысла...

Такой подход к анализу общества и его социальной структуры сами исследователи нередко считают  достаточно «материалистичным» (традиция может быть прослежена, например, от К. Маркса до Р. Дарендорфа). Однако стержнем связей, организующих структурные элементы общества, оказываются отнюдь не эквивалентные (экономические), а кратические (властные) отношения, совсем не материальные (хотя и стремящиеся к материализации и даже «овеществлению») по природе. Парадокс? И не единственный! Социальная структура, представленная в конфликтологической перспективе, словно зачарована проблемами социальной конкуренции общественных «субъектов», конфронтацией групп и «классов», в то время как борьба «не на жизнь, а на смерть» разыгрывается фактически в области социальных оценок престижа положения и статусных ценностей (М. Вебер), которые позволяют внедряться в уже «зарезервированные» общественным договором (легитимные) позиции с определенным радиусом социального влияния. Частным случаем таких структурных конфликтов являются политические перевороты, иногда предвосхищавшие действительную социальную революцию...

Третий подход к определению сущности общества, который долгое время развивался непроявленно, имплицитно, связан с метафизическим рывком в «новое измерение» смысла (и понимания) того, что есть социальное (теории А. Щюца, Д. Мида, Н. Лумана, П. Бурдье). Результат выводится не методом синтеза, как раньше, а методом сепарации. Под воздействием чего человек становится общественным существом? Какие силы формируют общность? В чем качественное отличие общества людей от сообществ животных, которые нередко строятся и на «взаимодействиях», и на «отношениях» (данные социобиологических исследований). Только ли в их особой сложности? Последовательно отклоняя все факторы, являющиеся пусть необходимыми, но не достаточными для однозначного ответа, мы выделяем один сегмент: культура, культурная трансляция (передача социальных образцов), производство (артефактов, в широком смысле элементов культуры), коммуникация.

Культура как система взаимосвязанных  и воплощенных смыслов, искусственная  реальность, символическое пространство социальной жизни обладает достаточно высокой автономией от отдельного человеческого  существования, чтобы воспринимать физические жизни как контексты. Этот, весьма неожиданный рациональный вывод, к которому интуитивным путем  пришла постмодернистская социология (что, впрочем, в глазах традиционно  мыслящих ученых не придает ему особой авторитетности и теоретического веса), позволяет рассматривать третий возможный тип моделирования  социальной структуры.

Структурные взаимодействия, социальная диспозиция, функционально-ролевая  система, статусная шкала общества представлены в этой теоретической  перспективе как самовоспроизводящиеся  культурные контуры разделяемых  большинством социальных оценок и ценностей. Они порождают символические  солидарности, организующие тело (действующих  людей), волю (социальные связи) и душу (смыслы, идеалы и верования) общества.

Непривычный и отчасти шокирующий «культурологический» взгляд социологов на общество позволяет, как мы увидим дальше, достаточно успешно решать определенный класс сложных теоретических  проблем, связанных с анализом развития социальной структуры, в том числе  динамично изменяющихся обществ (как, например, современное российское).

Итак, три теоретические модели общества: «люди», «отношения» и  «культура» – заостряют наше внимание соответственно на проблемах функционально-ролевой, статусной (престижной) и символической (номинационной) интерпретациях социальной структуры.

Список использованной литературы:

1. Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М.: Прогресс-Политика, 1992.
2. Гайденко П.П., Давыдов Ю.Н. История и рациональность. Социология М. Вебера и веберовский ренессанс. М., 1991.
3. Гидденс Э. Социология 90-х гг. Челябинск, 1991.
4. Кондауров В.И. Предмет социологии. Историко-социологическое введение. М., 1992.
5. Тернер Д. Структура социологической теории. М., 1985.
6. Трошкина В.П. Социологическая концепция О. Конта. М., 1984
7. Шепаньский Я.Ю. Элементарное понятие социологии. М., 1969.