Особенности половозрастной структуры населения РФ

Географически ожидаемая продолжительность жизни в России существенно сокращается при движении с юга на север и с запада на Восток. В нижней части рис. 3 находятся Дальневосточный и Сибирский федеральный округ, в самой верхней – Южный. Особенно четко этот порядок соблюдается на «мужской» панели рисунка. Выходящие за пунктирные линии точки сверху – это республики Северного Кавказа, а снизу – автономные округа Европейского Севера, Сибири и Дальнего Востока и республика Тыва. Три региона с самой высокой продолжительностью жизни в период 1989-2002 гг. – северокавказские республики Дагестан, Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкесия. Три региона с самой низкой продолжительностью жизни мужчин - Республика Тыва, Эвенкийский и Корякский автономные округа. Межрегиональные различия в продолжительности жизни (измеренные с помощью стандартного отклонения) у мужчин выше, чем у женщин, но уровень различий меняется в целом синхронно.

Рис. 3. Ожидаемая продолжительность жизни в регионах России в 1989-2002 гг.

График распределения регионов по ожидаемой продолжительности жизни показывает, что в 2002 г., несмотря на экономический рост, оно почти не отличалось от самого худшего 1994 г., особенно у мужчин (рис. 4). При худших показателях возрастала региональная дифференциация, графики распределения не имели четкого максимума и «расползались». В 1998 г. показатели регионов были заметно лучше, а само распределение «сузилось» из-за сокращения региональной дифференциации, хотя экономическое положение в год финансового кризиса трудно было назвать благополучным.

Рис. 4. Распределение регионов России по ожидаемой продолжительности жизни в разные годы между переписями

Проделанный анализ заставляет очень осторожно оценивать перспективы снижения уровня смертности в России, особенно ее быстрого снижения. Слишком много проблем накопилось сегодня в российской смертности и слишком мало делается пока для их решения. Об этом, в частности, свидетельствуют и значительные межрегиональные различия в ожидаемой продолжительности жизни.

2.4. Брачное состояние.

За годы между переписями 1989 и 2002 гг. доля жителей России, состоящих в браке, сократилась, а доли никогда не состоявших в браке, вдовых и разошедшихся заметно выросли, причем произошло это не только во всей совокупности взрослых (группа 20 лет и старше), но и в отдельных возрастных группах 30-34 и 60-64 лет. (табл. 3). Показатели в этих возрастах, на наш взгляд, можно рассматривать как своего рода простейшие индикаторы брачности, так как они меньше зависят от возрастного состава населения.

Таблица 3. Доля населения с данным брачным статусом, в возрастах 20 лет и старше, 30-34 и 60-64 лет, по переписям 1989 и 2002 гг., %

Доля состоящих в браке среди населения в возрасте 30-34 года мало различается в большинстве регионов, хотя обращают на себя внимание более низкие показатели обеих столиц, республик Северного Кавказа и Дальнего Востока. Подавляющее большинство жителей России, отвечая на вопрос о брачном статусе, по-прежнему говорят о зарегистрированном браке, менее 10% ответивших состоят в незарегистрированном браке. Доля состоящих в незарегистрированном браке (от общего числа состоящих в браке в возрасте 30-34 года) снижается с северо-востока на юго-запад страны, достигая минимума на Северном Кавказе, где сохранились более традиционные брачные отношения. Разводы также являются индикатором сохранности традиционной семьи. Максимальная доля разошедшихся мужчин зафиксирована в Москве (13,7%), а женщин - в Тульской области (18,7%). Минимум у мужчин отмечен в Республике Ингушетия - 5,0%, у женщин - в Усть-Ордынском Бурятском АО (6,0%).

По данным переписи 2002 г. самая высокая доля овдовевших мужчин и женщин в возрасте 60-64 года - в Республике Тыва (19,6% и 44,7%, соответственно). Это ожидаемый результат, так уровень смертности в республике был и остается одним из самых высоких в России. Высокие показатели вдовства женщин имеют зоны конфликтов (Чечня и Ингушетия) и некоторые регионы Крайнего Севера (Таймырский и Чукотский АО). Таким образом, в число регионов, с самой высокой долей овдовевших входят территории, где на протяжении длительного времени наблюдался весьма высокий уровень смертности, и две республики Северного Кавказа, где высокая доля вдов есть следствие военных действий.

3. Демографические индикаторы социальных процессов.

Демографические показатели могут быть индикаторами социальных изменений, как позитивных, так и негативных. Один из таких индикаторов - внебрачная рождаемость. В деградирующей сельской местности Северо-Запада Европейской части и Урала доля внебрачных рождений составляет 35-40%, а в Коми-Пермяцком АО - 62%. На Урале, в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке высокая внебрачная рождаемость характерна для депрессивно-индустриальных городов-заводов, рудничных поселков, не имеющих развитой социокультурной городской среды, она превышает 40% в городских поселениях Пермской, Иркутской, Магаданской, Сахалинской областей. Социализация нежеланных детей, живущих в бедности и заброшенности, в перспективе приводит к воспроизводству маргинальных форм адаптации. Такой рост внебрачных рождений не имеет ничего общего с ростом числа неформальных брачных союзов в развитых странах, где они обусловлены трансформацией института семьи и ростом экономической самостоятельности женщин.

Еще один социальный индикатор – возраст матери при рождении ребенка. В России начинает проявляться характерное для развитых стран откладывание рождения детей на более поздний срок в связи с приоритетностью профессионально-карьерного роста для женщин с высоким уровнем образования. Как и любая инновация, этот процесс начинается с крупнейших городов. В 2000 году на 1000 женщин в возрасте 25-29 лет в целом по стране родилось 68,7 детей, а в Москве - 82,9 ребенка. Российские женщины в этих возрастах рожают детей на четверть реже (72%) по сравнению с возрастами 20-24 года, но в Москве и Санкт-Петербурге показатели двух возрастных групп матерей (20-24 и 25-29 лет) практически равны. В федеральных городах смещение рождений в сторону более старших возрастов было заметно еще в первой половине 90-х годов, а сейчас эта тенденция быстрее всего развивается в Москве. В других крупных городах и регионах еще не сложились экономические условия, обеспечивающие значительный рост числа высокооплачиваемых рабочих мест для женщин и способствующие смещению рождаемости в более старшие возраста.

По всей стране начала снижаться рождаемость у юных матерей. В Москве уже в первой половине 1990-х годов раннее материнство в возрастах 15-19 лет было более редким, чем в стране в целом. В последние годы сокращение рождаемости в самой молодой возрастной группе быстрее всего идет в регионах с крупными городским агломерациями. В них уже широко распространилось планирование семьи даже в низкостатусных и низкодоходных группах населения, что способствует сокращению ранней рождаемости. В республиках Северного Кавказа и юга Сибири, не завершивших демографический переход, рождаемость у юных матерей сокращается медленней. Структура рождений по возрасту матери смещена в сторону более старших возрастов, но по другой причине - сохраняющейся многодетности. Однако динамика рождений в возрастах 25-29 лет, в отличие от остальной России, была в основном отрицательной (80-90% к уровню 1994 года в расчете на 1000 женщин), что говорит о тенденции сокращения многодетности.

Региональную динамику возрастных показателей смертности можно рассматривать как индикатор социальной деградации. Около 2/3 общего прироста смертности в начале 1990-х годов было обусловлено ее ростом среди трудоспособного населения, общий коэффициент смертности для трудоспособных возрастов увеличился с 4,9 % в 1990 году до 8,4 % в 1994 году. Смертность от внешних причин стала основной причиной смертности трудоспособного мужского населения, она высока в Центре, на Северо-Западе, Европейском Севере и Урале, в регионах Восточной Сибири, на юге Дальнего Востока и во всех автономных округах востока страны (5,5-7,2 %). Максимальная смертность мужчин в трудоспособных возрастах характерна для Тывы и Коми-Пермяцкого АО (9,3-9,5 %).

Рис. 5. Ожидаемая продолжительность жизни мужчин в регионах с разной демографической ситуацией в 2003 г.

Различия в смертности мужчин - основная причина региональной дифференциации ожидаемой продолжительности жизни (рис. 5). Можно выделить три фактора, воздействующих на этот показатель. Первый связан с природно-климатическими условиями, это так называемый "северо-восточным градиент" - сокращение продолжительности жизни в направлении с юго-запада на северо-восток. Второй фактор - образ жизни и распространенность асоциальных явлений, прежде всего алкоголизма. В мусульманских республиках Северного Кавказа, где он выражен минимально, ожидаемая продолжительность жизни наиболее высока. И только третьим фактором является модернизирующее воздействие более высоких доходов и образования: в Москве ожидаемая продолжительность жизни мужчин на 6-10 лет выше, чем в соседних областях Центра, а население северных нефтегазовых автономных округов Тюменской области живет на 3-7 лет дольше, чем население областей Центральной России. Самую низкую продолжительность жизни мужчин имеет Тыва (49 лет), в этой республике суммируется негативное воздействие всех факторов, поэтому мало живут не только мужчины, но и женщины (60 лет).

4. Миграции и половозрастная структура РФ.

Таблица 4. Половозрастная структура городского и сельского населения отдельных регионов