Анна Ахматова и Марина Цветаева

Стоит лишь произнести эти  имена, как память воскрешает определенные воспоминания. Во-первых, с именами  Ахматовой и Цветаевой связана  новая страница русской поэзии. В  литературе появилась, так называемая, «женская» поэзия. Действительно, едва ли не впервые в истории литературы женщина обрела голос, впервые из объекта поэтического чувства женщина  стала в поэзии лирическим героем. Исконно женское появится в поэзии тоже впервые. Лирическая героиня внесет в поэзию новое умение видеть и любить человека. 

Вспоминается «бремя поэта». Нелегкое бремя. Тем более, если это  «бремя» поэта – женщины. Ведь поведав «городу и миру» «о времени и о себе», она отдает себя, свое имя, свое творчество в руки читателя, и оно неизбежно обрастает  легендами и мифами. Сопровождали они всю жизнь и их. Особенно много их выпало на долю А. Ахматовой, в творческой судьбе которой всегда было сплошное неблагополучие. Отголоски  его доходят и до наших дней (я имею в виду появившуюся на книжном рынке книгу Т. Катаевой «Анти – Ахматова»). Горька судьба поэтов всех времен. В моей же памяти имена Анны Ахматовой и Марины Цветаевой оставили самые проникновенные воспоминания. 
Они прожили жизнь по-разному. Но каждой из них пришлось испить свою чашу страданий. Но они не переставали писать всегда о событиях героической истории нашей страны. Их стихи перешли в будущее. И это будущее – в сегодняшнем дне. 
Я не скажу, что мое открытие Ахматовой и Цветаевой уже состоялось, оно у меня, наверное, еще впереди. Но у меня сложился свой круг стихов, которые я постоянно перечитываю. Это те стихи, которые в отличие от школьных заданий, я не анализирую с точки зрения выразительных средств языка, размера стиха (ямбом или хореем написано оно); они отозвались во мне, вызвали какое-то встречное движение моей души:

Мне нравится, что вы больны не мной, 
Мне нравится, что я больна не вами, 
Что никогда тяжелый шар земной 
Не уплывает под нашими ногами. 
Мне нравится, что можно быть смешной – 
Распущенной – и не играть словами, 
И не краснеть удушливой волной, 
Слегка соприкоснувшись рукавами.

И кто в этом поэтическом  откровении не узнает Цветаеву – поэта, чье имя нельзя спутать ни с  кем другим. Стихи ее можно узнать безошибочно – по особому распеву, неповторимым ритмам, не общей интонацией. Есть три вещи, которые мы воспринимаем сердцем, чувством – это поэзия, музыка и живопись. По-моему, в этом цветаевском шедевре есть все. Только равнодушный не поймет, что это о любви. О любви, которой нет, но о которой так мечтает лирическая героиня. Какая музыкальность в этих повторах «мне нравится…», какое живое сравнение «вы больны не мной…», «я больна не вами» (любовь – это всегда боль, страдание). В восхищение приводит чисто цветаевское, не общее, не характерное для других – «за наши негулянья под луной». И как аккордное звучание, наполненное такой лирической грустью:

За то, что вы больны –  увы! (вот это трогательно грустно!) – не мной, 
За то, что я больна – увы! – не вами!

Так и хочется сказать: вот оно женское умение видеть и любить человека, хотя бы в мечтаниях, надеждах. Невольно сравниваю с другим:

Есть в близости людей  заветная черта, 
Ее не перейти влюбленности и страсти, - 
Пусть в жуткой тишине сливаются уста 
И сердце рвется от любви на части.

И дружба здесь бессильна, и года 
Высокого и огненного счастья, 
Когда душа свободна и чужда 
Медлительной истоме сладострастья.

Стремящиеся к ней безумны, а ее 
Достигшие – поражены тоскою… 
Теперь ты понял, отчего мое 
Не бьется сердце под твоей рукою.

А это уже ахматовское. О чем оно? Тоже о любви. Счастливой и несчастной одновременно, облагораживающей, одухотворяющей жизнь и заставляющей страдать. И чаще всего – с трагической развязкой («Теперь ты понял, отчего мое не бьется сердце под твоей рукою»). 
Здесь все просто, строго, благородно и лаконично. Духовный мир лирической героини отличается внутренней гармонией, душевной стойкостью, уравновешенностью. Стих отличается четким ритмом («сердце рвется от любви», «не бьется сердце под твоей рукою»). Чувствуется точная рифма, внутренняя сдержанность героини в своем чувстве любви. О несостоявшейся любви, но как по-разному. 
Надежда, предчувствие, первая встреча, измена, боль, разрыв, родная земля – вот с этим богатым духовным миром человека знакомят нас два поэтических женских голоса. 
Уехала из революционной России М.Цветаева, ей пришлось испить горькую чашу одинокой эмигрантской судьбы, изранить свою душу вдали от Родины, но всегда помня о ней и возвращаясь к ней в стихах:

Рябину 
Рубили 
Зорькою. 
Рябина – 
Судьбина 
Горькая. 
Рябина – 
Седыми 
Спусками… 
Рябина! 
Судьбина 
Русская.

Я не стану обращать внимание, куда происходит смещение ударения. Мне  важно другое – душевное состояние  героини. Так рвать на части одно слово может человек, у которого душа от страданий рвется на части. «Рваный стих» Цветаевой только усиливает наше ощущение «срубленной  судьбы». 
А вот другое, ставшее хрестоматийным, – «Тоска по родине…». Надо сказать, что понять Цветаеву, войти в ее художественный мир для нас не так-то просто. «Я одна с моей большой любовью к собственной моей душе», – и в этих словах первооснова понимания ее стихов. Вот потому смысл ее стихов станет понятным после нескольких прочтений. Для понимания ее стихов важнее всего постичь ее внутреннее содержание, ее душевное состояние. А его разгадать не так-то просто. Я читаю строки стихотворения «Тоска…»:

Тоска по родине! Давно 
Разоблаченная морока! 
Мне совершенно все равно – 
Где совершенно одинокой 
………………………………. 
Как бы споря с воображаемым оппонентом, лирическая героиня пытается доказать, что ей абсолютно все равно: «и ностальгия не что иное, как «разоблаченная морока», и дом «как госпиталь или казарма». Ей все равно, «где не ужиться» и «где унижаться». 
Полное безразличие к миру и к своему в нем существованию. Но вот я дохожу до строк:

Остолбеневши, как бревно, 
Оставшееся от аллеи, 
Мне все-равны, мне все-равно, 
И, может быть, всего равнее – 
Роднее бывшее – всего 
Все признаки с меня, все меты, 
Все даты – как рукой сняло: 
Душа, родившаяся – где-то

Всего роднее, оказывается,- бывшее, минувшее, невозвратное. Дороже всего для Цветаевой – погружение в свою душу, в ее истоки, прародину  своего «я»:

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст, 
И все – равно, и все-едино. 
Но если по дороге – куст 
Встает, особенно – рябина…

И опять «встает – рябина». Куст с осенней горькой ягодой…  «Мне все равно…».И лишь вид рябинового куста сменяет обжигающей горечью – воспоминанием о тех близких людях, из круга которых «вытолкнута» она в жизнь, как она есть». Таково мое восприятие и понимание поэтического голоса Цветаевой:

Все повторяю первый стих 
И все переплавляю слово: 
«Я стол накрыл на шестерых…» 
Ты одного забыл – седьмого

Невесело вам вшестером. 
На лицах – дождевые струи… 
Как мог ты за таким столом 
Седьмого позабыть – седьмую…

Стихотворение М.Цветаевой, написанное в год ее смерти. Здесь, у последней черты, все чувства  Марины Цветаевой достигли своего абсолюта. Тоска полнейшего одиночества от сознания, что в этой жизни оказалась  седьмой, лишней, забытой. Трагическое  ощущение собственной ненужности. И  как роковое убеждение, что она  ничего не умеет, паралич воли… И – тупик:

Пора снимать янтарь, 
Пора менять словарь, 
Пора гасить фонарь 
Наддверный…

«Так край родной меня не уберег…» Но сохранил память. 
Она подвергалась гонениям, травлям. На ее голову обрушивались толики хулы и кары. Жизнь почти всегда в бедности и в бедности умереть. Познать, может быть, все лишения, кроме лишения Родины – изгнания. Это я о судьбе поэтического голоса Анны Ахматовой. «Мне счастливой не бывать», – так о себе скажет она. И все-таки счастливая, потому что была женским поэтическим голосом героической истории нашей страны, потому что не переставала писать всегда. Много воспоминаний, мифов, легенд существует вокруг имени А.Ахматовой. Среди всех есть и воспоминания Иосифа Бродского, который скажет о ней, что «такие поэты, как она, просто рождаются». А слова поэта о поэте дорогого стоят. Глубоко личный лиризм; стих, тяготеющий к народному говору, к ладу народной песни. Рифмы легки, размер, стиха не стесняющий. Так просто и с голосом такой поэтической силой о любви может сказать только Ахматова:

Сжала руки над темной вуалью… 
«Отчего ты сегодня бледна?..» 
-Оттого что я терпкой печалью 
Напоила его допьяна.

Как забуду? Он вышел, шатаясь, 
Искривился мучительно рот, 
Я сбежала, перил не касаясь, 
Я бежала за ним до ворот

Задыхаясь, я крикнула: «Шутка 
Все, что было. Уйдешь, я умру». 
Улыбнулся спокойно и жутко 
И сказал мне: «Не стой на ветру».

Вот таков лирический герой  у Ахматовой – человек сильный  и мудрый. Любовь в женском понимании  Ахматовой – это не только любовь – счастье, тем более благополучие. Часто и слишком часто – это страдание, «больная» любовь. 
Но в поэзии Ахматовой есть еще одна любовь – к родной земле, к Родине, к России:

Мне голос был. Он звал утешно, 
Он говорил: «Иди сюда, 
Оставь свой край, глухой и грешный, 
Оставь Россию навсегда. 
Я кровь от рук твоих отмою, 
Из сердца выну черный стыд, 
Я новым именем покрою 
Боль поражений и обид». 
Но равнодушно и спокойно 
Руками я замкнула слух, 
Чтоб этой речью недостойной 
Не осквернился скорбный дух.

Всего одна фраза: «Руками, я  замкнула слух…» Не от искушения, не от соблазна, а чтоб «не осквернила». И отвергается мысль не только об отъезде из России, но и возможность  иного, «нового имени». Такова жизненная  позиция Ахматовой. Такова родная земля  в её понимании. Её, родную землю:

В заветных ладанках не носим  на груди, 
О ней стихи навзрыд не сочиняем, 
Наш горький сон она не бередит, 
Не кажется обетованным раем. 
Не делаем в душе своей 
Предметом купли и продажи, 
Хворая, бедствуя, немотствуя на ней, 
О ней не вспоминаем даже. 
……………………………… 
Но ложимся в нее и становимся ею, 
Оттого и зовем так свободно – своею.

Любовь к Родине у Ахматовой  – это все. Будет Родина – будет  жизнь, дети, стихи. Нет ее – ничего нет. А потому свои «военные» стихи  Ахматова начинает так, как начинается солдатская служба – с присяги  – клятвы:

И та, что сегодня прощаемся  с милым, - 
Пусть боль свою в силу она переплавит, 
Мы детям клянемся, клянемся могилам, 
Что нас покориться ничто не заставит.

А когда я читаю «Мужество», понимаю, что это уже не личные, это есть настоящая гражданская  лирика:

Мы знаем, что ныне лежит  на весах 
И что совершается ныне 
Час мужества пробил на наших часах, 
И мужество нас не покинет. 
Не страшно под пулями лечь, 
Не горько остаться без крова,- 
И мы сохраним тебя, русская речь, 
Великое русское слово 
Свободным и чистым тебя пронесем, 
И внукам дадим, и от плена спасем 
Навеки!

И невольное преклонение  испытываешь перед этими мужественными  «дамскими» стихами; чувство восхищения оставляет в душе характер ахматовской героини. 
И Ахматову, и Цветаеву можно любить по-разному. Но одно их объединяет определенно: они жили в эпоху героической истории нашей страны, они видели события, которым не было равных. Они – голос эпохи. Они и сегодня знакомят нас с богатым духовным миром своей лирической героини, обогащают наш внутренний мир, помогают нам пережить, испытать еще не знакомые состояния любви, ревности, ненависти, отчаяния, предательства. 
И самое главное: «женские» стихи А.Ахматовой и М.Цветаевой воспитывают в нас чувства гражданина своей страны, помогают осознать, что Родина для человека «не есть условность территории, а непреложность памяти и крови. Не быть в России, забыть Россию – может бояться лишь тот, кто Россию мыслит вне себя. В ком она внутри – тот потеряет ее лишь вместе с жизнью…». Родина – это что судьба, или, по-народному – доля. Доля – судьба Родины и человека – нераздельны.