Юлиуш Словацкий - выдающийся
польский поэт и драматург армянского
происхождения. Юлиуш Словацкий ( польск.
Juliusz Słowacki; 4 сентября 1809, Кременец, Подольская
губерния, Российская империя (ныне –
Тернопольская область, Украина) –
3 апреля 1849, Париж) – выдающийся польский
поэт и драматург армянского происхождения.
Причисляется к величайшим польским
поэтам эпохи Романтизма. Отец –
Эвзебиуш Словацкий – профессор
польской литературы и риторики Высшей
Волынской гимназии (Кременецкого лицея).Мать
– Саломея (армянка) – дочь управителя
хозяйства Кременецкого лицея Теодора
Янушевского.**Выдающийся поэт и драматург
Юлиуш Словацкий (1809- 1849) достиг в
своем творчестве таких высот
художественного совершенства, какие
казались невозможными в литературе
Польши после Мицкевича. К сожалению,
современники Словацкого, видевшие в
нем мастера формы, не смогли распознать
глубинной связи его во многом
метафоричной и аллегорической поэзии
с польской действительностью. Только
в конце XIX в. творчество Словацкого
получило подлинное признание. Его
пьесы вошли в золотой фонд
польской драматургии, ставятся на сценах
театров и в наши дни. Изданный
сравнительно недавно, в 1974 г., сборник
малоизвестных стихотворений поэта
удивил всех богатством выразительных
средств, характерных скорее для
лирической поэзии второй половины XX в.Родился
Словацкий в городе Кременце; здесь
он учился в лицее, и его интерес
к Украине, украинской народной поэзии
скажется во многих произведениях. В
литературу Словацкий входил как
романтик. В юности он увлекался
Ламартином, и в самых ранних его
стихах преобладает настроение романтической
грусти. Совсем другая тональность
свойственна поэтическим повестям
"Шанфари", "Гуго", "Монах",
"Ян Белецкий", "Араб", драмам
"Миндовг" и "Мария Стюарт",
которые поэт создавал под впечатлением
бунтарского романтизма Байрона
в 1829-1830 гг. в Варшаве, куда он переехал
на службу после окончания юридического
факультета Виленского университета.
В центре этих произведений - судьбы
разочарованных в жизни героев, отщепенцев,
находившихся в конфликте с миром.
Типичными для романтизма были обращение
автора к историческому прошлому
(средневековью), интерес к восточной
экзотике, а также разработка конфликта,
известного по "Конраду Валленроду"
Мицкевича.Герой поэмы "Ян Белецкий"
(1832) (события развиваются в Речи
Посполитой в XVI в.), желая отомстить
могущественному магнату, устраивает
набег татар на польскую землю, но
сам умирает, так как не может
смириться со своим ренегатством.
"Валленродовская" ситуация повторяется
и в драме "Миндовг" (1829), резко
осудившей самовластие и папство,
которое в борьбе Литвы за свободу
было на стороне крестоносцев. "Мария
Стюарт" (1830) отличается оригинальным
построением сюжета и яркой выразительностью
в разработке характеров.Восстание
1830 г. оказало решающее влияние на
политические взгляды Словацкого, его
творчество. Поэт откликнулся на происходившие
в Варшаве события циклом стихотворений
"Гимн", "Ода к свободе",
"Кулиг", "Песнь литовского легиона".
Самым популярным из них стал "Гимн"
- своеобразная перифраза древней
религиозной песни "Богородица",
с которой польские воины-рыцари
шли в бой под Грюнвальдом.
"Ода к свободе", как бы продолжая
"Оду к молодости" Мицкевича,
воспевала раскрепостившийся дух
нации, славила восставшую родину: "Только
здесь сказался вслух // Новой жизни
новый дух" (перевод Б. Пастернака).
К патриотической теме ноябрьского
восстания Словацкий будет обращаться
и позже, посвящая стихи героической
Варшаве, солдатам вольности ("Дума
о Вацлаве Жевуском", "Успокоение"
и др.). Первые два тома ранних, написанных
еще до восстания, произведений Словацкий
опубликовал в 1832 г. в Париже, ставшем
после поражения политическим и
литературным центром польской эмиграции.
Этот поэтический дебют не вызвал
среди читателей ни восторга, ни
сочувствия. Превалировавшие в сборнике
мотивы несчастной любви и одиночества
в настоящий политический момент
были чужды даже самому автору.Отзыв
Мицкевича о поэзии Словацкого -
"величественном храме, в котором
нет Бога", распространившийся в
эмиграционных кругах, несправедливо
будут относить и к последующим
произведениям поэта. Горечь, вызванная
непризнанием, усиливалась тяжкой атмосферой
эмиграции. Поэту претили эмигрантские
споры и распри, он не обольщался, подобно
многим соотечественникам, оптимистическими
иллюзиями, не разделял их веры в приближение
всеобщей борьбы народов за свободу. О
тяжелой участи поляков-изгнанников он
писал в стихотворении "Париж".Здесь
бродишь ты, изгнанник несчастливый, Мой
польский брат, не узнающий брата. И Сену
осеняющие ивы Для нас печальней скорбных
верб Евфрата.Перевод В. ЛуговскогоТрагедия
"защитников злосчастной Польши",
когда-то сражавшихся за ее свободу, а
теперь живущих в нищете и умирающих на
чужбине, станет темой волнующего и скорбного
стихотворения "Погребение капитана
Майзнера" (1841)."Париж" и цикл повстанческих
стихотворений, благодаря которым Словацкий
становился известным как "революционный
поэт", составили третий том, вышедший
в свет в 1833 г. В сборник вошли также поэтическая
повесть "Ламбро" и лирико-философская
поэма "Час раздумий". Эти произведения
близки постановкой в них проблемы личности,
возвышавшейся над обществом, но обреченной
на непонимание, одиночество и гибель.
Это одна из важнейших проблем во всем
творчестве Словацкого.В 1834-1836 гг. поэт
жил в Швейцарии, Италии, путешествовал
по Ближнему Востоку. В его лирике по-прежнему
доминировала патриотическая тема, и хотя
в ней было меньше героического пафоса,
торжественные интонации продолжали звучать.
Многие стихотворения отражали психологическое
состояние патриота-скитальца, живущего
в период трагического безвременья, когда
важно выстоять, не сломиться духовно.Блуждая
в море, где ни дна, ни мели,-В ста милях
- берег и другой - в ста милях,-Я видел:
стаей аисты летелиНа мощных крыльях.Такие
же, как в Польше! Как похожи!Мне горько,
боже!Перевод А. Ревича.Этот "Гимн"
(1836), вызвавший массу подражаний в польской
поэзии,- горькая жалоба на судьбу изгнанника
и неизбежность смерти. Он стилизован
под литанию (вид молитвы), чему способствуют
повторяющийся рефрен ("Мне горько,
боже!") и необычное построение строф,
где в двух последних стихах - одинаковая
рифма. Автор выступает здесь мастером
лирического пейзажа, достигая редкого
сочетания осязаемо-пластического образа
и поэтического настроения.В одном из
писем своей матери Саломее Бекю (их переписка
- шедевр эпистолярного жанра эпохи романтизма)
Словацкий восхищался гармонией швейцарской
природы, "которая все соединяет и заполняет
одним цветом... Искусство должно перенимать
это удивительное единство". Поэту удалось
создать такое "единство" в стихотворении
"Разлука" (1835), посвященном Марии
Водзиньской. В цельный художественный
образ слились отражавшиеся в озерной
глади голубизна неба и синева вершин
окружавших озеро гор и скал. Звезда на
небе, светившая лирическому герою-"скитальцу",
"плачет и синею искрой сверкает".
Погасшая, она уподобляется подруге, с
которой "свидания час никогда не настанет".
В переводе А. Ахматовой сохранены выразительность
и редкая музыкальность стиха.Завоевав
признание некоторых современников - и
прежде всего поэта 3. Красиньского,- Словацкий
по-прежнему чувствовал себя одиноким
и непонятым. Он безжалостно разбивал
мифы, которыми жила эмиграция. Никто не
высказывался так смело и откровенно,
обвиняя поляков - отцов и свое поколение,
как это сделал Словацкий в стихотворении
"Гробница Агамемнона" (опубл. 1840).
Впечатления автора, который путешествовал
по Греции, обогащенные знанием древней
истории и мифологии, переплелись здесь
с размышлениями о далекой родине и ее
трагической судьбе. Одной из причин того,
что Польша стала "рабыней", "служкой"
("Дух скован твой скорлупой, как в темнице,
// Будет палач тебя мучить все боле".
Перевод А. Гатова), по мнению Словацкого,
являются господствовавшие в ней шляхетские
традиции, шляхетский образ мышления,
изъяны польского характера. Поэт требует
от родины сбросить "отрепья одежды
проклятой". Он уверен, что мессианистскую
концепцию о своем избранничестве поляки
должны подтверждать делом. Эту мысль
поэт развивает в известном стихотворении
"Мое завещание" (1839-1840).Заклинаю живых:
пусть надежд не теряют, Пред народом несут
просвещения факел; Бели ж надо - на смерть
чередой пусть шагают...Перевод Н. Асеева.Новый
период творчества Словацкого, связанный
с его увлечением мистическими идеями
А. Товяньского, под влияние которых годом
раньше попал Мицкевич, начался с 1842 г.
Словацкий выработал собственную философско-мистическую
программу, которая нашла художественное
выражение в его произведениях 40-х гг.
В лирике, осложненной мистическими мотивами,
пророчествами, видениями, снами, по-прежнему
встречаются подлинные шедевры. Один из
них - "Ответ на "Псалмы будущего""
(1848), стихотворение, революционное по
содержанию и высокохудожественное по
форме. Словацкий вступает в полемику
со своим бывшим другом 3. Красиньским,
автором "Псалмов будущего" (1845), направленных
против польских революционеров-демократов.
Красиньский видел спасение Польши только
в солидарности всех сословий и доказывал,
что шляхта должна руководить народом.
В своей отповеди ему Словацкий дает саркастическую
оценку магнатам и шляхте: "Нет, мой
пан: сердца их стары, // Стар их род,- пускай
гниют" (перевод С. Шервинского). Шляхетскому
консерватизму Красиньского он противопоставил
свою философскую идею "вечного, революционного
духа", который неминуемо разрушит старые
социальные формы.В одной из своих лучших
драм - "Кордиан" (1833) - Словацкий ставит
актуальные проблемы национально-освободительного
движения в Польше. В этом романтическом
произведении он полемизирует с романтизмом
и, намеренно повторяя некоторые сценические
ситуации "Дзядов" Мицкевича, начинает
спор с великим Адамом. Подзаголовок "Кордиана"
- "Коронационный заговор". По замыслу
автора, это I часть трилогии, III часть он
уничтожил, а судьба II осталась неизвестной.
В фантастическом "Предуготовленье"
и "Прологе", которые являются вступлением
к драме, Словацкий резко осуждает руководителей
ноябрьского восстания за их предательство
и оппортунизм. В отличие от автора "Дзядов"
он считает страдания поляков не искупительной
жертвой, а карой за грехи отцов; сейчас
важнее борьба, а не слезы: "Пусть лучше
вместо слез там льется кровь..." (перевод
Л. Мартынова).Главный герой предстает
в I акте как романтический мечтатель,
мучительно ищущий достойной цели в жизни.
Разочарование Кордиана усугубляется
во время его поездки по Европе (II акт),
когда он убеждается, что все можно купить
за деньги, а из уст римского папы слышит
проклятие "поверженной Польше",
совет молиться и чтить Бога. Подобно Густаву
из "Дзядов", Кордиан сумел преодолеть
боль отвергнутой любви, мрачную скорбь
и обрести цель в патриотическом самопожертвовании.
Поэтическим выражением его духовного
перелома становится знаменитый монолог
на вершине Монблана, проникнутый тираноборческими,
революционными идеями.Лавины, что над
скалами нависли, Могу ль сдержать руками,
силой мысли? Могу ли я, как бы во дни творенья,
Зажечь над миром звезд горенье, Земную
не разбрызгав глину? Могу! Подобно исполину
Пойду, народы разбужу я.В этом монологе
Кордиана, который является своеобразным
эквивалентом монолога Конрада в "Импровизации"
"Дзядов", есть слова: "Польша -
это Винкельрид народов". Швейцарский
герой Винкельрид, по преданию, бросился
на острия вражеских копий, пробив брешь
в рядах противника. Метафора Словацкого
противостоит мицкевичскому образу Польши
как "Христа народов".Содержание
III акта драмы связано с действительными
событиями, происходившими в Варшаве в
1829 г.,- заговором подхорунжих, которые
готовили убийство царя Николая I во время
его коронации, должное было стать началом
восстания. Однако большинство заговорщиков
отказались от решительных действий, и
не только из боязни, но и из нравственных
соображений. Решительности не хватает
и Кордиану, который в одиночку берется
совершить цареубийство. Борьба в его
душе персонифицируется аллегорическими
Страхом и Воображением. Волю героя сковывает
не только страх, но и поэтическая сила
романтиков - воображение, которое рождает
страшные видения и лишает Кордиана способности
действовать.Кордиан - идеальный представитель
шляхты, выразитель шляхетской революционности,
но отношение автора к герою неоднозначно.
Возвышенные романтические призывы Кордиана
заканчиваются, по сути, ничем. Пропасть
отделяет его и других заговорщиков от
народа, что убедительно показано в IV сцене
III акта. Да и сам герой, запертый в сумасшедший
дом, утрачивает веру в смысл своего самопожертвования.
Словацкий исторически и психологически
правдиво показал кризис шляхетско-романтического
индивидуализма, и этому способствовало
его умение индивидуализировать героев,
строить диалоги, сочетать фантастику
с конкретной реальностью, пластично описывать
фантастические образы, создавать эффектные,
л;аконичные сцены.Существуют самые различные,
порой противоречивые литературоведческие
и режиссерские трактовки символико-философской
драмы Словацкого "Балладииа" (1834).
Объясняется это, в частности, многослойностью
идейно-образного мира этого произведения,
в котором используются мотивы Ариосто,
Шекспира, Гёте, Мицкевича, богатый фольклорный
материал; сказочное действие основывается
здесь на принципе романтической иронии,
трагедия смешивается с фарсом. Раньше
"Балладииа" интерпретировалась
в духе романтической народности и сказочной
моралистики: добро побеждает зло.Но не
случайно современные исследователи называют
эту драму "политической сказкой".
В ней показаны властители, которые не
имеют права на власть, так как управляют
"без воли народа.".. Нельзя возвышаться
над людьми тем, у кого нечистая совесть:
это возвышение неминуемо обратится против
них же самих.Триумфом Словацкого - поэта
и художника - стала поэма "Беневский",
которая осталась незаконченной (опубл.
пять песен в 1841 г.). Новаторская по содержанию
и форме, она отличается удивительным
жанровым и стилевым разнообразием. В
единый поэтический организм сливаются
здесь история и современность, эпика
и лирика, трагическое и комическое. Беневский
- историческое лицо, участник Барской
конфедерации 1768 г., впоследствии - знаменитый
путешественник. Автор превращает его
в разорившегося мелкопоместного шляхтича,
лишенного какой бы то ни было романтичности:
"Я сам дивлюсь, что взят в герои мною
// Обычный шляхтич, малый без затей"
(перевод С. Свяцкого). Словацкий отказывается
от привычной в романтизме поэтизации
героев и событий, от традиционного эпического
повествования.Беневский - лишь мнимый
герой, подлинным героем становится поэт-рассказчик.
Жанр свободной поэмы позволяет ему высказывать
собственные взгляды - эстетические и
политические, раскрывать свои личные
чувства и переживания, вступать в диалог
с читателем. Задушевные лирические признания
сменяются едкой сатирой в адрес всех
партий эмиграции, критиков, которые пренебрежительно
судят о его произведениях, не понимая
их смысла, а также злой иронией по отношению
к поэтам, пишущим бездарные стихи, насмешкой
над примитивными вкусами читателей. Свою
поэтическую программу Словацкий излагает
в знаменитых строках:Хочу, чтобы послушный
мой язык Являл оттенки мысли человечьей,
Порою тяжек, точно грома рык, Уныл, как
степь, плывущая далече, Порою нежен, словно
нимфы вскрик. Прекрасен, будто ангельские
речи. Пусть мчится он крылатою звездой
Строфа аккордом будет - не уздой.Эти высокие
требования реализованы в поэме, и подобного
богатства языка, разнообразия поэтических
форм, виртуозной легкости, с которой поэт
переходит в своих октавах от одной темы
к другой, от высокого пафоса к шутливой
веселости, от язвительной инвективы к
тончайшей автоиронии, не было даже у Мицкевича.В
V песни Словацкий вступает в противоборство
с первым поэтом Польши, Он признает величие
Мицкевича, но подчеркивает собственную
мощь, позволявшую на равных сразиться
с "литовским богом". Он и Мицкевич
- как два "на двух противных солнцах
божества". Словацкому чужда провозглашенная
в "Дзядах" идея смирения перед Богом:
"Где тот, кто нам смиренье проповедал?
// С ним из-за Бога я вступаю в спор".
Провозвестницей будущего он объявляет
свою музу: "За будущее бьюсь, не за былое.
// Мое за гробом будет торжество".В так
называемый "мистический" период
творчества Словацкий создает не только
романтические произведения исторического
и философского содержания (почти все
незавершенные), но и драму о современности,
достойную пера художника-реалиста. Это
трагикомедия "Фантазий" (ок. 1845),
написанная великолепными стихами, в которой
один тематический план связан с раскрываемой
по-бальзаковски темой денег и стяжательства,
а другой - с разоблачением романтической
позы. Симпатии автора, как всегда, на стороне
героев, воплощающих революционно-патриотическую
идею.Художественным выражением философской
системы Словацкого, в основе которой
лежит мысль о непрерывном развитии и
совершенствовании духовного начала,
является поэма "Король-Дух" (1845-1849).
Работу над ней прервала преждевременная
смерть поэта. Во время революционных
событий 1848 г. он, тяжело больной чахоткой,
прибыл в Познань, чтобы принять участие
в патриотическом движении, а после его
спада вернулся в Париж, где и скончался.
В настоящее время прах Словацкого покоится
в Кракове, в склепе Вавельского замка,
рядом с гробницей Мицкевича.Русский читатель
знаком с творчеством Словацкого в переводах
В. Луговского, Л. Мартынова, В. Ходасевича,
Б. Пастернака, А. Ахматовой, В. Левика,
Д. Самойлова, С. Свяцкого и других известных
поэтов. Неизменный интерес вызывает Словацкий
в Беларуси, где его переводили В. Дубовка,
П. Пестрак, А. Звонак, М. Лужанин, М. Танк,
С. Дергай, А. Вольский, Я. Семежен, П. Макаль
и др. В 1959 г. на сцене Белорусского театра
имени Я. Купалы был поставлен спектакль
"Смерть воеводы" по пьесе "Мазепа"
(опубл. 1840), которая пользуется наибольшей
популярностью среди драматических произведений
Словацкого.*Иностранная литература.http://inolit.ru/17-061-00.html*МОЕ
ЗАВЕЩАНЬЕ С вами жил я, и плакал, и мучился
с вами. Равнодушным не помню себя ни к
кому, А теперь перед смертью, как в темном
предхрамьи, Головы опечаленной не подниму.Никакого
наследства я не оставляю Ни для лиры умолкнувшей,
ни для семьи. Бледной молнией имя мое
озаряя, Догорят средь потомства творенья
мои.Вы же, знавшие близко меня, расскажите,
Как любил я корабль натерпевшийся наш,
И до этой минуты стоял на бушприте, Но
тону, потому что погиб экипаж. И когда-нибудь,
в думах о старых утратах, Согласитесь,
что плащ был на мне без пятна. Не из милости
выпрошенный у богатых, А завещанный дедом
на все времена.Пусть друзья мое сердце
на ветках алоэ Сообща как-нибудь зимней
ночью сожгут, И родной моей матери урну
с золою, Давшей сердце мне это, назад отнесут.
А потом за столом пусть наполнят бокалы
И запьют свое горе и нашу беду.Я приду
к ним и тенью привижусь средь зала, Если
узником только не буду в аду.В заключенье,
живите, служите народу, Не теряйте надежды,
чтоб ночь побороть. А придется, каменьями
падайте в воду, В светлой вере: те камни
кидает Господь.Я прощаюсь со считанною
молодежью, С горстью близких, которым
я чем-либо мил. За суровую долгую выслугу
божью Неоплаканный гроб я с трудом заслужил.У
какого другого хватило б порыва Одиноко,
без всякой подмоги чужой Неуклонно, как
кормчие и водоливы, Править доверху душами
полной баржой.И как раз глубина моего
сумасбродства, От которой таких навидался
я бед, Скоро даст вам почувствовать ваше
сиротство И забросит в грядущее издали
свет. 1839-1840.Перевод Пастернака.Testament mójŻyłem
z wami, cierpiałem i płakałem z wami,Nigdy mi, kto szlachetny, nie
był obojętny,Dziś was rzucam i dalej idę w cień — z duchami —A
jak gdyby tu szczęście było — idę smętny.Nie zostawiłem tutaj
żadnego dziedzicaAni dla mojej lutni, ani dla imienia: —Imię moje
tak przeszło jako błyskawicaI będzie jak dźwięk pusty trwać przez
pokolenia.Lecz wy, coście mnie znali, w podaniach przekażcie,Żem
dla ojczyzny sterał moje lata młode:A póki okręt walczył — siedziałem
na maszcie,A gdy tonął — z okrętem poszedłem pod wodę...Ale kiedyś
— o smętnych losach zadumanyMojej biednej ojczyzny — przyzna, kto
szlachetny,Że płaszcz na moim duchu był nie wyżebrany,Lecz świetnościami
dawnych moich przodków świetny.Niech przyjaciele moi w nocy się zgromadząI
biedne serce moje spalą w aloesie,I tej, która mi dała to serce,
oddadzą —Tak się matkom wypłaca świat, gdy proch odniesie...Niech
przyjaciele moi siądą przy pucharzeI zapiją mój pogrzeb — oraz
własną biedę:Jeżeli będę duchem, to się im pokażę,Jeśli Bóg
[mię] uwolni od męki — nie przyjdę...Lecz zaklinam — niech żywi
nie tracą nadzieiI przed narodem niosą oświaty kaganiec;A kiedy trzeba,
na śmierć idą po kolei,Jak kamienie przez Boga rzucane na szaniec!...Co
do mnie — ja zostawiam maleńką tu drużbęTych, co mogli pokochać
serce moje dumne;Znać, że srogą spełniłem, twardą bożą służbęI
zgodziłem się tu mieć — niepłakaną trumnę.Kto drugi bez świata
oklasków się zgodziIść... taką obojętność, jak ja, mieć dla
świata?Być sternikiem duchami napełnionej łodzi,I tak cicho odlecieć,
jak duch, gdy odlata?Jednak zostanie po mnie ta siła fatalna,Co mi
żywemu na nic... tylko czoło zdobi:Lecz po śmierci was będzie gniotła
niewidzialna,Aż was, zjadacze chleba — w aniołów przerobi
Автор: Хайаса Арарат
Источник: http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-57064/
© Shkolazhizni.ru